«Температура на поверхности Земли постепенно растет»
- Хотелось бы задать вам вопрос как ученому-океанологу. Сейчас часто говорят о глобальном потеплении климата. Но, судя по затянувшейся зиме, потеплением и не пахнет. Можете в двух словах объяснить, в чем причина?
- Когда мы говорим о глобальном потеплении, речь идет об общей тенденции - температура на поверхности Земли растет. На всей поверхности Земли расставлены метеорологические станции, которые измеряют температуру. Если усреднять, то она постепенно растет. Говорят, что к концу века температура на Земле повысится в среднем на два градуса.
Кажется, что это немного. Но температура вашего тела 36.6. А если она будет на градус выше? Мы же живем во взаимозависимости с микроорганизмами – бактериями, вирусами. Их температура совпадает с температурой окружающей среды. Представьте, у них повысилась температура. Могут ускориться мутации, начаться изменения, которых не было.
Ученые понимают, что это связано с увеличением концентрации углекислого газа. Зеленая масса упала – леса порубили, земли распахали. Преодолевать это можно разными путями – увеличивать зеленую массу, минимизировать выхлопы углекислого газа, экономить энергию. Если вы экономите энергию, значит, газа и угля сжигается меньше. Большой источник углекислого газа – именно сжигание угля. При производстве одного и того же количества энергии уголь выделяет в несколько раз больше углекислого газа, чем природный газ. Атомная энергия чище, но нужно думать о повышении безопасности атомной энергетики.
Нужно использовать возобновляемые источники энергии. Хотя не стоит думать, что они экологически чистые. Они тоже связаны с использованием новых материалов, металлов, сложных веществ. Плюс их нужно утилизировать. Я верю, что эти проблемы будут преодолены. Но только с помощью научно-технического прогресса. Шумные люди с низким уровнем образования начинают предлагать универсальные методы. Но это проблема большой науки.
- Почему зима затянулась?
- В прошлом году снега зимой в Москве не было совсем. А в этом году завалило. Так будет всегда. Мы часто приводим в пример строки Пушкина: «В тот год осенняя погода Стояла долго во дворе, Зимы ждала, ждала природа. Снег выпал только в январе». Даже тогда это случалось, хотя глобального потепления не было.
Год от года погода в каждом регионе сильно меняется. Есть разные объяснения. Эти колебания имеют тренд, и это тренд на повышение температуры. В этом году может быть теплее, чем в прошлом, и так далее. Колебания идут вокруг линии, которая ползет вверх.
«Государство должно повышать налоги на производство пакетов»
- Вы говорили об используемом человеком пластике. Он угрожает жизни мирового океана?
- Конечно. Весь пластик через реки попадает в мировой океан. И это наносит большой вред животным – они начинают его глотать. Пластик начинает дробиться, попадает в организмы рыб. Надо вырабатывать биологически деградирующие пакеты. Нужна перестройка. И это опять научно-технический прогресс, экономика.
Что должно делать государство? Повышать налоги на производство пакетов, делать их более дорогими, чтобы люди не брали их так бездумно. Я иду в магазин – пакеты стоят 5-6 рублей, бери сколько хочешь. А потом куда их девать? На мусорной свалке они будут сохраняться тысячелетиями.
Это общая стратегия. В нашей стране до этого не доходит. Мы не можем со свалками разобраться. На это нужно тратить значительную часть ресурсов - наводить порядок, организовывать раздельный сбор мусора. Когда я жил в Америке, везде стояло по три ящика для мусора. В магазинах можно было сдать все пластиковые бутылки. Сдаешь – за каждую получаешь пять центов. Тебе дают чек, ты можешь реализовать его в продуктовом магазине.
Людей надо воспитывать, объяснять [пользу раздельного сбора мусора] в школах. Это же обеспечение будущего наших детей. Эти проблемы лягут на будущие поколения. И чем больше их будет, тем сложнее их решать.
