«Цой - истинный евразийский герой»

«Нужно создать новую «татарскую волну» кинематографистов»

- Знаете ли вы современное татарское и татарстанское кино?

- К сожалению, я не могу сказать, что хорошо его знаю. Я думаю, кино в Татарстане нужно обязательно поддерживать и развивать, для этого в республике есть все возможности. Татарстан - неотъемлемая часть многонациональной российской культуры, сыгравшая важнейшую историческую роль в формировании государства в том виде, в котором оно существует сейчас. 

С одной стороны, кино помогает взаимопониманию людей из разных культур, живущих в одной стране, а с другой - развивает художественное самосознание нации. 

Поэтому хотелось бы видеть его активное развитие, чтобы правительство вкладывало средства для поддержки молодых кинематографистов, для их дебютных картин и короткометражных фильмов. Я считаю, нужно создать новую «татарскую волну» кинематографистов. 

Я знаю, что сейчас в Казани работает мой старинный друг и коллега Тимур Бекмамбетов, он способен внести свой вклад в сообщество местных кинематографистов. А я всегда буду рад помочь. Если при сьемках сериала нам удастся привлечь татарских кинематографистов – это будет очень здорово, поскольку большая часть событий происходит на территории современного Татарстана.

- А что вы думаете о русском кинематографе? 

- Я не кинокритик, и не хочу выделять отдельные имена. Мы все коллеги и друзья.

Я могу сказать, с кем я вырос, с кем мы когда-то поступили во ВГИК: Рената Литвинова, Федор Бондарчук, Александр Баширов, Иван Охлобыстин, Аркадий Высоцкий, наши друзья из других союзных республик, всех не перечислишь. Мы вместе учились, помогали друг другу, росли как кинематографисты, потом каждый пошел по своему пути. 

Но выделять кого-то или давать оценку их творчеству я не возьмусь. У нас большая кинематографическая семья, и мы занимаемся делом, а не взаимооценкой. 

«Цой - истинный евразийский герой»

- Вы смотрели фильмы «Лето», «Шапито-шоу», «Цой»? Как оцениваете эти фильмы?

- Я видел «Лето» и «Шапито-шоу». Фильм «Цой» я не смотрел, но читал сценарий, мне его прислал Алексей Учитель. Я знал о несогласии родственников и близких Виктора с этим сценарием. Когда я его прочел, он меня тоже не впечатлил. Я попросил Алексея считаться с мнением правонаследников и людей, фигурирующих в фильме. Насколько я знаю, он заменил имена героев вымышленными, но суть от этого не изменилась.

Фильм «Лето» мне понравился. Впервые я услышал о нем из отзывов Бориса Гребенщикова и Андрея Тропилло, еще до съемок. Они резко критиковали сценарий. Будучи кинематографистом, я понимал, что нельзя судить о будущем фильме только по сценарию, он может сильно измениться. И, в отличие от «Цоя», сценарий фильма «Лето» я не читал. 

Шел на премьеру с опаской, памятуя негативные высказывания БГ, которого знаю лично и мнению которого доверяю. В фильме фигурировали многие мои друзья, некоторых из них я снимал сам, в том числе Майка Науменко, главного героя. Судя по отзывам, факты в сценарии были сильно искажены и не имели ничего общего с действительностью.

К моему удовлетворению, я не обнаружил ничего крамольного. Разумеется, какие-то моменты не вполне соответствовали тому, как именно это происходило в жизни, но это не так важно. Главное, Кириллу Серебренникову удалось выразить свою любовь к тому времени, которого он не застал, и к тем людям, которых он не знал. И это похвально. Получилась вполне достойная картина. Но я не кинокритик, поэтому не буду давать художественных оценок работам коллег. 

- Как вы думаете, почему до сих пор сохраняется такой интерес к Цою?

