«Очевидно, что они хотят контролировать Татарский культурный центр Москвы и кульминация не за горами»
- Лилиана, вы, по вашим словам, оказались с главой ТНКА Москвы Фаритом Фарисовым «жертвами партии, которую разыграл молодой чинуша в своих корыстных интересах». Чинуша - татарин по национальности?
- Для начала скажу, что наш конфликт с Фаритом Фарисовичем исчерпан. Мы с ним поговорили, высказали все, что недосказали, услышали и поняли друг друга. Что касается «чинуши», то кто как не татарин мог все это провернуть? Нас с Фарисовым целенаправленно столкнули лбами. Причем и я, и Фарит Фарисович не сразу это заметили.
Что за «чинуша»? Он связан с выпускниками татарско-турецких лицеев, это особая категория людей, которая умеет ставить цели и добиваться их достижения. Они очень дружны, помогают друг другу строить карьеру, подтягивают своих однокашников и друзей. Иногда желание что-либо возглавить носит у некоторых из них маниакальный характер. Впервые уступить курсы татарского языка они меня попросили еще несколько лет назад. Мирно решить вопрос не получилось, вот и начали плести интриги.
Очевидно, что они хотят контролировать Татарский культурный центр Москвы и кульминация не за горами. Ребята способные, посмотрим, что у них получится. Для меня это опыт, который пригодится в дальнейшем, чтобы быть мудрее, не поддаваться на провокации и не позволять плести интриги вокруг своей личности.
- С момента вашего переезда в Москву прошло двадцать лет. Можете сравнить, когда татарские сообщества Москвы были активнее и многочисленнее? Как татарская тусовка изменилась за это время?
- Конечно, те собрания, посиделки, концерты, что были раньше (а я попала в московскую татарскую тусовку в 17 лет), были очень интересными. Всегда интересно, когда идет интенсивный рост. Тогда это возрождалось после большого перерыва, собиралось буквально по крупицам. И я с большой теплотой вспоминаю эти времена, когда работала с Расимом Акчуриным, Анваром Хусаиновым и другими.
С другой стороны, нам всегда кажется, что в детстве хлеб был вкуснее, мороженое слаще и т.д. Сегодняшний татарский мир в Москве, конечно, более динамичный. Во-первых, стало очень много событий и мероприятий. Раньше они тоже организовывались, но тогда они были более домашними, уютными. А сейчас… вот буквально вчера разговаривала с коллегой, говорю - ну что, пойдем на кинофестиваль? А он: да ну, так много этих мероприятий, уже не хочется. То есть сегодня уже есть возможность выбирать. И на самом деле это очень хорошо, что мы можем выбирать себе тусовки по интересам. Хочешь - иди в Татарский культурный центр, хочешь - в Штаб татар; хочешь иди в «гайнутдиновскую» мечеть, хочешь в «кргановскую», а можешь и вовсе пойти к православным татарам. Можно ходить к одному преподавателю или к другому, можно танцевать здесь или в другом месте.
Со стороны может казаться, что мы таким образом делим татарский народ и что здесь могут быть конфликты или недопонимание. «Приходите только к нам, к ним не ходите, у нас лучше». Не должно быть такого - «у нас лучше, у вас хуже», надо всего-навсего работать. Люди, которые куда-то ходят, - это личности, мы не можем распилить их, как кусок пирога. Сегодня он может пойти на концерт, завтра в театр, а послезавтра в клуб играть в «мафию», например.
Конкуренция – всегда хорошо, это развитие! У каждой из площадок свой контингент. Даже у тех, кто устраивает свадьбы или, скажем, свидания на 5 минут, есть свой круг потенциальных клиентов.
«Казанские татары не должны относиться к мишарям как к пришельцам из другой галактики»
- Вы говорили, что немало делаете для пропаганды мишарского диалекта и не считаете при этом, что это может нанести вред татарскому единству. Можно поподробнее о вашей позиции?