Честность и порядочность воспитываются на лучших примерах литературы, например. Кстати, реформы образования, которые проводились в 90-е гг., сильно искорежили образование. Изменение образования должно быть консервативным, продуманным и медленным. Не надо делать больших шагов в совершенствовании образования.
- Болонская система, которую у нас вводили много лет, не оправдала себя?
- Даже когда ее вводили, я ее не очень понимал. Она имеет свои плюсы. Однако фактически вместо пяти лет у нас стали учить четыре года. Я считаю, что было лучше, когда мы учились пять лет. Говорят, она нужна, чтобы мы могли работать в Европе. Но не всем это надо – работать в Европе. Но даже если надо, никаких проблем.
Когда я поехал в США, никаких специальных дипломов у меня не было. Я известный человек, но поехал туда неизвестным. Все пятилетние дипломы, которые у нас были, они принимали. Если ты считаешь, что твой диплом соответствует диплому мастера, ты представляешь курсы, которые прослушал в своем университете, создается комиссия. И она решает, действительно ли ты мастер. Болонская система имеет преимущества – можно проучиться за четыре года и отучиться заново [в магистратуре].
Наша система учила всех пять лет. Я считаю, что если человек хочет и может учиться до 23-24 лет, надо давать ему эту возможность. Потом от него будет больше пользы.
Моя дочь закончила Принстонский университет. В Америке ты можешь поступить в хороший университет, государство за тебя заплатит. Я практически ничего не платил, хотя сначала она училась в частной школе, потом в университете. Потом она пошла в аспирантуру в MIT - там она вообще зарплату получала.
Но в Америке плохо то, что 95% школьников не получают нормального среднего образования. Оно простое, все дается легко, не дают никаких сложных заданий. Мол, зачем тебе синусы? Посмотрите, какие беспорядки происходили в Америке в прошлом году, это ведь тоже связано с уровнем образования.
Учиться должно быть сложно. Все должны сдавать экзамен, нервничать, преодолевать трудности. Тогда мы получим полноценный народ. А если облегчать... Человек заканчивает школу, устраивается на работу, покупает машину, квартиру или дом. Все вроде бы имеет. Но этого недостаточно. Нужно, чтобы человек мучился, старался, стремился к чему-то. И мозги свои укреплял синусами и косинусами, написанием сочинений, изучением литератур и языков. Нужно, чтобы вся молодежь училась до 25 лет.
Отсюда и проблемы. Татары не изучают свой родной язык. Объясняют так: если отдадим ребенка в национальную школу, он не поступит в университет. И такая проблема, конечно, есть. Почему никто из руководителей не поставит этот вопрос? Путин, кстати, очень хорошо относится к татарам. Если ему объяснить ситуацию, я думаю, он бы понял.
Вот я же имел беседу по поводу своих судов (научный флот. – прим. ред.). Очень короткую, но он понял и помог. А если говорить, что и так все хорошо, тогда ничего не надо. А я с ним встретился, поставил эту проблему и на первом этапе ее решил. У нас было такое финансирование судов, что мы не могли их содержать. И с его подписью пришлось ходить пять лет, прежде чем мы получили деньги. А теперь чиновники забрали эти деньги и стали ими распоряжаться. И все у нас рушится. Они считают, что они честные, а мы не честные. Сейчас с флотом проблемы, так что пойдем к министру.
Для содержания наших судов не хватает ресурсов. Путин понимает, что океанология приобретает геополитическое значение. И было принято решение о строительстве двух новых судов. Но их концепцию придумали чиновники, с нами не советовались. Это будет неоптимальное решение.
А те деньги, которых я добился, – 1 млрд рублей в год – ими распоряжаются чиновники. Деньги нужны не столько на экспедиции, сколько на содержание и ремонт судов. Но это понимают специалисты, а не чиновники, которые на судах никогда не плавали.
У нас избыточная власть чиновников и нет никакой власти ученых. Академию наук вообще лишили руководства институтом. Все институты у нас отобрали, теперь они в ведении чиновников.
