«Через некоторое время в Хаджи-Тархане разгорелся жестокий конфликт, ногаи обратили клинки против крымцев, убили хана и калгу»

Возвышение крымской династии

До последней четверти XV в. нет сведений о связях Крымского ханства с Ногайской Ордой (Мангытским юртом). Очевидно, лишь разгром сибирско-ногайским войском большеордынского хана Ахмеда в 1481 г. заставил крымцев увидеть в ногаях силу реальную, и главное – враждебную Большой Орде, основному противнику Гераев в то время. В начале 1490-х годов предпринима¬лись неоднократные попытки наладить военное сотрудничество на этой почве.

Уничтожение Менгли Гераем Большой Орды в 1502 г. сразу резко подняло его политический вес в Дешт-и-Кипчаке. Преемник Мусы, бий Ямгурчи, пресек попытки некоторых ногайских мирз не то что помочь Ахматовичам, но даже приютить их. При этом он мотивировал свои жесткие действия именно высочайшим статусом крымского правителя: «Из старины наш прямой государь Менли Гирей царь стоит; а брат наш Муса князь с ним в шерти и в правде был, и мы того деля сь его недруги с Ахматовыми детьми не билися». Братья и племянники бия, которым адресована была эта тирада, соглашались: «Госу¬дарь наш Менли Герай царь стоит; а недруга его Шиг-Ахметя да Хозяка отшлем (от себя)». Для подтверждения своей преданности Ямгурчи обе¬щал даже послать войско для охраны крымских рубежей от ордынцев со стороны Волги. Весной или в начале лета 1503 г. он заключил с Менгли Гераем шертный договор по стандартной форму¬ле быть другу хана другом, а недругу - недругом. До конца жизни бий клялся не допустить объеди¬нения ногаев с Ахматовичами; к тому же от этого его постоянно предостерегал и Иван III.

После смерти Ямгурчи (около 1503 г.), но¬гайско-крымские отношения стали резко ухуд¬шаться. Его и Мусы преемники не желали более признавать Менгли Герая старшим государем и разорвали шарт-наме. Вскоре ногаи повсеместно стали восприниматься как противники крымцев. Уже в августе 1504 г. в «памяти» московскому послу в Бахчисарай И. И. Ощерину содержалось задание сообщить хану о приезде в Ногайскую Орду миссии от великого князя литовского Александра Казимировича с характерной оговоркой: «Ино ведь то, господине, знатно, чего для он послал, ведь ему с ними (ногаями. - В. Т.) нет никоторого дела, опричь того, что на вас (крым¬цев. - В. Т.) их наводити». Но мирзы и без литовских подсказок и подарков начинали планировать удары по Кры¬му, тем более что Менгли Герай параллельно вел переговоры о союзе и с Москвой, и с Вильно, пытаясь убедить их в своей верности будущим коалиционным обязательствам.

Трудности у ногайцев

Когда в 1507 г. началась очередная русско-ли¬товская война, Крыму пришлось выбирать. Вой¬ско во главе с самим ханом, по договоренности с польско-литовским королем Сигизмундом I, двинулось было к российским рубежам... но не дошло. Узнав об уходе основных вооруженных сил Крымского юрта на север, ногаи впервые решились вторгнуться в его пределы. У Менгли Герая появилась уважительная причина не ввязываться в войну между «неверными». Он по¬велел калге Мухаммед Гераю повернуть рать на ногаев, но по пути тот «з коня летел и рознемогся». После единственной стычки с противником наследник привел отряды домой. Историки справедливо видят в этой вылазке мангытской конницы плод усилий москов¬ской дипломатии и, прежде всего, щедрых по¬дарков, выданных авансом за будущий набег на Крым.

