1. Габдулла Тукай. Стихи + «Исемдә калганнар» («Что помню», рассказ)
Если вы желаете понять татар, томик стихов этого автора стоит открыть первым делом. И еще крайне желательно проникнуться нелегкой и очень короткой судьбой Тукая. Поэтом Габдуллу сделал его природный талант, а вот тонкую душевную организацию «подарило» детство - в четыре года он стал круглым сиротой.
Светлого в этом жизненном периоде Тукая было, конечно, немного: «Меня все толкали и шпыняли. Были у меня слезы - без утешения, детские шалости - без одобрения, еда и питье - с укором и злобой. В этой семье я переболел ветрянкой и другими детскими болезнями, был до крайности изможден и истощен. Когда болел, слышал одно и то же: «Подох бы скорей, одним ртом стало бы меньше».
Эти «слезы без утешения» татары проецировали и на себя, ощущая второсортность и неприкаянность на своей родной земле на протяжении без малого четырех с половиной веков.
Фрагмент
С тех пор она так и осталась ангелом в моей душе. Когда начинаешь о ней думать, сразу же чистый белый ангел встает перед глазами.
Но, что бы я там не видел и что бы не случилось, — не вписался я в эту семью. И однажды дед, по совету бабки, посадил меня к ямщику, который ехал в Казань.
Ямщик, приехав в Казань (наше село в 60 верстах от нее), прокричал на Сенном базаре: «Отдаю ребенка на содержание, кто возьмет?!» Из толпы вышел человек и забрал меня.
2. Гаяз Исхаки. «Зөләйха» («Зулейха», пьеса)
Зулейха номер один, от которой через сто лет отчасти «сплясала» и Гузель Яхина. Пьеса рассказывает о судьбе сильной духом татарской девушки на фоне насильственной христианизации мусульман Поволжья. Как говорил о ней Фатих Амирхан, «это обвинительный акт старому (царскому, - прим. ред.) правительству».
Но, несмотря на это, в Советском Союзе «Зулейху» отнюдь не жаловали, поскольку ее автор стоял на антибольшевистских позициях и в 1920 году был вынужден эмигрировать. Разрыв между постановками пьесы в татарском театре составляет почти 70 лет - с 1923-го по 1992-й, фактически полный срок существования СССР. В 2005-м режиссером Рамилем Тухватуллиным был снят фильм по мотивам «Зулейхи».
3. Галимджан Ибрагимов. «Адәмнәр» («Люди», повесть)
Повесть о голоде 1921 года, которую упрекали за излишний натурализм, отсутствие соцреалистического стержня и «индивидуально-личное видение проблемы» (по выражению критика Гумера Тулумбайского). Если исходить из указанных характеристик, то для нашего современника это, по идее, идеальное чтение.
Фрагмент
Жена Гарая заболела тифом и слегла. Кормление больной жены и детей теперь было на нем. Гарай взял в руки топор и вышел на улицу. У людей не было сил рубить дрова, сносили конюшни, сараи. Гарай начал разбирать ограду покойного соседа. Мелкие кусочки досок положил в печь, зажег огонь и долго смотрел на него, склонив голову.
Вот уже три месяца не ели хлеба. Летом были мыши, лягушки, суслики, сейчас их тоже нет. Заготовленные трава и листья кончились. Гарай взял казан, пошел к старику Намазяну и обменял его на два фунта муки. Муку вскипятили, помешивая в воде. Дети с нетерпением ждали еды. В их глазах был голод.
Галимжан Ибрагимов. «Алмачуар»
4. Карим Тинчурин. «Зәңгәр шәл» («Голубая шаль», пьеса)
Легенда татарского театра - пьеса про сироту Майсару, которая живет в семье жестокосердного дяди и мечтает выйти замуж за возлюбленного, уехавшего на заработки. Написана в 1926 году с характерным для того времени антиклерикальным и антибайским зарядом.
Фрагмент
Зиганша (входит). С чего это распелась вдруг? Нечестивица вшивая! Делать, что ли, нечего?
Майсара. Почему ты всегда обижаешь меня, Зиганша-абый? (Плачет.)
Зиганша. Что-о?.. Еще огрызаешься?! Ах ты, Аллахом проклятая тварь! Забыла, что я заместо отца тебе? А ну, выливай эту воду, не годится она для омовения: прежде Аллаху помолиться надо было! Чего стала, как пень? Я кому говорю?! (Толкает Майсару, вода выплескивается из ведра.) А, чтоб тебя черти взяли! Ну смотри у меня! Если к приходу стада воды у скотины не будет, я не так еще поговорю с тобой! Дармоедка! Нечестивица проклятая! (Уходит.)