- Здесь несколько факторов. Виктор был моим самым близким другом среди музыкантов, с которым я провел огромное количество времени. Мы жили друг у друга, работали вместе, бесконечно говорили и планировали снять еще много фильмов. Мне трудно судить отстраненно и давать оценку отношению к Виктору поклонников, которые его не знали лично, а лишь полюбили его образ и творчество. И все же попробую догадаться.

Во-первых, его музыка и тексты. Самое главное для людей, которые его не знают, это его музыка и тексты песен. Как Виктор много раз говорил: «Я пишу песни, которые может сыграть каждый в любой подворотне». Он подбирал несложные аккорды к запоминающимся, ярким мелодиям. И его тексты — не арии для оперных певцов. Все, о чем он пел, близко многим молодым людям. Это их жизнь. Они узнают в этих песнях себя.

Другой фактор – честность. Этот человек всегда был честен. Он уважал себя, не будучи самовлюбленным фанфароном. Он отстаивал свою точку зрения, но не заставлял других думать, как он. И относился к самому себе, а позже и к собственной славе, довольно критически. Слава его никак не изменила, что бы ни говорили завистники. Он никогда не изменял себе и был свободным человеком, твердым, но тактичным, и уважающим чужую свободу. Это тоже важный фактор, именно такие люди становятся кумирами для молодых людей. 

Еще одним фактором, как мне кажется, является то, что Виктор был вне национальности. Это его сочетание корейских и русских корней с полным отсутствием национальной спеси и открытостью к другим культурам. Та самая широкая культура на русском языке, которая объединяет множество самых разных национальностей. В Советском Союзе сосуществовали сотни народностей, и везде были и сейчас остаются люди, которые любят и уважают Виктора, считая его своим. Эта его «евразийскость» при его таланте, самоуважении и честности является важным фактором его значимости. Он истинный евразийский герой. Очень мало евразийских героев с таким уровнем популярности, которая продолжается по сей день, десятилетия спустя после его смерти. 

И ранняя смерть тоже внесла свой вклад. Но это не определяющий фактор. Нельзя сказать, что Виктор стал популярным только потому, что умер молодым. Это просто дополнительный фактор – вечно молодой. И таким остается для новых и новых поколений.

Свой вклад внесли и фильмы, в которых он снялся. Впервые он стал известен широкой публике благодаря эпизодической роли в фильме «Асса», а потом благодаря главной роли в «Игле». Фильм вышел с большим опозданием, поскольку очень долго решалась его судьба, но в 1989 году он наконец получил первую категорию и был показан в тысячах кинотеатров от Прибалтики до Дальнего Востока. Миллионы узнали Виктора Цоя в лицо. Если раньше люди слышали только его песни, то теперь увидели живого человека. 

«Не хочу снимать фильмы, в которых какой-то актер будет играть Цоя» 

- Вам поступало множество предложений снимать фильмы про Виктора Цоя, но вы неизменно отказывались. Почему?

- Я не хочу снимать фильмы, в которых какой-то актер будет играть Виктора Цоя. Дело в том, что мой метод работы в кино, и в том числе с Виктором, заключается в абсолютной достоверности. Люди играют сами себя. Или человечков в самих себе.

Работа с актером, который притворялся бы Виктором, противоречит этому методу. Я не принимаю притворства и не допускаю лжи. Если представить невозможное, что я каким-то чудом снимал бы фильм про Виктора, то я бы взорвался в первый же съемочный день. Не смог бы работать с лицедеем перед камерой. Я слишком хорошо знал Виктора, каждое его движение и манеру речи. Все для меня было бы бесстыдным враньем и кривлянием.

Виктор остался в моих фильмах самим собой. В этом принцип, который я почерпнул у знаменитого русского документалиста Дзиги Вертова. Назывался он «Жизнь врасплох». Вертов снимал людей в моменты их естественного поведения. 

Я использовал этот метод и на сцене ВГИКа, и в «Йя-Ххе», и в «Игле», и в «Диком Востоке». Но я переносил его, трансформируя, - из документального кино в игровое.