Заволжские мирзы и батыры получили от¬пор, не понеся, видимо, больших потерь. Че¬рез два года они задумали новый большой по¬ход. Предводительствовали в нем мирзы Агиш б. Ямгурчи и Саид-Ахмед б. Муса. В союзники они взяли астраханского хана Абд ал-Керима. Конница Мухаммед Герая наголову разгромила их на восточных границах Крымского юрта. То же повторилось и в следующем году. В 1511 г. ногаи внезапно подошли к Перекопу, полонили много женщин и детей и спешно отошли назад. Войско ханства находилось в ту пору в Валахии. Возможно, об этих со¬бытиях рассказывает Саид-Мухаммед Риза: во время крымского нашествия (1509 г.?) мирза Са¬ид-Ахмед отступил к Волге, спасая свою семью. Объединившись там с «Мумай-беем» (мирзой Мамаем б. Мусой), он напал на крымцев и раз¬бил их. В 1515 г. крымская армия ходила на восток, однако ногайские улусы заранее перебрались на левый берег Волги, недоступный для крымцев. Да у но¬гаев уже и не было сил сопротивляться, не говоря уж о планах прорыва к Перекопу. В то время в их Орде разгорелась смута.

Ногайский поклон

Междоусобные распри середины 1510-х годов заставили сыновей Мусы на время забыть о не¬приязни к Гераям. Вожди противоборствующих лагерей старались привлечь каждый на свою сто¬рону таврического владыку как самого могуще¬ственного правителя на послезолотоордынском пространстве. И тот и другой клялись в своей преданности новому хану - Мухаммед Гераю I. Так, мирза Алчагир вместе с двенадцатью мир¬зами явился в Крым, «в ноги пал и холопом ся назвал, и, бив нам челом, слугами ся учинили». Мирза Шейх-Мухаммед заверял хана: «Яз вол- ному человеку (т. е. хану. - В. Т.) холоп тебе, а государь мне ты... а и старейшей наш брат (Ал¬чагир. - В. Т.), и мы все – твои холопи, и люди, и улусы наши твои жь». Довольный Мухаммед Герай заявил, что отныне помимо знати Крымского юрта, «Ординского юрта (т. е. бывшей Большой Орды. - В. Т.) да и Нагайского уланы и князи, и мурзы, и до¬брые люди мои холопи и слуги». Тем не менее Шейх-Мухаммед не предпринял реальных шагов для сближения с Крымом и подтверждения своего «холопства», а, напротив, сблизился с астраханским ханом Джанибеком. Алчагир же, узнав о тайной ссылке бра- та-врага с Мухаммед Гераем, в страхе бежал из Крыма. После этого из Бахчисарая внимательно наблюдали за делами на Волге и за Волгой, но ногаи, занятые междоусобицами, не давали по¬вода для опасения.

Вмешательство казахов

В 1519 г. ногаи потерпели поражение в вой¬не с казахами. Территория Ногайской Орды ока¬зались в подчинении у казахского хана Касима. Большинство мангытской знати перебралось на запад – в крымские владения. Утратив власть над своим юртом, она оказалась деморализованной и окончательно раздробленной. В таком состоянии ей не оставалось ничего другого как переживать лихолетье под покровительством хана Мухамме¬да Герая I.

Оказавшись на правобережье под его защи¬той, мирзы были вынуждены демонстрировать ему максимальную лояльность. Одним из пока¬зателей этой лояльности стало участие ногаев в большом крымском нашествии на Русь летом 1521 г.: они перечисляются летописцами в соста¬ве «безбожного воиньства» наряду с литовцами и "черкасами "». Видимо, присутствие массы беженцев из Мангытского юрта послужило одним из сти¬мулов для этого похода. Во-первых, ногайская конница многократно увеличивала силы ханства и придавала большую уверенность в успехе кам¬пании; во-вторых, скопище бездомных, голод¬ных, озлобленных и буйных ногаев, которых ка¬захи лишили земель и скота, требовалось увлечь на любое внешнее предприятие, чтобы они в кон¬це концов не обратили оружие и ярость против подданных Мухаммед Герая.

