Айгуль Ханова: «В 2016 году мы начали разрабатывать татарский афазиологический тест»

«Мы должны быть уверены, что здоровые носители языка выполняют задания единообразно»

– Айгуль Филусовна, как родилась идея теста?

– Идея татарского афрозеологического теста родилась в стенах лаборатории нейролингвистики ВШЭ (с 2018 года – Центр языка и мозга). Мое сотрудничество с ней началось в 2015 году. До этого я работала в набережночелнинском фиале КФУ. Сейчас я работаю в должности научного сотрудника и по истечении контракта планирую вернуться в Татарстан. Идея создания теста принадлежала руководителю лаборатории нейролингвистики Ольги Драгой. Я с радостью откликнулась на это предложение, потому что татарский – мой родной язык, это язык моего народа. Сделать что-то полезное, что будет помогать людям, повышать качество их жизни после инсульта – неимоверно важно.

Сама я из Елабуги и любовь к языкам у меня с детства. Она передалась мне от папы: он профессор и сфера его научных интересов – синтаксис татарского языка, преподавал, в том числе и арабский язык. В школе мне очень нравились языки – татарский, русский, немецкий, потому что каждый язык очень красив и логичен. Разнообразие языков не может не восхищать лингвистов – каждый язык уникален! Наверное, поэтому я с удовольствием принимаю участие в мероприятиях популяризации науки – хочется, чтобы как можно больше людей посмотрели на язык не как на свод грамматических правил, а как на особую когнитивную способность человека. 

– Зачем нужен тест?

– Логопеды диагностируют нарушения речи различными методами, один из которых – называние изображения. При этом сами картинки не должны быть случайными, их необходимо стандартизировать. К тому же нужно учитывать, что меняются реалии, меняется и сам язык. Вот пример моих коллег из Санкт-Петербурга: большинство детей, видя изображение мясорубки не знает, что это такое. Современные родители в мегаполисах покупают уже готовый фарш. Или другой пример: когда мы собирали нормативные данные для изображений объектов и действий, заметили, что категория существительных в татарском языке очень сильно размывается по сравнению с категорией глаголов. Например, в татарском языке есть слово табиб (врач), но большинство носителей татарского языка назвали рисунок не татарским словом, а заимствованием из русского. Если здоровые носители называют изображение по-разному, то как мы поймем, есть ли нарушения речи у пациентов с афазией? Поэтому перед началом диагностики мы должны быть уверены, что здоровые носители языка выполняют задания единообразно, а для этого батарея тестов должна пройти процедуру стандартизации. 

– Когда началась работа?

– В 2016 году мы начали разрабатывать татарский афазиологический тест совместно с коллегами из лаборатории нейролингвистики, которые в то время работали над созданием Русского теста. Они по своей сути аналогичны.

«Пациента во время операции выводят из состояния наркоза – поэтому она и называется "операция с пробуждением"»

– Вы заимствовали опыт русского теста?

– При создании Русского афазиологического теста коллеги опирались на лучшие мировые практики и современные знания нейролингвистики. Но нужно понимать, что создание теста на другом языке не означает перевод готовых заданий с русского языка на татарский. Все задания должны учитывать типологические особенности татарского языка. Например, в задании на восприятие псевдослов нужно повторить слоги разной длины и структуры – нельзя просто скопировать слоги с русского теста, потому что в татарском языке нет слогов, начинающихся с двух согласных, и эта особенность очень ярко проявляется, когда заимствованное слово интегрируется в языковую систему, например, в словах эшләпә (шляпа), көрпә (крупа). При разработке заданий мы также опирались на письменный корпус татарского языка. Полученные данные показывают, что слова из пяти слогов наименее частотны в татарском языке, поэтому мы включили в задание четырехсложные слова и в этом тоже проявляется его отличие от русской версии. 

– Почему татароязычным пациентам нужны два теста? Разве нарушения речи проявляются неодинаково?

– Татары в Татарстане являются в большинстве случаев билингвами. Важную роль здесь играет доминантность языка, возраст усвоения и уровень владения языком. На сегодняшний день науке известно, что возраст усвоения языка является предиктором, т.е. предсказывает нарушения лексической обработки у взрослых. Поэтому очень важно диагностировать нарушения речи на родном языке пациента, на языке, который он усвоил первым. Такая диагностика позволит выстроить более эффективную терапию и улучшит качество реабилитации. 

