«А Он есть не что иное, как явление вещи и её становление. Итак, Его сущность явлена для Своей сущности благодаря самой себе. Всякое явление и духовный свет, присущий Его сущности, всякий свет и Его сущность есть Его бытие. А Его бытие есть Его знание, а Его знание есть Его могущество, а Его могущество есть Его созидание, так что не ускользает от Его знания ни малейшая пылинка, и не избегает Его могущества и созидания незначительная часть или наименьшая и самая скрытая», – Шигабутдин Марджани.
Родился учёный 16 января 1818 года в селе Ябынчи и сегодня мы предлагаем взглянуть на такую фундаментальную личность через призму восприятия его современников и исследователей творчества Марджани.
«Несомненно, что в мыслительном и культурном движении северных тюрок в последние полвека я должен дать Марджани особое место... По-моему, Марджани для начавшегося в нашем веке движения реформации самый великий предшественник» (Юсуф Акчура).
«В период обучения я квартировал у своего родственника Габдулвали сына Халилуллы, известного мастера по пошиву головных уборов. Последний души не чаял в хазрати Марджани. А потому богослов был частым гостем в доме моего родственника и не стесняясь подолгу с удовольствием беседовал и дискутировал с хозяином по вопросам религии. Меня лично поражало в Марджани все, начиная с его крупной богатырской фигуры, замечательной внешности, красоты и обаяния, великолепных одеяний и их безукоризненной чистоты и свежести, до разносторонности его познаний и умственных способностей, а также отличной упряжи и коляски, запряженной парой гнедых иноходцев. По причине своей молодости я еще не мог вполне трезво оценивать всю глубину его взглядов и идей» (Хасан-Гата Габяши).
«До сегодняшнего дня ученики не написали о Марджани такого произведения, какого он заслуживает в соответствии со своей славой» (Ризаэтдин Фахретдин).
«Знать роль и ценность Шигабетдина, это честь для нас, а не для него» (Исмаил бей Гаспринский).
«Наша новая татарская литература была незнакома с Западом, а восточный мир был ей во многом известен лишь негативной, отсталой стороной жизни. Наша литература этого времени, начиная с шейха Марджани, к великой нашей радости, стала нас знакомить с прекрасными, заслуживающими внимания и подражания достижениями культуры Востока» (Фатих Амирхан).
«От произведений Марджани веет духом отстаивания свободы мысли, ясной веры в будущее и уважения человеческого разума... С первых строк и до последней их пронизывает идея борьбы против рабства мысли, её закованности мёртвыми традициями и стремлением к разрушению цепей, наложенных на человеческий разум. Я сам смотрю на Шихаб хазрета с великим уважением. Я думаю, что Марджани был одним из первых просветителей среди татар, он самый первый перечислил своим пером покрывшиеся пылью, исчезнувшие имена татарских ханов» (Габдерашит Ибрагимов).
«Марджани хазрат был очень религиозным человеком и поэтому все свои дела он старался выполнять на основе Корана и сунны Пророка, да благословит его Аллах и приветствует, и по этой причине он не понимал тех, которые относились к религии безразлично, а также он был хранителем нации и не любил в одной речи смешивать слова различных языков. В этих двух качествах он проявлял очень большой фанатизм» (Абдурахман хазрат Гомэри).
«Марджани хазрат уделял очень большое внимание студентам и всем тем, кто любил заниматься наукой. Он привлекал и заинтересовывал стремлением к знаниям, а нуждающимся давал книги и оказывал материальную и моральную помощь. Все свои написанные произведения он дарил студентам, не различая, были ли они приверженцами его идей или нет, главной его задачей было привлечение к чтению» (Галимжан Баруди).
«Известно, каким лишениям и преследованиям подвергаются люди, идущие подобным путём, и эта личность, испытывая удары судьбы своего времени, стойко их переносила. Глубокие мысли и твёрдое перо составляли славу его личности и позволили быть ему героем до конца [жизни]. Он всегда будет примером для подражания нашим уважаемым друзьям и соотечественникам, которые хотят служить своему народу и вере» (Ризаэтдин Фахретдин).
«Шигабутдин во всем стремился превзойти сверстников. Он очень любил национальную борьбу. В этом плане он обладал мастерством и природными данными. Едва вступив в пору совершеннолетия, он на майдане деревни Ташкичу мог спокойно уложить на лопатки довольно сильных и опытных борцов. Именно поэтому среди известных борцов в окрестных деревнях за ним укрепилось прозвище «Борец Шигаби». Марджани в борьбе отдавал предпочтение не тем борцам, кого победили, а тем, кто вышел из поединка победителем. А с соперником, которого он раз уложил на лопатки он уже никогда не выходил на ковер. Он также не боролся и с тем борцом, который потерпел неудачу от последнего». «Набожность была присуща Шигабутдину с юных лет. Он не оставлял ни одного намаза. Однажды еще до совершеннолетия он внезапно заболел, а после того, как выздоровел, прочитал все пропущенные намазы ради довольствия Всевышнего. Сам он позднее с нескрываемым удовлетворением вспоминал об этом» (родной брат Марджани Садретдин).