Возрождение орды

После победоносного возвращения из похода хан намеревался вскоре повторить его. И здесь вновь вмешался ногайский фактор, но с неожи¬данной стороны. Умер грозный хан Касим. Ка¬захское ханство осталось без общепризнанного лидера, и ногаи потянулись на родину, за Волгу. Расстроенная система власти Ногайской Орды начала быстро восстанавливаться. Наиболее ав¬торитетные предводители ногаев, сын Мусы Ма-май и сын Ямгурчи Агиш, искали возможность избавиться от тягостного сюзеренитета и покро¬вительства Гераев. Такой случай вскоре представился. В конце 1521 г. большое войско Мухаммеда Герая I без боя вошло в Астрахань. Ногаи еще числились среди его союзников (а сам он, возможно, счи¬тал их уже своими подданными). Местный хан Хусейн бежал, на его место был посажен калга Бахадыр Герай б. Мухаммед Герай. Через неко¬торое время в Хаджи-Тархане разгорелся жесто¬кий конфликт, ногаи обратили клинки против крымцев, убили хана и калгу. Летописи приво¬дят численность войск, противостоявших в тех событиях: «сто тысяч и тритцать тысяч от двух тысяч нагаи побежден бысть окааныи и гордый мучитель». За неимением других сведений приходится принять эту цифру, хотя в столь убеди¬тельную победу Мамая и Агиша при шестидеся¬типятикратном превосходстве крымцев верится с трудом. Крымская армия в беспорядке отступала от Волги на запад. Те воины, что уцелели от са¬бель и стрел конницы Мамая и Агиша, тонули при переправе через Дон. Гонцы-казаки, состояв¬шие в русском посольстве в Стамбуле, оказались в ту пору поблизости и видели, как «крымские татарове... бегли от нагаиских мырз и за Дон во¬зились, и... на Дону топли». Кочевые улусы юрта спешно втягивались на Тав¬рический полуостров, под защиту Перекопских укреплений. Старшая ханша-вдова с детьми за¬перлась в Старо-Крымской крепости.

Бекам Мемешу и Девлет-Бахты удалось со¬брать в степи двенадцать тысяч воинов рассе¬янной армии. Отчаянно сражаясь, отбив атаку мирзы Хаджи-Мухаммеда б. Мусы (которого ранили), они пытались заслонить собой Пере¬коп. Но опоздали. Пока они бились в чистом поле, через неохраняемые валы (стража в страхе разбежалась) основные силы вражеской конни¬цы ворвались во внутренние владения ханства. С. Герберштейн пишет, что ногаи отступили от Перекопа, не сумев одолеть его укреплений. Но русские и крымские источники единодушно свидетельствуют о разо¬рении ими полуострова. Правда, при этом Мамай и его соратники действительно не смогли взять ни одного города. Возможно, эта деталь, которую Герберштейн наверняка узнал от русских информаторов, была понята им как неудача при осаде Перекопа.

Ногайцы наносят ответный удар

Одна часть ногаев устремилась к Старому Крыму, другая – к Кырк-Еру. Захватить крепо¬сти они не сумели, но «что было улусов и стад в Крыму... лошадиных и всякой животины, то все выимли... Из гор и из лесов волочили жены и дети, и живот весь выгонили». Тем временем к Перекопу с севера подошли остатки ханского воинства, собранные Мемешем и Девлет-Бахты. Из-за крепостных укреплений на них обрушился союзник Мамая, ордынский царевич Шейх-Хай-дар. Битва длилась три дня. Оба бека пали в бою, их отряды подверглись истреблению. Там же на¬падавшие убили одного и захватили в плен дво¬их сыновей Мухаммеда Герая I. Мамай, Агиш и Шейх-Хайдар опустошали Крым целый месяц. В апреле 1523 г. с огромным полоном и стадами они двинулись назад. Русское посольство наблю¬дало массовое скопление победителей, захвачен¬ного скота и пленных крымцев на обоих берегах Дона. Так ногаи расквитались с Крымом за по¬ходы Менгли Герая и Мухаммед Герая 1507¬1515 гг. В определенном смысле (и, может быть, такова была «идеологическая» подоплека втор¬жения) они возвращали себе тех соплеменников и то имущество, что в огромном количестве были захвачены у них крымской армией в 1509г.и пе¬ремещены во владения Гераев.

