Если где-нибудь происходит шумное обсуждение строительства нового объекта, всегда удобнее пользоваться готовыми клише. Например: «Власти игнорируют разумные пожелания горожан». Или наоборот: «Крикливое меньшинство саботирует инициативу, которая нужна большинству». Если история связана с религией или, не дай бог, с национальным вопросом, можно даже не вникать в ситуацию, а сразу брать одну из подходящих вам шаблонных реакций и «выкатывать» в паблик.
Кажется, именно это происходит с историей строительства большой Соборной мечети в Казани. Закладку первого камня планируют приурочить к 1100-летнему юбилею принятия ислама предками татар – волжскими булгарами. Обсуждается эта идея уже лет пять. Ведь существующая главная мечеть Казани Кул-Шариф ограничена архитектурным ансамблем Казанского кремля и не отличается большой вместимостью. Потребность в мечети, которая могла бы вмещать одновременно до 10 тыс. молящихся, высказывалась неоднократно. Но именно сейчас вышло много публикаций о недовольстве этим проектом и о войне петиций «за» и «против».
Фото: Рамиль Гали
Ситуация действительно непростая. Все потенциальные площадки для строительства можно раскритиковать с той или иной позиции. Строить на правом берегу озера Нижний Кабан (неподалеку от мечети, возведенной к 1000-летию принятия ислама) – значит, строить со всеми ограничениями, касающимися исторической части города. На берегу реки Казанки – значит, затевать стройку в сложившейся рекреационной зоне, где многие хотели бы видеть парки. Ближе к Волге в районе Ново-Татарской или Адмиралтейской слобод – значит, делать объект труднодоступным для верующих или откладывать дело в долгий ящик. Сейчас эти районы считаются периферийными, никто пока не знает, когда дойдут руки до их реновации и создания достойных волжских ворот Казани.
Полемика вокруг новых объектов – перманентное состояние общественной жизни в Казани. Когда собирались восстанавливать собор на месте обретения Казанской иконы Божией Матери, уничтоженный в 1932 году, в сети тоже была петиция «против», а численность сообщества протестующих достигала нескольких тысяч пользователей одной социальной сети. «Ренессанс имперского духа недопустим в нашем общем многонациональном доме», – говорилось в той петиции. Собор, однако, был восстановлен фондом «Возрождение», где председательствует первый президент Татарстана Минтимер Шаймиев. Когда в середине 1990-х годов решением того же Шаймиева верующим передавали Благовещенский собор Казанского кремля, также были пикеты недовольных. Споры и негативные публикации сопровождали строительство мечетей в казанском Авиастроительном районе и поселке Калуга. Примеров не из сферы религии наберется еще больше. Все как в любом крупном городе.
Фото: Михаил Захаров
Самый мощный поток комментариев в минувшем январе вызвало местоположение предполагаемой мечети напротив Казанского кремля, возле центра семьи «Казан» (так называемая «Чаша», которую хорошо видно с набережной Казанки). Решение казалось безальтернативным, но уже в начале февраля появилась информация, что прорабатывается иной вариант – с другой стороны Кремлевской дамбы, на месте парка аттракционов «Кырлай». Там лучше транспортная доступность и нет такого количества жилых домов. А значит, дискуссия не закрыта.
На каком бы местоположении соборной мечети ни остановились, политический контекст этого проекта гораздо шире наличия парковочных мест или необходимости намывать берег реки.
Увековечивая юбилей 922 года, когда на Волгу прибыло посольство из Багдада, руководство Татарстана подчеркивает историческую миссию татар как основных операторов ислама в России.
В последние десятилетия возросшее участие в общероссийских процессах регионов Северного Кавказа и миграция из стран Центральной Азии изменили этнический портрет российского ислама, но роль татарских религиозных деятелей в организации отечественной уммы и формировании исламской интеллектуальной среды по-прежнему велика. Новая большая мечеть станет визуальным символом татарского ислама.
При этом ислам служит одним из определяющих критериев татарской национальной идентичности. В Казани, где с советских времен велика доля межнациональных браков, это особенно заметно. Часто национальное самосознание условных «Эльмиры Петровой» и «Владислава Галимуллина» зависит не столько от того, как хорошо они знают татарский язык, сколько от того, будут ли они делать никах в мечети или венчаться в церкви. Часто именно религиозный выбор предшествует языковым и иным культурным предпочтениям. Так что большая конфессиональная стройка в Казани имеет непосредственное отношение к национальной идентичности второго по численности народа России.
И при всем этом проект новой мечети укладывается в местную концепцию паритета двух основных религий. В Казанском кремле уравновешивают друг друга Благовещенский собор 1562 года и возрожденная к 2005 году мечеть Кул Шариф. На волжских туристических маршрутах по Татарстану – православный Свияжск и исламский Болгар. Теперь, после того как силуэт левого берега реки Казанки стал определять возрожденный Собор Казанской иконы Божией Матери, по той же логике на правом берегу должна появиться мечеть. Примечательно, что куратор проекта по строительству мечети Камиль Исхаков в бытность мэром Казани активно участвовал в истории с перенесением в Казань ватиканского списка Казанской иконы.
Наличие двух крупнейших религий делает спектр мнений по строительству новой соборной мечети еще более разнообразным, чем привычное в России противостояние групп «верующие» и «антиклерикалы». Пока в Татарстане выдерживается политика паритета православия и ислама, активные православные верующие (и тем более официальные представители Татарстанской митрополии) готовы с пониманием относиться к тому, что возводятся новые исламские объекты. Каждый жест власти в пользу мусульман – это потенциальная возможность и православным верующим напомнить о своих насущных потребностях. Подобным же образом напоминают о своих потребностях более компактные религиозные группы, например, старообрядцы.
Если сравнить неформальный «торг» между несколькими конфессиями с более распространенным типом городских конфликтов, когда «нам не нужны все ваши церкви и мечети», наталкивается на «все равно построим», здесь форма торга выглядит конструктивнее. Стороны хотя бы слышат друг друга. Возможно, если бы вместе с крупными религиозными стройками на паритетных основаниях по умолчанию предполагались новые парки, парковки, школы и больницы, то многих неприятных ситуаций можно было бы избежать по всей стране. И это тот случай, когда религиозные организации могут послужить примером для остального гражданского общества.
Источник: ng.ru
Фото на постере: Рамиль Гали
