Как возникло сословие «чуваша» и причем тут «служилые татары»?

«Подрайская землица»

Еще до завоевания Казанского ханства русские помещики считали его территорию «подрайской землицей». Публицист XVI в. Иван Пересветов прямо высказывал стремления русских помещиков скорее овладеть этими богатыми угодьями. Хорошо известен отзыв казанского летописца о природных богатствах Казанского ханства. 

Другой знаток края и один из завоевателей Казани, князь Андрей Курбский, так описывает центральную часть Казанского ханства: «В земле той поля великие и зело преизобильные и гобзующие на всякие плоды; тако же и дворы княжат их и вельможей зело прекрасны и воистину удивления достойны и села часты; хлебов всяких такое множество, воистину вере ко исповеданию неподобно, аки бы на подобие множества звезд небесных; тако ж и скотов различных стад бесчисленные множества»

В течение 5 лет со времени завоевания Казани царским войскам удалось, в результате многочисленных походов вглубь страны, закрепить господство русского правительства в Камско-Волжском крае. Началось освоение земель бывшего Казанского ханства; во вновь присоединенный к России край направились многие русские крестьяне и посадские, купцы, помещики и вотчинники. Это бурное вторжение русского помещичье-вотчинного землевладения не могло не вызвать сильных изменений в татарском землепользовании, которые граничили с сильнейшим экономическим кризисом татарского сельского хозяйства как результатом социально-экономического и политического переворота в Камско-Волжском крае. 

Как помещики искали крестьян для казанских земель

Из писцовых книг Дм. Кикина 1565–1567 гг. по Казанскому и Свияжскому уездам видно, что во владение русских помещиков и вотчинников перешло более 206 сел и деревень и 60 пустошей, до 1552 г. обрабатывавшихся татарами. На помещичьих землях, не считая дворцовых и ясачных, в это время проживало несколько более 1600 душ крестьян.

В 60-х годах помещики ощущали громадную нехватку рабочих рук, так как земледельцы хотя и прибывали, но на помещичьих землях селились в последнюю очередь. 

Большинство крестьянского населения устраивалось на государевых и дворцовых землях, а также в монастырских вотчинах, ибо тут они обладали большей хозяйственной свободой, чем на землях помещичьих. Населенность крестьянского двора была незначительной: в Казанском уезде у 196 помещиков было 878 крестьянских дворов, в которых жило 1063 души. Выходит, что на каждого помещика в среднем приходилось 4,5 двора, а во дворе не было в среднем и полутора душ крестьян. 

Русская колонизация земель Казанского ханства

В дальнейшем, в связи с прибытием новых масс русских крестьян, населенность дворов увеличилась, и в 1646 г. в Свияжском уезде на крестьянский двор приходилось, уже в среднем почти 3,5 души, а на бобыльский – 2,64 души. Таким образом, мы могли констатировать весьма значительный рост населения.

За первое столетие русского владения краем увеличилось и число помещиков; так, в Свияжском уезде в 1646 г. было 119 помещиков вместо 34 в 1565 г. Правда, на долю 64% всех помещиков приходилось 546 душ крестьян и 90 душ бобыльских, во всех их имениях был 171 двор крестьян и 37 дворов бобылей, т.е. на каждого помещика приходилось 2,72 двора, а на двор – немногим более 3 душ крестьян и бобылей. Это была самая малообеспеченная крестьянами группа помещиков. 

Если же взять другую группу помещиков, из которых каждый имел свыше 41 двора, то в эту группу попадает семь помещиков с 738 душами крестьян и бобылей (более 105 душ на каждого помещика). 

Хозяйство помещиков все в большей степени становилось товарным. Если в XVI в. товарную продукцию давало луговодство и лесоводство, то в XVII в. товарными становятся и хлебопашество, и некоторые промышленные сельские производства, как поташное, кожевенное, винокуренное и ткацкое. Имея в своем распоряжении десятки тысяч пудов сена, помещики обращали его в товар, обладая значительной пашней и крепостными, помещики продавали хлеб купцам-скупщикам, а монастырские власти обзаводились даже грузовыми судами и сбывали хлеб вниз по Волге. 

Хлебный экспорт 

Зажиточная часть государственных, дворцовых и монастырских крестьян тоже была вовлечена в товарно-денежные отношения, хотя, конечно, и в весьма ограниченном размере по сравнению с помещиками. Обширный Казанский край в XVII в. был заметным производителем товарного хлеба и фуража, причем потребителями этих товаров были не только отдаленные области, но и местное бобыльское население в деревнях и посадское – в многочисленных городах. Казанский край представлял собой значительный местный рынок, органически вошедший в систему всероссийского рынка. 

В городах Камско-Волжского края, и особенно в Казани, в XVII в. наблюдается заметное развитие мелкотоварного производства.

Переписная книга по гор. Казани 1646 г. поименно указывает 299 наемных работников, тогда как крепостных указано лишь 158. Свободный труд в мелкотоварном производстве использовался почти в два раза больше крепостного. 

Рядом с мастерскими в XVII в. возникли и небольшие мануфактуры – кожевенные, кирпичные, медеплавильные, мельничные, питейные, «зелейные» и селитряные, хотя, правда, на некоторых из них, особенно военного характера, использовался крепостной труд. Развитие производительных сил требовало свободы хозяйственной инициативы, ломки крепостнических порядков, политика же правительства была направлена на усиление и распространение крепостничества. Эти противоречия в экономике и политике приводили к усилению классовой борьбы в городе и деревне.

