Этничность в исламском контексте: размышления на старте переписи

Создание в 2004 году Национальной Организации Русских Мусульман (НОРМ), одним из основателей которой выступил автор этих строк, стало поводом для нападок и дискуссий, неизменно сопровождавших ее существование. «В исламе нет наций» - с таким тезисом нам приходилось сталкиваться и до создания НОРМ, и потом, когда она уже появилась на свет. Поэтому перед тем, как ее создавать, мы должны были определиться, не будет ли сама идея такой организации противоречить исламу? И уже убедившись, что нет, годами отстаивать свою точку зрения в дискуссиях на эту тему.

Несколько лет назад такой же вопрос возник в англоязычном пространстве, когда по нашей инициативе был запущен глобальный сетевой проект Islam4Europeans, ориентированный на мусульман коренного европейского происхождения. Чтобы развеять соответствующие сомнения, большую статью на эту тему тогда написал современный маликитский правовед, итальянец Энрико Хоннорат, известный как шейх Ахмад али-Адани. Наша команда перевела этот текст и на русский, поэтому желающим основательно изучить этот вопрос можно порекомендовать ознакомиться с данным текстом.

Тем не менее, так как вопрос о праве мусульман на этническую идентичность снова встал в преддверии очередной Всероссийской переписи, я решил подготовить по этой теме свежий текст, в котором буду использовать цитаты и из этой статьи шейха Адани.

Коран о разнообразии и единстве человечества

На этническое разнообразие рода человеческого указывает Сам Аллах, Свят Он и Велик, в Своей Книге:

«О люди! Воистину, Мы создали вас из мужчины и женщины и сделали вас народами и племенами, чтобы вы узнавали друг друга, и самый почитаемый перед Аллахом среди вас самый богобоязненный...» (перевод смыслов Корана, 49:13)

«Среди Его знамений — сотворение небес и земли и различие ваших языков и цветов. Воистину, в этом — знамения для обладающих знанием» (перевод смыслов Корана, 30:22).

При этом уже в первом из этих аятов указывается не только на разнообразие человечества, но и на его единство, и то, что это разнообразие не является основанием для чьего-то превосходства или уничижения. Об этом говорится и во множестве хадисов, один из которых выглядит так: «Сказал Посланник Аллаха, да благословит его Аллах и приветствует: «Нет преимущества у араба над не арабом. И нет преимущества у не араба над арабом. Нет преимущества у белого над черным, черного над белым, кроме как на основе богобоязненности. Все люди от Адама, а Адам из земли» (Ахмад 411/5. См. Сильсиля ас-Сахиха 199/6).

Шейх Адани объясняет появление различных народов из одной земли, почвы или глины, из которой был создан наш праотец Адам, мир ему, следующим образом: «Все мы происходим от Адама, мир ему (а не от преадамитов, которые жили на земле, как считают некоторые), чья глина, почва содержала в себе все многообразие почв, со всеми их пестрыми цветами и формами. Поэтому, когда пришло время разделения, эти почвы антропологического материала и по установленному для них шаблону дали собственные плоды, в результате чего возникли различные этничности».

Религиозное единство и этническое разнообразие мусульман: два понимания «нации»

Реагируя на вышеуказанные аяты, фанатичные сторонники принципа «в исламе нет наций» обычно говорят, что они просто констатируют некую данность, которой не надо придавать значения, как ей не придавали значения пророк Мухаммад, да благословит его Аллах и да приветствует, и его сподвижники. Однако текст Мединского соглашения, заключенного при переселении пророка, мир ему и благословения Аллаха, в Медину и учреждении в ней первой исламской политии («государства»), указывает на обратное — этнический фактор очень даже учитывался.