Я ничего не имею против актерского мастерства. И, как уже упоминал, в проекте «Бату» будут задействованы профессиональные актеры. Не потому, что они могут сымитировать Бату или Чингисхана. Это невозможно, потому что никто и никогда не снимал живых Бату или Чингисхана, и нет людей которые бы помнили, как они выглядели. То есть это не будет лицедейством. Это наполнение своей личностью тех или иных образов. Такие вещи мне понятны.

Если рассуждать гипотетически, я могу реализовать один из проектов, который хотели запустить американцы и японцы. Сценарий для него написал известный писатель Уильям Гибсон с моим участием, он был специально написан под Виктора в роли все того же самого Моро, но с элементами футуризма. Смесь киберпанка и стимпанка. Я мог бы в этой роли снять кого-то другого. Актер в данном случае не имитировал бы Виктора, а оставался бы самим собой и играл Моро, а не Цоя в роли Моро. 

Это как с персонажем Джеймса Бонда, которого играют разные люди. Они не имитируют какого-то реального человека, а наполняют вымышленный образ своим собственным содержанием, своей личностью. 

Один такой проект я воплотил в жизнь - «Дикий Восток». Мы с Виктором должны были снять его, тогда проект назывался «Дети Солнца». Идея была моя, и Виктор ее поддержал. Но проект был заморожен в связи с неожиданной смертью Виктора в самом начале подготовительного периода, и только потом мы с братом его воплотили, но уже без Виктора.

«В своем кругу Виктор был веселым и открытым человеком»

- Говорят, что Цой был довольно закрытым человеком, но в общении с друзьями он, наверное, как-то иначе раскрывался? Можете вспомнить какие-то эпизоды, в которых он показался с «иной стороны»?

- На самом деле Виктор был очень открытым человеком, но он не шел на легкие панибратские отношения. Он мог быть душой компании только в кругу близких друзей, а этот круг у него был ограниченным. Что стало причиной, я не знаю, может, повлияло детство, ведь он был единственным ребенком в семье. И я знаю, что в школе его дразнили «Японцем» за его внешний вид и узкие глаза. Поэтому Виктор, наверное, чувствовал свою инаковость, поэтому чувствовал себя иначе, чем его одноклассники. 

По мере взросления он ушел в музыку, желая раскрыть свой творческий потенциал, это его увлекло и стало главным занятием в его жизни. Музыка была не сказать нелегальной, но называлась «любительской». То есть музыкантам не давали возможности заниматься творчеством профессионально и жить за счет своей музыки, искусственно ограничивали их. Музыканты обязаны были где-то работать, чтобы не попасть под статью за тунеядство. Как сказал Борис Гребенщиков, «поколение дворников и сторожей». Музыканты находили работу, не отнимающую много главного времени, которое освобождали для творчества. Виктор выбрал работу кочегара, сутки через трое. Это тоже сокращало круг общения.

Все, кто за пределами тусовки, были посторонними людьми. И вход в этот круг был закрыт для многих. А внутри этого круга есть также свои круги общения, еще более тесные. 

Ближе к концу 90-х и этот круг общения Виктора сужался. А когда он переехал в Москву, то не сумел завести новых близких друзей. В момент гибели Виктора его друзей можно было пересчитать по пальцам. 

При этом в своем кругу Цой был веселым и открытым человеком. Очень любил шутить, с чувством тонкой и незлой иронии. Никакого высокомерия не было в помине. Так могут говорить те, кто его не знали и не были в том узком кругу. 

У Виктора не было желания тратить свое время на пустые контакты и пустое времяпровождение. Несмотря на свою молодость, он был очень собранным человеком, дисциплинированным и сконцентрированным на своей работе. У него просто не оставалось времени на случайных людей.

Ко всему прочему он однолюб. У него была жена Марианна - она по документам так и осталась его женой - а потом была Наташа. Вот и все. Он и здесь проявил свою избирательность и верность. 

«Мне на легкую славу наплевать»

- Почему между съемками ваших фильмов такие перерывы? Последняя из ваших картин, короткометражка «Memento Vivere», где вы выступили в качестве продюсера, датируется 2019 годом.