Как возникло сословие «чуваша» 

Прежде чем перейти к характеристике татарской деревни того времени, остановимся на одном существенном вопросе, который поставил Ш.Ф. Мухамедьяров в статье «Малоизвестная писцовая книга Казанского уезда 1602– 1603 гг.» где он отметил, что в книге очень часто упоминаются чуваши. Статья отмечает 802 двора чувашей в 73 селениях Казанского уезда. В течение второй половины XVI и всего XVII в. в писцовых и переписных книгах рядом со служилыми татарами действительно упоминается «ясачная чуваша».

Получается, что татары были только служилые, а чуваши – только ясачные. 

Хотя такое деление заведомо весьма сомнительно, но это мало смущало исследователей, причем один из них, П.В. Денисов, считает, что жившие в Казанском уезде чуваши в XVI и XVII вв. были ассимилированы татарами и омусульманились. В доказательство этого он ссылается на документ – грамоту 1612 г. на угодья в починке Трюк-Тямти по Зюрейской дороге. Эта грамота была дана на ясак «чувашину абызу Кучкею Мереткозину, а от него перешла к сыну его служилому татарину Досмаметку». Так примитивно П.В. Денисов объясняет отатаривание чувашей Казанского уезда. 

«Ясачные татары»

Мы с такой постановкой вопроса согласиться не можем – прежде всего, потому, что в писцовых книгах XVI в. по левому берегу Волги по соседству с татарскими упоминаются марийские волости, а не чувашские; во-вторых, в начале XVII в. татары в Казанском уезде не могли быть в меньшинстве среди чувашского населения; в-третьих, некоторые места писцовой книги позволяют считать, что служилые татары называли чувашами ясачных татар. Так, в писцовой книге Свияжского уезда Д.Кикина 1565 г. говорится, что в дер. Большой Новой Хозяшеве «жили в войну казаки и чуваша казанские люди..., и те казаки – служилые и чуваша – ясачные люди». В писцовой книге Болтина 1602 г. по Казанскому уезду читаем: «В той же деревне (Большой Елге) служилой татарин чуваша Ия Микеев, оклад его 9 руб.». 

Эти записи вполне ясно показывают, что под «чувашами» имелись в виду ясачные татары, причем служилый татарин Ия Микеев был раньше ясачным, поэтому он и обозначался словом «чуваша». Даже в первой половине XVIII в. в документах встречается выражение «из чуваш новокрещен ясачный татарин». Словом «татарин» здесь обозначается национальность; этот татарин принял православие, а раньше, как ясачника, его именовали «чувашей». В дозорной книге № 153 указываются понятые «чуваша» дер. Нурмы и Кобек, но межа учинена «от татарского прясла дер. Кебеч на дуб». Следовательно, понятыми были ясачники из татарских деревень – не чуваши, а татары.

«Похоронили мертвых чувашу 3 человек» и «учинили татарские мазары» 

В документах XVII в., но только второй половины, прямо говорится, что в тех же селениях, где по книгам Д.Кикина или И.Болтина указаны чуваши, на самом деле жили ясачные татары. Так, в отводных книгах Ивана Елизарова 1674 г. указывается, что «ясачные татаровя» дер. Селик-Кабан («Столбища тож») писали в челобитной, что «преж до сего жили в той деревне деды и отцы их за казанскими митрополиты во крестьянах». 

Во второй половине XVII в. «ясачная чуваша» заменяется более точным обозначением «ясачная татаровя». Так, в межевых книгах Гр. Соковнина 1674 г. говорится: «Били челом Арские дороги дер. Бурнаковы ясашные татаровя Ляйлячко Байчорин стоварищи на вотяков той же дороги дер. Тульи», хотя тут же употребляет и старое название: «а в распросе вотяк Ильбахтка Тавгилдин против челобитья ясашные чуваши дер. Бурнаковы».

В ввозной грамоте 146 (1638) г. жители дер. Бурнаковой названы чувашами, которых надо считать татарами. В дозорных и межевых книгах 1675 г. Ив. Протопопова по дер. Ачасыр и Ураспугиной Свияжского уезда читаем, что били челом «ясачные татаровя тех деревень, где они живут от Казанского взятья прадеды и деды и отцы их в ясаке». А между тем в писцовых книгах Ив. Франзбекова 1648 и 1649 гг. в дер. Ачасыр записаны ясачные татары, а в дер. Ураспугиной – «чувашские ясачники», причем несколько ниже отмечается, что покосами владели «исстари ясачная татара дер. Ачасыр и Ураспугиной». Все это приводит к заключению, что под словом «чуваша» надо разуметь ясачных татар. Нет никакого сомнения, что ясачных татар называли «чувашами» служилые татары, со слов которых писцы и назвали ясачных татар чувашами. Все это позволяет нам в дальнейшем изложении «чуваш» Казанского и Свияжского уездов считать ясачными татарами. 

Сообщается, что ясачные татары дер. Ачей Зюрейской дороги схоронили в 1673 г. «мертвых чувашу 3 человек» и «учинили татарские мазары». Зачем же было устраивать татарские мазары, если чуваши не татары? Этот случай тоже доказывает, что «чуваши» не кто иные, как ясачные татары. В отводных книгах Василия Еремеева 1642–1643 г. поместная земля противопоставляется чувашской, т.е. ясачной, а через несколько строк указывается, что речь идет о земле поместной, а не ясачной: «А та земля исстари поместная, а не чюваская..., те сенные покосы – гари поместные, а не ясачные». Следовательно, чувашская земля и есть ясачная, бывшая у ясачных татар. На с. 18 того же сборника документов дер. Ащерма называется татарской, а несколькими строками ниже говорится о «чуваше дер. Ащермы»; ясно, что в татарской деревне Ащерме жили ясачные татары. 

Евгений Чернышев