Майсара (плача, достает из колодца воду, поет на мотив песни «Холодный родник».
Как цветок вянет в белом снегу,
Так и я, жить одна не могу…
5. Махмуд Галяу. «Мөхаҗирләр» («Эмигранты», роман)
Писатель и журналист Махмуд Галяу, репрессированный в 1937 году за причастность к «султангалиевщине», более всего известен двумя первыми частями задуманной им четырехтомной эпопеи о судьбе татарского крестьянства, - «Муть» и «Мухаджиры». Вторая рассказывает о героях «Мути», переезжающих в Турцию в ходе массового переселения татар в эту страну в конце XIX века.
С 2018 года при поддержке министерства культуры Татарстана снимается фильм по мотивам романа - «Сафа и Саджида» (планировался как копродукция Татарстана и Турции, пока не закончен).
Фрагмент
Крадучись, тайком друг от друга, женщины сжигали столы и стулья, зарывали в землю часы; собрав свои платья с оборками и пышными рукавами, зашивали их в тряпье и прятали в навозные кучи или в стога соломы.
Мужское население не отставало от женщин. Но мужчины были заняты совсем другим делом: они точили топоры, ножи и косы, приделывали к ним прочные рукоятки, заготавливали вилы, кистени, добротные дубинки.
Все эти таинственные приготовления сопровождались не менее таинственными переговорами: верховые по несколько раз в день выезжали в соседние деревни и возвращались обратно.
6. Адель Кутуй. «Тапшырылмаган хатлар» («Неотосланные письма», повесть)
Знаковое произведение писателя и журналиста, который добровольно ушел на фронт, реально сражался на передовой и умер сразу после окончания войны от острой формы туберкулеза (как и Тукай). Повесть издавалась несколько раз.
Кому-то может показаться, что в ней нет чего-то специфически татарского, но это текст в том числе о травме города, пережитой в XX веке многими переехавшими из деревни татарами.
Фрагмент
С чего все это началось? Прежде всего, ты не хотел, чтобы я училась дальше.
— Если не хочешь быть актрисой, — говорил ты, — тогда будь хозяйкой. Довольно учиться. Того, что ты знаешь, вполне достаточно.
В этом первом столкновении в твоих словах послышался мне голос наших предков.
Я готова была сделать для тебя многое. Но принести в жертву твоему капризу свое будущее я не могла.
Я знала цену свободы и цену желаний. Несмотря на твои угрозы, я поступила на медицинский факультет. Сцена меня не влекла. Я не чувствовала себя предназначенной для нее. Не находила в себе особых дарований. Я напевала песни — для дома это было хорошо, но избрать театр своей профессией у меня не было оснований. С этого столкновения и началась наша размолвка.
7. Муса Джалиль. «Моабит дәфтәрләре» («Моабитские тетради», сборник стихов)
Стихи, написанные Мусой Джалилем в берлинской тюрьме смертников Моабит, сыграли ключевую роль в его собственной посмертной судьбе. После войны они, в виде тетрадных сборников, «стекались» в СССР из разных источников и уходили в СМЕРШ. Чуть позже они попали в руки Константину Симонову, который оценил их патриотический пафос и доказал участие группы Джалиля в подпольном антифашистском сопротивлении.
Сами стихи героя яркие, образные и буквально проникнуты жаждой свободы.
Фрагмент
Я не ждал ни спасенья, ни чуда.
К смерти взывал: «Приди! Добей!..»
Просил: «Избавь от жестокого рабства!»
Молил медлительную: «Скорей!..»
Не я ли писал спутнику жизни:
«Не беспокойся, — писал, — жена.
Последняя капля крови капнет —
На клятве моей не будет пятна».
Не я ли стихом присягал и клялся,
Идя на кровавую войну:
«Смерть улыбку мою увидит,
Когда последним дыханьем вздохну».
(Из стихотворения «Прости, Родина!»)
8. Хасан Туфан. Стихи
Один из самых любимых татарами поэтов, с 40 до 56 лет переживший тяжелый период репрессий, лагерей и ссылок (поначалу был приговорен к высшей мере наказания). Тем не менее, он не пал духом, продолжал писать и заслужил по-настоящему народное признание.