 - Уточню: последним был документальный фильм «Антарктида: Двойное пересечение», который я собрал из любительских материалов, снятых путешественниками на автомобилях. Закончил монтаж этой весной, и ему еще предстоит увидеть свет. 

Я всегда занимаюсь творчеством в той или иной сфере, что бы ни делал. А занимался я очень многим. Мне просто претит ездить по одной и той же избитой колее. А в нашу эпоху гламура люди судят только по поверхностным вещам, которые у всех на виду. Мне же на легкую славу наплевать, я ее никогда не искал и не ищу. Не зажигает.

С конца 90-х и в первой половине 2000-х годов занимался общественным активизмом. С огромным интересом погружался в новый для себя мир политики. Но не как политик, а как человек, которому интересно открывать что-то новое. Когда вдруг разрушился Советский Союз и привычный уклад жизни, стало возникать что-то новое. Многие из нас, конечно, жили в иллюзиях по поводу будущего. Но жизнь имела на нас свои планы. 

Я занимался и изучением юридических аспектов кинематографа, а с другой стороны изучал драматургию, от Аристотеля до самых современных веяний. На основе изученного создал метод, который называется «Dramaticon», я преподаю его онлайн в собственной мастерской и во ВГИКе, а сейчас вступил в партнерство со Школой кино и телевидения «Индустрия» Феди Бондарчука и студии «Водород». Заключил договор с издательством ЭКСМО на издание моей книги о драматургии с тем же названием: «Dramaticon – Драматургия на экране, на сцене и в жизни». И это только малая толика того, чем я занимаюсь повседневно. Что-то известно больше, что-то меньше, но что с того?

Наконец, моя жизнь — это тоже определенное творчество. Вырастил сына и дочь, построил много домов и посадил еще больше деревьев. Все по вечным заветам! (Смеется)

Еще я понял, почему Джон Леннон в 1975 году перестал выпускать музыку, хотя и писал песни потихоньку, для себя. Он познал радость отцовства. То же самое познал и я. Так что для меня нет разницы между жизнью и творчеством. 

Как это было, впрочем, и у Виктора. Я вполне допускаю, что и он в какой-то момент ушел бы из-под софитов в тень, и мы уже не увидели бы прежнего «Кино».

Сьемки фильма «Игла» не были для нас заказной работой. Это стало частью нашей жизни. Мы вложили в этот проект душу. Точно так же музыка была для Виктора частью его натуры, частью его «я». Почему говорят: «Цой жив»? Потому что он живет в своих песнях, и будет продолжать жить, ведь творчество было частью его жизни, его натуры, а не профессии. 

- Что еще планируете реализовать в будущем? Была информация о проекте «Бог». 

- Да, такой проект есть, и я очень хочу воплотить его в жизнь. Но катастрофически не хватает времени, поскольку я занят на сьемках «Бату», а потом будут сьемки сериала, даст бог (простите за невольный каламбур). 

«Бог» - современная история. И события, которые сейчас происходят в Афганистане, еще более актуализируют ее. 

Есть у меня такая «фишка», что многие мои сценарии сбываются. Причем я не стараюсь делать это специально. Просто делаю то, что мне нравится.

Если рассказать в двух словах, проект посвящен войне преступных группировок вокруг наркотрафика из Афганистана через Казахстан в Россию и дальше в Европу. Это современный криминальный триллер с четырьмя главными героями. А называется он «Бог», потому что у каждого из них свои убеждения и своя вера. И с точки зрения одного позиция другого является злом. Я собираюсь показать развитие событий с четырех разных точек зрения. А если у каждого свой бог, где найти ту границу, которая пролегает между добром и злом? В этом главная тема фильма.

И никто из героев далеко не идеален. Зритель может назвать любого из них антигероем. Но для меня как для художника не существует хорошего или плохого героя. Есть для этого точное выражение: «То, что для героя тьма, для злодея свет». 

Ильгизар Вахитов