- В татарском языке, как известно, три диалекта, и у меня есть опыт общения c носителями каждого из них. Под носителями западного, то есть мишарского диалекта я понимаю тех, кто приехал в Москву из Нижегородской и Пензенской областей и Мордовии. И когда я открывала курсы западного диалекта, я уточняла: будем учить сергачский говор. Потому что опыт работы, необходимый именно для преподавания, для лучшего понимания фонетики и строя языка в целом, у меня связан с сергачским говором.
Да, никакого вреда я в этом не вижу. Например, в язык приходят различные новые слова. Нам нужно элементарно развивать его, поэтому мы пытаемся использовать слова из других языков - арабского, персидского, русского, сейчас модно из турецкого. И в то же самое время наши диалекты остаются в стороне. Хотя на них говорит энное количество людей, у них тоже достаточно богатая, самобытная, красивая лексика, передающая наше настроение, наш языковой строй.
Или возьмем ситуацию, вокруг которой сейчас большой шум: господами из Апастовского района, проживающими и руководящими в мишарском регионе, был поднята тема, что мишарский язык «не такой», на нем нельзя говорить, петь и так далее. Я вообще считаю, что у нас должно быть мишарское телевидение и радио. Они нужны не только мишарям, а в первую очередь казанским татарам, которые должны быть знакомы с особенностями западного диалекта, чтобы не относиться к мишарям как к пришельцам из другой галактики. Я же вижу, что носители западного диалекта комплексуют перед казанскими татарами по этому поводу и переходят в общении с ними на русский язык. Нет ничего более комичного, чем смотреть на двух татар, владеющих родным языком и говорящих между собой на русском языке, либо пытающихся перейти на «научный» язык.
А у мишарей масса интересных особенностей, которые выражаются не только в языке. Они подчеркивают связь с малой родиной. В свое время я очень часто ходила на татарские концерты в Москве. Вот ты покупаешь билет, приходишь, садишься слушать песни и тут со сцены начинается: «Мишәрләр, сез кая? Рбишча, сез монда мы? Мәдәнә, монда мы?» («Мишаре, вы где? Рыбушкинские, вы здесь? Медянские, здесь?», - прим. ред.). Прямо клич в зал бросают – кто громче себя обозначит. И ты сидишь и слушаешь, как люди вокруг ликуют и хлопают. Немного раздражало - я ведь, в конце концов, концерт пришла слушать, а не перекличку, но их мир крутится вокруг этих деревень.
А разделяет нас не язык, а бескультурье, зависть и недалекость некоторых публичных людей. Вот недавняя история: «Мишәрләр – иң нык татарлар» («Мишаре – самые крепкие татары», - прим. ред.), заявил недавно Дамир Исхаков. Что он хотел этим сказать? Что казанские татары – размазня? Он ведь этой фразой не мишарей поднял, а казанских татар унизил! Или некоторые наши певцы, приезжая в Москву начинают заигрывать с публикой, разыгрывая всю ту же мишарскую карту, не понимая, что контингент в зале уже давно изменился и что московский татары – это уже давно не только мишаре.
Казанские татары и татары-мишаре – это два крыла нашего белого барса. И нам нужно учиться, возвеличивая себя, не унижать других. А это, кстати, невозможно без поднятия статуса мишарского диалекта. Хочу уточнить, я не против наличия у татар литературного языка, но я сторонница того, что, помимо него, должны развиваться и диалекты, и даже говоры – в этом нет ничего плохого. А те, кто много говорит о единстве, как правило, мечтают загнать татар в одно стадо и возглавить его.
«Проект «Говорим по-татарски» живучий потому, что на него есть спрос»
- «Говорим по-татарски» - почему этот проект «Эха Москвы» оказался таким живучим? У него есть спонсоры?
- Спонсоров, думаю, нет. Я ни от кого не слышала, чтобы «Эхо» получало за это деньги. Да и я там работаю бесплатно, могу себе это позволить.