С одной стороны — и к этому мы еще вернемся — в начале документа четко указано, что все группы мусульман «отличаются от других и составляют одну умму». Однако далее внутри этого единства выделяются группы не только по территориальному (мухаджиры — переселенцы из Мекки), но и по племенному принципу. В частности, указывается, что «Племя бани Ауф, согласно своим обычаям и как было указано выше, совместно участвует в оплате “дия”, и каждая “тайфа” (группа мусульман), входящая в племя на основе принципа справедливости и в разумной форме, принятых у мусульман, принимает участие в выкупе пленных войны». И далее этот пункт повторяется семь раз с идентичной формулировкой, но названиями разных племен: бани Харис, бани Саид, бани Химам, бани Наджар, бани Амр Бин Ауф, бани Набит, бани Аус.

Известно, что с тех пор и вплоть до правления Омейядов включительно арабо-мусульманское общество сохраняло свою изначальную родоплеменную основу. Это превратилось в серьезную проблему по мере распространения ислама на самые разные народы, потому что изначально люди, принимавшие ислам, в таком обществе прикреплялись в качестве клиентов (маваля) к одному из таких племен. Однако когда ислам стали принимать значительные слои населения вне этих родоплеменных групп арабского общества, Омейяды продолжали взимать с них налоги не как с мусульман, а как с немусульман (джизья и харадж), что вело к оправданному недовольству.

В итоге на 129-м году после возникновения Мединской общины произошла революция, в результате которой к власти пришла династия Аббасидов. Ее политика в этнической сфере уже имела инклюзивный характер, а не эксклюзивно-арабский, как у Омейядов. Правда, это не привело к исчезновению ни этничности вообще, ни этнического фактора в политике в частности. Последний себя проявлял в виде этнически и землячески спаянных группировок, включая тюркские и кавказские, которые попеременно оказывались в Аббасидском халифате у власти. Подобная диаспорность впоследствии давала о себе знать и в других исламских государственных образованиях. Так, в правящем классе Османского халифата, чей правящий род по мужской линии был тюркским (хотя матери и жены или наложницы султанов были из самых разных народов), мощно присутствовали самые разные этногруппы: южных славян, албанцев, грузин, черкесов и т.д.

Кризис и распад Османского халифата ознаменовался появлением новой реальности — национальных государств и огосударствленных наций. Теперь на них разделился ранее относительно единый Исламский мир, не знавший такой формы политической организации. Именно это породило негативную реакцию исламски мыслящих людей на национализм. Это была реакция не на этничность как таковую, а на национализацию государства и огосударствление наций, ведущее к его разобщению. Поэтому, когда речь идет о «нациях в исламе», надо четко понимать, о каких именно «нациях» она идет.

Сегодня в политическом русском языке слово «нация» часто используется не в том смысле, в каком оно использовалось в советское время. Если раньше оно использовалось для обозначения этнической общности на основе кровного родства, то сегодня его часто применяют для обозначения политической общности на основе лояльности государству или обществу, их интересам и ценностям. В арабо-исламской терминологии для двух этих разных подходов была своя терминология. Понятием «миллет» определялась общность на основе религии, что в религиозном обществе автоматически определяло и политический статус. Так это было в мусульманских государствах с мусульманами и зиммиями, так это было и в редких христианских государствах, терпевших мусульман, где они были своеобразными зиммиями наоборот в качестве мусульманского миллета, например, в Российской империи, начиная с Екатерины II. В таком смысле «Нация Ислама» как «Миллети Исламийя» действительно должна быть одна и едина — в тех вопросах, которые затрагивают ислам и всех мусульман.

Проблема, однако, в том, что претворить этот идеал на практике в условиях существования множества государств проблематично. Такие попытки были, но разбились о реальность, и исход этих экспериментов показал, что методом кавалерийского наскока на сложившуюся систему международного порядка ее не решить. Поэтому многие современные исламские ученые призывают мусульман не противопоставлять себя существующим государствам и их национальным идентичностям, а врастать в них и прорастать сквозь них, подвергая их своеобразной диффузии. Впрочем, это уже тема для отдельного разговора…

Как бы то ни было, помимо понятия «миллет», определяющего нацию во внеэтническом смысле, в арабо-исламской терминологии есть множество понятий для этнических общностей. Шейх Адани пишет:

«Народы (шу’уб) – это множественная форма от народ (ша’б), то есть множество людей, переплетенных общими родовыми корнями. Первичное значение этого слова – ответвления от одного происхождения. Несколько племен (кабиля) объединяются в один «народ».