Главной задачей нового хана Саадет Герая было обезопасить юрт от повторных ногайских нашествий. Он мобилизовал остатки ополче¬ния и рассредоточил в караулах по степи: «Зиму всю стерегли крымцы... розставясь по дорогам, переменяясь по месяцам. А людем царь не ве¬лел разъезжаться». Одно¬временно началось большое фортификационное строительство на Перекопе – татары возводили новые башни. Тем более что вскоре «ко царю весть пришла: мангиты (астраханские. - В. Т.) и нагаи с Агишем содиначились, а Саидет Кирею царю противу их стояти некем» (всей рати у него не набиралось и пятнадцати тысяч). Однако опасность повтор¬ного вторжения ногаев вскоре исчезла из-за на¬чавшихся в Ногайской Орде очередных раздоров между мирзами.

Вражда и дружба

В 1530-1540-х годах взаимоотношения двух юртов оставались настороженными и зачастую враждебными. Победоносные крымские походы эпохи Менгли Герая были вытеснены из памяти народов событиями 1523 г. Долгие годы жители Ногайской Орды и Крыма вспоминали убийство Мухаммед Герая и последующее опустошение полуострова Мамаем и Агишем – первые как триумф, вторые как трагедию. Через пятнадцать лет после тех событий мирза Кель-Мухаммед б. Алчагир с удовольствием рассуждал: «Такта- мышева царева юрта царь Бога забыл, и яз Богу на коленех сел. И он для нашие правды нам его (юрт. - В. Т.) дал, тот же Бог». Коллизия 1523 г. служила для мирз точкой временного отсчета: «Как Магмед Кирея царя убили – от тех мест и по ся места дружбе нашей с тобою порывка не бывало. Тому пол- третьяцать лет, как мы собою в дружбе», – писал ногайский бий Юсуф Ивану IV в 1549 г.

Впрочем, иногда в этих отношениях наступа¬ло некоторое потепление, которое выражалось в оживлении контактов. Например, правящий клан ногаев завязал родственные узы с Гераями. Глава Ногайской Орды в 1530-х гг., бий Саид-Ахмед, был женат на дочери хана Сахиб Герая, а мир¬за Урак б. Алчагир являлся сыном сестры хана. Но эти связи отступали на второй план, когда начинался очередной виток схватки за гегемо¬нию на юге Восточной Европы. Тем более что ко второй половине 1530-х годов ногаи оправи¬лись от внутренних смут и предстали перед со¬седями как мощная политическая сила. Высшие мирзы Ногайской Орды в начале 1530-х годов активно налаживали контакты с Россией и, зная об ее охлаждении к Крыму, пытались уверить Москву в своем антикрымском настрое. Осенью 1532 г. следом за посольством бия Саид-Ахмеда на Мещеру ворвался крымский отряд во главе с Баки-беком (лидером рода крымских мангытов Мансур-улы). Русские, не разобравшись, обви¬нили ногаев в сговоре с крымцами, но бий объ¬яснил, что Баки увязался за его послами, «и яз его прогонил в Крым, к тобе правды своей для».

В декабре 1535 г. в русскую столицу явились посланцы поволжских мирз и вместе с ними представитель Баки, кото¬рый в то время уже обретался в Ногайской Орде. На переговорах в Посольском приказе предста¬вители мирз – детей Алчагир-бия, Хасан-бия, Шейх-Мухаммед-бия, а также Исмаила б. Мусы и Баки обязались по шерти препятствовать крым¬ским набегам на Русь. Убежденным противником Сахиб Герая объявил себя мирза Хаджи-Мухам¬мед б. Муса; мирза Кель-Мухаммед б. Алчагир называл Крым своим недругом и действитель¬но посылал к рубежам царства Гераев свои от¬ряды; Исмаил тоже считал себя «ратным» (т. е. находящимся в состоянии войны) с ними. Мир-зы обещали информировать партнеров по шер¬ ти обо всех намерениях Бахчисарая, надеясь на своих информаторов – «ушников». Вот в такой во¬инственной компании оказался глава крымских мангытов Баки.