Туфан прошел долгий творческий путь от модернистских поэм 1920-х годов о новой эпохе и рабочем классе с характерными названиями вроде «Иске Рәсәй үлде» («Старая Россия умерла»), «Башлана башлады» («Начало начал») и др. через лиризм 1930-х к более позднему этапу размышлений о предназначении человека и судьбе татарской нации.
Фрагмент
«Лежат в степи два белых крыла»
Лебедь осеннею ночью кричит,
Словно в отчаянье кличет кого-то.
В небе лишь трепетный плеск перелета –
Отзыва нет. На земле все молчит.
Лебедь осеннею ночью кричит.
Брошены в поле два белых крыла...
Им уже в синее небо не взвиться!
Кровь на усах облизала лисица,
К ветру принюхиваться начала...
Брошены в поле два белых крыла.
Лебедь, кого же всю ночь ты звала?
Платьем, что содрано с жертвы гонимой,
С девушки, брошенной в печь Освенцима,
Кажутся в поле два белых крыла...
Лебедь, кого же всю ночь ты звала?
(«Кырда ике ак канат ята», 1953, перевод Р. Морана)
9. Амирхан Еники. «Кем җырлады?» («Кто пел?», рассказ)
Образец татарской психологической прозы, написанный в 1956 году. Он о том, как война прошлась безжалостным катком по судьбам молодых людей.
В то же время в рассказе сильна тема татарской песни и того самого «моңа».
Фрагмент
Песня была на самом деле. Она доносилась из вагона напротив. Если бы двери двух поездов оказались рядом, можно было бы увидеть девушку, прижавшуюся к дверному косяку и пытающуюся согреть руки в рукавах шинели. Но небольшой клочок света из приоткрытой вагонной двери узился желтой полоской на противоположной красной стенке подальше от девушки. Она была невидима глазу, находясь всего в нескольких шагах; лишь ее голос, красивый и чистый, доносился из ночной тишины. Вероятно, она была на ночном дежурстве и хотела хоть как-то отвлечься пением, но пела тихо, боясь разбудить спящих товарищей. Несмотря на это, ее достаточно сильный грудной голос ясно чередовал каждое слово, с необыкновенной точностью сохраняя саму мелодию. И казался очень нежным.
10. Абдурахман Абсалямов. «Ак чәчәкләр» («Белые цветы», роман)
Советский бестселлер (около 5 млн экземпляров совокупного тиража на разных языках) о врачах, в центре которого судьбы Гульшагиды и Мансура. Многие персонажи книги были списаны Абсалямовым с натуры, когда он лежал в больницах.
Роман ценен и как памятник эпохи. Как пишут читатели, «Казань тех времен, улицы города, люди, мораль и привычки той эпохи, сам воздух ее чувствуешь каждый раз, когда начинаешь читать эту волшебную книгу - писатель превратил достаточно простой сюжет в волшебное кино. Для любознательных - прекрасная возможность увидеть быт татар, их взаимоотношения и традиции». Неслучайно ТНВ в 2015 году снял по роману первый масштабный татарский сериал.
Фрагмент
Именно в эти тяжелые дни, когда Гульшагида предавалась отчаянию, профессор Тагиров и предложил ей остаться в ординатуре. Но девушка, потрясенная неудачей в любви, подчиняясь чувству безнадежности, ответила: «Спасибо за доверие, Абузар Гиреевич. Но я хочу сначала поработать в своей родной деревне». Профессор со свойственным ему тактом не стал допытываться о настоящих причинах отказа и не настаивал на своем предложении. Гульшагида истолковала это по-своему: «Если бы я была по-настоящему способна к серьезной работе, профессор не отступился бы так скоро от меня. Скорее всего, он предложил мне это по своей доброте».
11. Туфан Миннуллин. «Әлдермештән Әлмәндәр» («Старик из деревни Альдермеш», пьеса)
Комедийная притча о добром 91-летнем старике, который так любит жизнь, что этим проникается даже пришедший за ним ангел смерти. Настолько, что испытывает острое желание ослушаться «приказа свыше» и оставить душу Альмандара на Земле.
Пьесу ставили во многих театрах СССР, но классической стала, конечно, постановка Марселя Салимжанова в ТГАТ им. Г. Камала с Шаукатом Биктемировым (Альмандар) и Равилем Шарафиевым (Аджаль) в главных ролях.
Фрагмент
Друг юности Альмандара Евстигней занимался медом в саду.
– Ястәгнәй! Знакум!