Вера в чиновников время от времени губит Россию. У вас есть примеры, чтобы позвали ученых и спросили: как вы думаете, что и как ремонтировать, что делать в сельском хозяйстве? Нет, все решают сами.
- Собирают же какие-то экспертные советы.
- Понимаете, большие экспертные советы не нужны. Чтобы помогать руководителям, много людей не нужно. Достаточно 10-15 человек. Квалифицированный человек, даже если сам в вопросе до конца не разбирается, знает кого спросить и привлечь. Вот Путин собирает научный совет - сидят почти 100 человек и говорят, что в целом все хорошо. На самом деле все не хорошо. Сокращается число ученых, количество защищаемых диссертаций упало в разы. Потом придется все восстанавливать.
«Если проблемами страны не будут заниматься ученые, это беда»
- Несколько лет назад открывали шельфовые месторождения в Арктике. Обладает ли Россия технологией добычи нефти в шельфах?
- Да, обладает, мы добываем нефть в шельфах. Другое дело – можем ли мы делать это независимо. Нам же грозят санкции. Мы много чего не сможем сделать без иностранных комплектующих. Сейчас российский рынок сокращается. Мы – это 2% мировой экономики. Поэтому с нами и стали так пренебрежительно разговаривать. Президента назвали убийцей. Ну как это вообще возможно? А что мы ему (президенту США Джозефу Байдену. – прим. ред.) можем сделать? Пока они в нас не нуждаются.
Мы не являемся технологически независимой страной. Даже в строительстве у нас не хватает рабочих. У нас нет квалифицированных рабочих, инженеров. На них сейчас нет спроса. Многие заводы закрыты, отраслевые институты сократились. Качество ученых упало в три раза. И ученые виноваты, и руководство Академии. Мы слишком тихо сидим, боимся что-то сказать – "как бы чего не вышло".
Например, о концепции развития экономики ученые говорят: «Это не наше дело, это политика». Тогда политикой будут одни чиновники заниматься. Ученые в России всегда были такими. Вот скажите, какие ученые думали о проблемах России в 1917 году перед революцией? Только Менделеев, может еще два-три человека. Все остальные сидели в своих лабораториях. И когда революция грянула, побежали от нищеты, унижения и страданий. Мы не должны этого допустить. Если ученые не будут заниматься проблемами страны, а будут только чиновники и партии, это беда.
- У нас много спекуляций вокруг объемов запаса нефти. Декларируемой цифре запасов можно верить?
- Запасы у нас есть. Единственное – сокращаются запасы дешевой, легко извлекаемой нефти. Это значит, что себестоимость будет расти, а маржа – сокращаться. Больше четверти ВВП у нас обеспечивается за счет экспорта, 20% - за счет импорта. Мы имеем 5-8-процентное положительное сальдо в торговом балансе. Экспортная выгода будет сокращаться. Кроме того, из этих 28% экспорта 90% - это сырье, полусырье, то есть нефть, газ, уголь, нефтепродукты, древесина, минеральные удобрения, камни, целлюлоза. А того, что требовало бы затрат труда, всего 10%. Поэтому мы все покупаем.
Мы говорим: как хорошо, мы сейчас зерно экспортируем. Но мы потребляем меньше - всего 90 млн тонн зерна. Чтобы обеспечивать животноводство и все остальные потребности, должно производиться примерно тонна на душу населения. То есть у нас должно быть примерно 150 млн тонн. При советской власти мы столько зерна и потребляли – 125 млн тонн выращивали сами и 25 млн тонн покупали. Сейчас производим столько же – 125 млн тонн, только на меньшей площади. И 35 млн тонн вывозим. Но муку, крахмал – все покупаем.