Крымские интриги

Отчего он поселился у ногаев, понять непро¬сто. Сам хан Сахиб Герай в послании царю рас¬сказывал о задуманной им интриге против своего соперника в династическом споре – Ислям Герая: «Наперед сего брат мои Ислам салтан о юрте со мною ловился и от нас страху имел, да и берегся добре. И яз того для Бакы мирзу в Нагаи посы¬лал. А Ислам от нагаиские стороны не берегся. И яз ему (Баки. - В. Т.) наказал: там буди, посмо¬три. И наше дело зделали... И он время нашел: пришед с тысечею человек да орду его (Ислям Герая. - В. Т.) потоптал, а его убил». В позднейшей крым¬ской официальной историографии замысел рас¬правы с соперником также приписывался хану, который «заказал убить Ислам Герая своему сме¬лому и отважному племяннику, известному мир¬зе Баки бегу».

По версии же ногайского мирзы Кель-Мухаммеда, инициатива убийства Ислям Герая ис¬ходила от него; именно по его-де наущению («с моего слова») Баки вместе с братьями мирзы, Джанаем и Усеком, во главе тысячи всадников (цифра совпадает с приведенной в грамоте Са¬хиб Герая) напал на ставку царевича и «у твоего (Ивана IV. - В. Т.) и у нашего недруга голову ссекли – у Ислама». Учитывая взаимную подозрительность, грани¬чившую с неприязнью, между ханом и Баки, едва ли можно предпочесть объяснение Сахиб Герая. Но вряд ли и ногайские мирзы обладали доста-точным авторитетом для мангытского вельмо¬жи, чтобы отправить его на убийство ханзаде. Авантюрный и самостоятельный нрав Баки по¬зволяет допустить его собственную инициати¬ву в нападении на Ислям Герая. К тому же при нем постоянно находились триста - четыреста (по другим сведениям, пятьсот - шестьсот) соб¬ственных преданных дружинников.

Ногайская бойня

Сахиб Герай не строил иллюзий насчет соли¬дарности с ним ногаев даже после их участия в разгроме его злейшего врага. Набиравшая силу Орда, к тому же принявшая в свою среду ковар¬ного Баки, представлялась ему серьезной угро¬зой. На пространстве между Днепром и Пере¬копом круглый год стояли его военные заставы. А когда хан собрался в поход на Молдавию, то приказал срочно воздвигнуть новую крепость, Фарах-Керман, для противостояния возможному нашествию с востока.

Эта крепость не остановила ногаев, и на¬шествие все-таки состоялось. Еще в начале 1538г. мирза Хаджи-Мухаммед, один из лидеров поволжских мирз, выражал Ивану IV готовность послать на Крым двадцатитысячное ногайское войско во главе с Али б. Хасаном и еще шестью мирзами, если на то будет желание великого кня¬зя. Великий князь отвечал: «Мы того добре хо¬тели». Когда Сахиб Герай направился в Молдавию, кочевая конница двинулась на Крым и внезапно напала на хана во время переправы того через Днепр. Однако крымцы сумели быстро развернуться и отразить атаку. Не добившись мгновенного успеха и не рискнув вторгаться за Перекоп (путь к перешейку прегра¬ждал Фарах-Керман), ногаи столь же стремитель¬но отошли к Волге, а хан продолжил поход.

В 1547 г. Сахиб Герай захватил Хаджи-Тархан, ханствовавший там Ямгурчи бежал. Хан не удов¬летворился изгнанием правителя, но предпринял массовый вывод населения в свой юрт. «Людей их и улусов их там не оставили, всех пригонили к себе», – писал он Ивану IV. Захват нижневолжской столи¬цы и увод народа привел в ярость верхушку Но¬гайской Орды. Так же, как когда-то после похода Менгли Герая 1509 г. и полонения им ногайских улусов, в конце 1548 или в начале 1549 г. было ре¬шено идти на Крым – видимо, не для возмездия за разгром города, а ради возвращения астрахан¬цев. Командовать двенадцатитысячным войском поручили мирзе Али б. Юсуфу. В бою с сорока тысячами крымцев у Перекопа ногаи не смогли выстоять против артиллерийских залпов. С не¬большим отрядом мирза бежал, бросив раненых и убитых соратников на поле боя. Многие попали в плен и подверглись жестоким истязаниям. У въез¬да на Перекопские укрепления хан соорудил две башни из отрубленных голов. Это событие вошло в историю как «Ногайская бойня» (Ногай кыргыны).

Автор: В.В.Трепавлов