Живучим проект оказался потому, что на него есть спрос. Я помню, на старте было просто сумасшедшее количество писем. И до сих пор немало людей пишут мне с благодарностью и советами, спрашивают: а почему так, а почему вы это слово использовали? Конечно, это приятно. Приятно, что твой язык получает достойное внимание и занимает достойное место. Если бы руководство «Эха Москвы» не видело этой встречной реакции со стороны аудитории, этот проект не был бы таким долгоиграющим.
Думаю, что он будет развиваться и дальше. Потому что это очень интересная работа, я сама постоянно узнаю что-то новое, начинаю задумываться, глубже анализировать какие-то языковые моменты. И есть возможность наблюдать за словарным развитием нашего языка - я вижу, где он отстает, особенно когда мы переводим новостные слова, а где, наоборот, вышел вперед. Я вижу, например, кто активно работает над внедрением новых слов в Татарстане и вообще кто больше уделяет ему внимания, кто больше всего пишет на татарском языке.
- И в какую сторону будет развиваться передача?
- Каждый раз, когда у меня происходит какое-то перегорание, когда что-то идет тяжело, я говорю об этом Максиму Курникову, мы садимся и начинаем думать над другими направлениями. Пока что мы решили чередовать новости с разными тематическими словами.
- Какой процент людей, пришедших на курсы «Умарта», бросает их, решив, что они неспособны к татарскому?
- Кто бросает курсы? В первую очередь те, кто пришел с другой целью, например, чтобы найти себе вторую половинку. Понятно, что в этом случае человек получает свое, или не получает, и дальше идет своей дорогой.
Люди, которые ушли из «Умарты» именно из-за языкового момента, - сложно дается, «не мое», «не пошло», «не зашло», переехал, передумал - такие тоже, конечно, есть. У кого-то, например, скоро свадьба, и ему нужно «срочно подучить язык интенсивчиком». Свадьба прошла, начались домашние хлопоты, и курсы отходят на задний план.
Непросто идет у взрослого поколения. Возможно, их надо собирать в отдельные группы, с определенным темпом, ритмом, с несколько иной подачей. Так, наверное, было бы правильнее. Есть люди, которые говорят: «Мне тяжело, я не успеваю, я уже старенький». Но мы никогда не делим людей ни по национальному, ни по возрастному признаку. Они все занимаются в одной аудитории, в одной группе, с взаимной поддержкой, пониманием, юмором. У нас создается такая искусственная среда, чтобы человек мог прийти и окунуться в татарскую культуру и язык. И поэтому просто так от нас никто не уходит.
У большинства все же есть представление, для чего им эти курсы, чего они хотят в дальнейшем. Я всегда говорю о духовной пище, которую они получают на курсах, потому что это не мои слова, а слова слушателей. Они говорят: «Вот просто хочется, Лилиана. Хочется и надо. Не хватает. Бабушку вспоминаю, дедушку вспоминаю. Очень хочу выучить язык, а возможности уже нет, их нет в живых. Очень жалею - почему не научили, почему сам не интересовался». То есть это не просто курсы, а своего рода коллектив, где мы обрастаем друзьями, начинаем дружить семьями и друг с другом.
Вообще, было бы здорово запустить для нашего взрослого поколения программу, аналогичную «Московскому долголетию». У нас на курсах есть замечательная женщина Роза апа, ей немало лет, она ходит к нам третий или четвертый год. При этом она ходит по всем московским программам - танцует, шьет, ходит в театры, в походы в лес, на английский. И все это она делает со своими русскими подружками. Только к нам она ходит одна. Вот если бы такие возможности были созданы и для наших бабушек и дедушек! Объединить их в одну общую группу, чтобы они могли поговорить на родном языке, сходить вместе в театр, на танцы, рисование, йогу, попеть песни под баян. И пусть таких клубов будет не один и не три, пусть они будут в районах, чтобы пожилым людям не тяжело было добираться.
Фото: vk.com/msk_tatar_tele