– Кем ул анда? Альмандар?
– В гости пришел. Чәй давай, дивка давай.
Евстигней вышел к Альмандару.
– Шайтан! Нихаль, Альмандар? Якши?
– Хураша! Сам хураша?
– Якши! Бик якши! Каян килден?
– Деревня. Свая деревня. Тебя давна ни видал. Әлмәндәр Әҗәлдән бижал. Әжәл спал, Әлмәндәр Ястәгнәй знакум бежал.
– Азяль? Кем Азяль?
– Смирт пришул. Гаварит, старик, умирать. Я бижал тибя. Писня пить будем, дивка гулять будем.
12. Заки Зайнуллин. «Үрләр аша» («Сквозь холмы», повесть)
Повесть о женщинах военного времени с полным погружением в татарскую психологию и мировоззрение и со всем татарским колоритом.
«Я своими глазами видел этих женщин. Я рос вместе с их босоногими мальчишками и девчонками. Вместе с ними не раз видел голодную смерть. И кто, если не я, воспоет их негромкий подвиг», - рассказывал об этом автор.
По совету Празата Исанбета он сделал из повести пьесу, которую в 2010 году поставили в Камаловском театре под названием «41нең арбалы хатыннары» («Женщины 41-го»).
13. Аяз Гилязов. «Балта кем кулында?» («В чьих руках топор?», роман)
Нетленка позднего «татарского Стендаля», написанная в разгар перестройки и вышедшая в 1989 году. Многоплановое повествование (около сорока персонажей) о системе, ломающей людей, и их страхе перед свободой.
«Топор» в итоге оказывается и внутри человека, природу которого поменять не просто, и, как говорил сам Гилязов, в руках советского режима.
Фрагмент
«Если человек живет ради борьбы, он не успевает ни порадоваться, ни испытать счастья... Всякая борьба - это все новые и новые жертвы. Или душа человека погибает, или тело».
14. Замит Рахимов. «Батырша» (роман)
В 1970-80-е годы татарские писатели все охотнее обращаются к жанру исторического романа. На этом поприще подвизаются Нурихан Фаттах, Мусагит Хабибуллин, Флюс Латыйфи и другие. Но мы выделим исторический роман журналиста и писателя Замита Рахимова «Батырша», вышедший в 1992 году.
Героем его стал, как можно догадаться из названия, идейный вдохновитель восстания мусульман Идель-Урала середины XVIII века Батырша (Габдулла Галиев) - мулла и публицист, человек с незаурядной судьбой, погибший в Шлиссельбургской крепости в схватке со стражей. Причем и у самого Рахимова слышны авторское отношение к описываемому, некоторая публицистичность и оценка современного состояния татар.
15. Фаузия Байрамова. «Гөләйза» («Гулайза», роман)
Встречается разное отношение к политической и идеологической ипостаси Фаузии Байрамовой, в том числе среди самих татар, но ее писательского таланта это не умаляет.
Снова роман о насильственной христианизации татар и о страдающей, но несломленной женщине, в которой читатель узревает татарский идеал. Книга основана на реальных событиях, а именно на судебном деле 1838-1844 годов «Об отпадении от православия в магометанство крещенной из татар девки деревни Степной Шенталы Пелагеи». Более того, есть мнение, что и Исхаки писал свою Зулейху с Пелагеи-Гулайзы (даже родные деревни девушек расположены рядом на чистопольской земле).
Читается книга непросто, и сама писательница сказала об этом так: «Работа над этой темой и для меня самой была тяжела, это даже не тема, а сама судьба народа. Но ее нужно было зафиксировать в литературе».
Фрагмент
– Мама, ты с папой? И с сестренками?
Гулайза посмотрела на дверь за спиной матери, но там никого не было видно. Она только сейчас обратила внимание на опухшее от слез лицо матери и испугалась.
– Что-то случилось, мама? Кто-то... умер?
– Нет, доченька, все живы-здоровы, слава Аллаху! Да, я с папой...
Гульзада не могла больше говорить, обняла дочь и заплакала.
– Я думала, все это уже закончилось, доченька! Думала, хватит с нас того, что я перевидала, и ты этого не увидишь... Но нет, оказывается... Как же ты выдержишь, милая!
Алсу Исмагилова, Рамис Латыпов, Рустем Шакиров
Материалы: chitai-gorod.ru, mardjani.com, livelib.ru,
audiokitaplar.com, search.rsl.ru, bukinist.de, youtube.com