Поэтому не надо хвастаться, что возникли фермы и агрохолдинги. Вся Европа не живет за счет агрохолдингов, они опираются на поддержку малых хозяйств, потому что это образ жизни. Мы ведь экономику развиваем не только для того, чтобы жить, питаться и т.д., а чтобы был определенный образ жизни. Часть людей хочет жить за городом. Не надо увлекаться только агрохолдингами, Европа от них отказалась.
Мы говорим, что у нас социальное государство, это записано в российской Конституции. Но уровень нашей социальности в два раза ниже, чем в Европе. На развитие здравоохранения, образования, науки и культуры мы тратим 9% ВВП, а Европа – 25%. Мы говорим, что Европа предает христианские ценности. Но она больше заботится о своих людях! На содержание государственного здравоохранения, то есть на ту помощь, которую мы получаем бесплатно, Россия тратит 3,2% ВВП, а в Европе тратят 7% и выше, в Америке – 10%. На образование мы тратим 4% ВВП, а Европа – 9%. Нужно брать лучшее у Европы, а от плохого отказываться.
«Две из трех вакцин были изобретены под руководством татарских ученых»
- В советской науке было много известных ученых-татар. Рашид Сюняев, Роальд Сагдеев, например. Сейчас есть сравнимые имена?
- Первый академик – Роальд Сагдеев. Вторым был химик Хабиб Миначев, третьим - Камиль Валеев, выпускник Казанского университета. Четверым - Нигматулин, потом академиком стал Рашид Сюняев.
Роальд Сагдеев - уникальный человек, он стал академиком в 36 лет. Я до сих пор принимаю участие в его семинаре, который проходит в Зуме два раза в неделю. И я восхищаюсь Сагдеевым. Ему уже 88 лет, но он легко даст фору молодым – быстрый, четкий, ясный. Он не только ученый, он – выдающаяся личность.
- А сейчас есть новая генерация татарских ученых?
- Конечно, есть. В России придумали три вакцины [от коронавируса]. Первую создал институт имени Гамалеи, который возглавляет академик Гинзбург. Вторую придумали в новосибирском «Векторе» - институте, который возглавляет профессор Ринат Максютов. Третья вакцина из Чумаковского института, его го возглавляет член-корреспондент РАН Айдар Ишмухаметов. То есть две из трех вакцин были изобретены институтами, которыми руководят татарские ученые.
Вакцина – это наука. Теперь дело за системой здравоохранения – нужно произвести эти вакцины, чтобы наука быстро выполнила свое предназначение. Я убежден, что наши вакцины будут лучшими в мире. Культура вакцинации у нас гораздо выше, чем в Америке. Я знаю, как вакцинируют в Америке. У нас от гриппа, туберкулеза, оспы вакцинировали всех. У них такого нет.
- За рубежом татарские ученые работают?
- Да, работают. Например, мой сын 10 лет работал в General Electric. Он прошел путь от расчетов, конструирования, изготовления деталей до испытаний газовой турбины . Его в группе из четырех ученых-разработчиков представили королеве Великобритании. Причем представили как русского.
Вот у нас русский парень работает – Тагир Нигматуллин. За границей мы, конечно, русские. Он вернулся в страну, потому что сам этого захотел. Но в крупных компаниях и госкорпорациях много бюрократии. Управление у нас неэффективно. Сколько ты сейчас получишь, если инвестировал рубль? Два рубля. А при советской власти было 4-5 рублей. Весь мир получает 3-4.
Это уже зависит от организации всей страны. Никто не инвестирует, ничего не строится. Как может расти экономика, если ты ничего не вкладываешь? Нужно построить завод, сделать модернизацию – без этого же ничего не получится.
А кто ставит эти вопросы? Да никто. Мы все время докладываем, что все хорошо, что мы растем. Это еще со времен Сталина идет – нельзя было сказать, что что-то не так. Нужно отказаться от того, что президент - самый-самый. Он должен работать на благо народа. Он самый ответственный, а не самый лучший. Пока мы не преодолеем культ личности, роста не будет. Но ругать только Путина неправильно. Народ тоже должен совершенствоваться.