Арабское название для племени (каб’аиль) этимологически означает сторону, обращенную лицом к другим сторонам внутри пространственного континуума: вы должны иметь свое лицо (идентичность), чтобы обращаться им к кому-то другому, взаимодействовать с ним, защищаться от него, приносить ему пользу и извлекать пользу из него.

Племя соединяет землю с гражданской идентичностью (ама’ир). Одна единица последней (имара) соединяет несколько меньших блоков, каждый из которых называется «батн», внутренняя часть или внутренность, как, например, желудок в организме человека. Даже более мелкие единицы, содержащиеся в батне, называемые «афхад», буквально «бедра», каждое бедро (фахд), содержат в себе различные куски мяса в бедрах, фас’аиль, в то время как их единство – фасиля – охватывает множество семейных кланов (‘аш’аир).

«...родство по крови и по браку...»

Итак, хотя национальная в политическом смысле принадлежность мусульманина в современном мире требует осмысления с религиозных позиций, этническая самоидентификация в Исламском мире была в порядке вещей. Вопрос заключается в том, на основании чего она может осуществляться.

Ранее я уже писал, что на сей счет существует базовый хадис «Любой (человек), который объявляет себя сыном не своего отца, зная, что (на самом деле) это (не так), непременно впадет в неверие, что же касается заявляющего о своей принадлежности к тому народу, с людьми которого у него нет родственных связей, то пусть он (приготовится) занять свое место в огне» (см. также хадис № 6045, этот хадис передал аль-Бухари (3508). Таким образом в рамках традиционного исламского понимания не было сомнений в том, что этническая общность основана на родственных связях. Вопрос заключается в том, как именно определять эту родственную связь, обуславливающую такую принадлежность.

Шейх Адани пишет: «Мусульманские племена и народы в прошлом, так же, как племена и народы, которые приходят в Ислам, должны сохранять и воспроизводить свою породу, понимаемую одним из двух способов - некоторые из них связывали родство с утробой матери, в которую помещается отцовское семя, считая равно значимыми отцовскую и материнскую линии наследования, другие подчеркивали только одно, патрилинейное или агнатское родство, то есть родство только через агнатов (по мужской линии)». И надо сказать, что этот вопрос — надо ли определять принадлежность (насаб) строго по отцовской линии или ее можно определять как по отцовской, так и по материнской линии, не только решался по разному на практике, но и вызывал теоретические разногласия у исламских ученых.

Так, Ибн Кайим аль-Джавзия настаивал на том, что ребенка в родовом отношении надо связывать только с отцом, но не с матерью. Напротив, ханафитский правовед Сарахси считал, что ребенок может быть в родовом отношении причислен к матери. Обычно, конечно, такое имело место в случаях неустановленного или сомнительного отцовства, что и рождало в Исламском мире негативно-настороженное отношение к людям, имевшим не «отчество», а «матчество» (в современной России его призывают узаконить феминистки). Тем не менее, такая идентификация (как) по матери, (так и по) а не отцу иногда встречалась без всякой связи с прелюбодеянием.

Например, такие сподвижники пророка, да благословит его Аллах и да приветствует, как Аммар бин Ясир (Аммар Ясирович) или Абдуллах бин Масуд (Абдуллах Масудович) также зачастую назывались по именам матерей — Аммаром бин Сумайей (Аммаром Сумаевичем) и Абдуллахом ибн Умм Абдом (Абдуллахом Уммабдовичем). Халиф Марван, обычно называвшийся по отцу бин аль-Хакамом (Хакамовичем), иногда назывался по матери бин аль-Зарка (Заркавичем), чтобы отличаться от детей своего отца от его других жен. Андалусский историк Абдуллах бин Кутийя носил «матчество» своей матери Сары аль-Кутийя, происходившей из вестготской знати. А поэт Мухаммад бин Хабиб, тоже носивший «матчество», написал целый памфлет о поэтах, носивших не отчества, а «матчества».