Приведу пример, как в России сохраняют языки у пациентов во время нейрохирургических операций в Национальном медико-хирургическом Центре им. Н.И.Пирогова (г. Москва). Мои коллеги из Центра языка и мозга участвуют в «операциях с пробуждением», во время которых пациенту удаляют опухоль головного мозга или очаг эпилепсии. Нейрохирурги ставят перед собой задачу максимально сохранить речь, поэтому при резекции опухоли не удаляют зоны, критичные для речи. Пациента во время операции выводят из состояния наркоза – поэтому она и называется «операция с пробуждением» – нейрохирург в это время проводит электрическую стимуляцию участков зон мозга, а нейролингвисты предъявляют пациенту специально подобранные лингвистические задания. Я принимала участие в операциях, где пациенты были носителями татарского языка.

Сначала тестирование проходило на одном языке, а затем – на другом. При этом нейрохирург дважды картирует участки зон мозга и отмечает критичные для речи. Такие «речевые карты» индивидуальны и, что самое интересное, языковая сеть на одном языке может не совпадать с сетью на другом у одного и того же человека. Нужно отметить, что пациенты поступают со всей России и тестируют не только на татарском, но и на чувашском, ингушском, табасаранском и других языках.

«Высокая надежность теста подразумевает, что этот показатель должен быть не ниже 90%»

– Айгуль Филусовна, какие первые результаты у татарского теста?

– Бумажная версия теста была создана в 2017 году и апробирована на 100 здоровых носителях татарского языка. Апробация показала, что некоторые стимулы не подходят, потому что, например, только 70% татар выполнили задание так, как мы ожидали. К примеру, изображение небольшого моста 70% назвали күпер, а 30% – басма. Высокая надежность теста подразумевает, что этот показатель должен быть не ниже 90%. 

– Если выясняется, что стимул необходимо заменить, то какие меры предпринимаются?

– Мы начинаем работу с нуля. При этом мы должны учитывать, что нельзя использовать стимулы только одной семантической категории (например, животные) или повторяющимся сочетанием звуков. Также необходимо принимать во внимание диалектную вариативность, поэтому подбирать стимулы не так просто, как кажется – они должны быть также сбалансированы по многим психолингвистическим параметрам, например, длина слов, частотность, возраст усвоения. Затем художнику нужно заново нарисовать изображение, а диктору озвучить слова или предложения, после чего мы проводим пилотное исследование.

Пользуясь случаем, хочется выразить слова благодарности читателям «Миллиард.Татар», которые активно участвовали в пилотной серии исследования. Сейчас мы программируем планшетное приложение и планируем в течение полугода начать сбор нормативных данных. Поэтому очень надеемся на добровольцев – здоровых носителей татарского языка, читателей «Миллиард.Татар».

– Где будет применяться приложение?

– Главная наша цель – применение планшетного приложения татарского афазиологического теста в профильных медицинских центрах и клинических больницах Республики Татарстан. Тестирование пациентов на планшетном приложении позволит оптимизировать работу логопеда. Во-первых, потому что оно унифицировано – стимулы и инструкции озвучены диктором; во-вторых, приложение проводит полуавтоматическую разметку результатов тестирования, в-третьих, результаты пациента сохраняются и позволяют отслеживать прогресс речевой терапии.

Татарский афазиологический тест – очень важный проект, его социальная значимость огромная. Это и повышение качества жизни пациентов с родным татарским языком и в то же время повышение осведомленности общества об афазии. Я очень надеюсь, что эта работа будет способствовать созданию дальнейших материалов для речевой терапии на татарском языке, развитию логопедических практик, в том числе, и для детей. Возможно, это вдохновит коллег из тюркоязычных стран СНГ – Узбекистана, Казахстана и др. – у них также имеется дефицит инструментов диагностики речевых нарушений на национальных языках.

СПРАВКА

Ханова Айгуль Филусовна – кандидат филологических наук, доцент. Научный сотрудник Центра языка и мозга ВШЭ.

Подготовил: Владислав Безменов