Весьма интересно вопрос о родовой принадлежности по отцовской или материнской линиям иногда решался в башкирском обществе, традиционно имевшем родоплеменную структуру. Надо сразу оговориться, что, как и в Исламском мире, в целом основой всегда была идентификация с родом отца. Но были и интересные исключения, которые описываются в работе башкирского историка Исянгулова Ш.Н. «Институт усыновления у башкир в прошлом (по фольклорным источникам)» (2017). В ней повествуется о включении в башкирскую этнородовую структуру иноплеменников одним из двух способов — либо через адаптацию пленников или сирот, либо через брак знатного иноплеменника с башкирской девушкой.

«Прием» или «адаптация» в данном случае являются более корректным термином, потому что «усыновление» в современном понимании обычно имеет смысл наделения ребенка фамилией или отчеством приемного отца, что запрещено шариатом. Однако в описываемых случаях этого не происходило — принимаемый или адаптируемый сохранял свое отчество, но благодаря его браку с девушкой из одного из башкирских родов его дети приобщались к нему, давая начало новому ответвлению, идущему от такого отца.

С такими случаями Ш. Исянгулов связывает генезис башкирских родов, имеющих двойные названия, одно из которых зачастую является названием народа, из которого происходит его основоположник: барын-табын, дуван-табын, юмран-табын, кесе-табын, кузгун-катай, карагай-кыпсак, туркмен-кыпсак, гирей-кыпсак, булякей-кудей, буре-ельдят, миркит-мин, нугай-юрматы и т.п. «Случаи инкорпорации чужаков в башкирское общество, в том числе путем усыновления, вплоть до XVIII в. были, скорее всего, не редкостью. Иноэтничные образования составляли, наверное, также примерно 10–15% от общего числа башкирских родов и родовых подразделений», - пишет в связи с этим Исянгулов.

Чеченская устная традиция свидетельствует об аналогичном происхождении некоторых чеченских тейпов от принятых в вайнахский этносоциум иноплеменников, за которых выдавались чеченские девушки. На мой взгляд, это нисколько не противоречит родственному принципу формирования этноса, ибо в Священном Коране говорится: «Он Тот, Кто сотворил человека из воды, и наделил его родством по крови и по браку...» (перевод смыслов 25:54). Тем более что родство по браку в будущем порождает уже и родство по крови.

Поэтому, кого принимать в народ, а кого нет, решать лишь принимающему народу и принимаемому человеку. И если человек причисляет себя к народу и народ принимает его, неважно, на основании родства по мужской линии или женской или породнения с представителем или представительницей этого народа через брак, пытаться переубедить человека, что он должен принадлежать к другому народу, к которому когда-то принадлежал его прадед по мужской линии, безнадежное дело. В такой ситуации человек сам вправе решать, какое родство для него важнее, учитывая и факторы культурного и ментального тяготения и т.п.

Что же касается Всероссийской переписи населения, участвовать в ней с целью укрепить позиции своего народа, наверное, незазорно, но, конечно, мусульманин должен понимать, что реальное положение его народа определяется не данными статистики, которые могут пересчитать как угодно, а крепостью своей мировоззренческой и семейно-родовой основы. И если и надо соревноваться с другими мусульманами, то в этом, а не в стремлении поднять свою статистику, разжигая межплеменную ненависть к братьям по вере, что категорически запрещено исламом.

Всевышний Аллах говорит в Коране «…Стремитесь же опередить друг друга в добрых делах…» (перевод смыслов 2:148) и «Пусть же ради этого состязаются состязающиеся!» (перевод смыслов, 83:26).