Как археолог разработал концепцию происхождения чувашского народа
Имена В.Ф. Каховского и А.Х. Халикова знает весь научный мир Поволжья как ярких представителей чувашского и татарского народов, известных археологов Советского Союза. Оба являются первооткрывателями, авторами десятков книг и учебных пособий и сотен статей и других публикаций.
В.Ф. Каховский. Василий Филиппович не принимал непосредственного участия в научной сессии Отделения истории и философии АН СССР и ЧНИИЯЛИ в Москве (1950) и сессии ЧНИИЯЛИЭ в Чебоксарах (1956), посвященных вопросам этногенеза чувашского народа, однако, по утверждению В.Д. Димитриева, занялся темой этногенеза чувашей уже в 1952 г.
Тем удивительнее, что всего за 10 лет, к 1962—1963 гг., В.Ф. Каховский подготовил рукопись своей фундаментальной монографии «Происхождение чувашского народа».
Важно также отметить, что В.Ф. Каховский подходил к проблеме происхождения чувашского народа шире, чем просто археолог. Несмотря на имевшиеся в трудах ученых различного профиля к середине XX в. наработки в этой области, именно он был первым, кто в своей докторской диссертации комплексно с привлечением почти всех источников (археологических, этнографических, антропологических, лингвистических) разработал стройную концепцию происхождения чувашского народа.
Василий Филиппович в истории тюркоязычных предков чувашей выделил три этапа. Первый этап — период пребывания тюркоязычных предков чувашей в Центральной и Средней Азии до первых веков нашей эры и передвижения их в Восточную Европу. (В исследовании первого этапа В.Ф. Каховский выступил первопроходцем.) Второй этап связан с историей тюркоязычных предков на Северном Кавказе. Третий этап — время формирования чувашской народности в Волго-Камье. Первые два этапа разрабатывались В.Ф. Каховским в основном по лингвистическим данным, сообщениям письменных источников, с привлечением археологического материала. В настоящей статье этот период истории не рассматривается.
Целенаправленный поиск и изучение «болгарских памятников»
Как археолог В.Ф. Каховский занимался в основном средневековой историей Волго-Уральского региона. По утверждению В.Д. Димитриева, в начале своей научной карьеры Василий Филиппович был приверженцем автохтонной теории. В своих первых публикациях он действительно поддерживал изначальную точку зрения А.П. Смирнова о том, что только юго-восточная часть Чувашского Поволжья была заселена болгарами с IX—X вв. Он писал (1957), что влияние культуры Болгарского государства в X в. «сказывалось, главным образом, в южной части Чувашии».
Однако, первые же раскопки В.Ф. Каховским (с участием А.П. Смирнова) средневековых памятников в северных и центральных районах Чувашии в 1957— 1961 гг. кардинально переменили его прежнюю позицию. После исследований Нимичкасинского селища (1957) он заявил, что «... обнаружено поселение булгарского типа. Границы Булгарии, следовательно, проходили значительно западнее предполагаемого».
На протяжении последующих лет Василий Филиппович вел целенаправленный поиск и изучение «болгарских памятников» в центральных, северных и западных районах республики. Среди наиболее упоминаемых в его публикациях: Кирегасьский (Янмурзинский) могильник и селище «Палаху», Убеевское, Челкасинское, Стемасское, Устиновское селища, болгарские находки в Чебоксарах. Он считал, что болгарские и суварские племена заселяли не только южную часть современной Чувашии, но и центральные и северные ее районы начиная с IX— X вв. Таким образом, вся территория Чувашского Поволжья «органически входила» в Волжскую Болгарию уже в домонгольское время.
«Ученый не отрицал роли финно-угорского населения в формировании чувашей»
Формирование этнографических групп чувашей, по мнению В.Ф. Каховского, было «следствием внутренних процессов и обусловлено особенностями тех или иных этнических компонентов». В 1970 г. он пишет: «Исторические данные свидетельствуют о том, что чувашская народность сложилась на базе этнической общности болгаро-сувазских племен, которые ассимилировали в Чувашском Поволжье местное финно-угорское население — древних мари (черемисов), частично буртасов и мордву. Формирование чувашской народности протекало под этнокультурным влиянием казанских татар и русского народа».
В.Ф. Каховский пытался опровергнуть мнение Ю.А. Краснова, что численность тюркского компонента (то есть болгар/булгар) в формировании чувашского этноса не была велика, и приводил сопоставления количества и соотношения памятников местного финно-угорского компонента (по нему — это «памятники городецкой культуры») и пришлого (болгарские или булгаро-суварские памятники), отмечая, что «болгарские и сувазские племена довольно компактной массой заселяли бассейны рек Цивиль, Кубня, Була, а также Присурье...». Ученый не отрицал роли финно-угорского населения в формировании чувашей и отмечал: «Материальная и духовная культура чувашского народа сложилась в результате синтеза культурного наследия болгарских и местных предков».
В.Ф. Каховский был сторонником довольно раннего и изначального формирования основных субэтнических групп чувашей — виръял и анатри: «Потомки булгар, переселившихся еще в IX—X веках в Правобережье Волги, смешались здесь с местными финно-угорскими племенами и положили начало образованию группы вирьял — верховых чувашей. Сувазские племена компактной массой переселились после 1236 года и освоили территорию между реками Цивиль и Свияга. На данной территории шел процесс формирования низовых (анатри) чувашей».
«Большая часть чувашей селений Заказанья переселилась в северные и центральные части Чувашии»
Очевидно, чувашей группы анат енчи он считал наиболее поздними по происхождению.
Василий Филиппович не раз отмечал, что в XIV—XV вв. на территории современной Чувашии в процессе сближения и слияния вирьял и анатри «сформировалась единая народность, получившая свой этноним от сувазских племен, самоназвание которых в древности было, по-видимому, очень близко к форме саваз-чаваш». На завершающем этапе, по мнению ученого, этногенез чувашей протекал «в условиях некоторой географической и политической обособленности».
Относительно этнонима «чуваши» В.Ф. Каховский практически не менял своей позиции. В ранней своей работе 1957 г. он высказался осторожно: «Вероятно, сувары (или сувазы) и дали свое имя местному населению». В последующем он утверждал это более уверенно.
В последних статьях обнаруживаются новые подходы В.Ф. Каховского к рассмотрению вопросов этногенеза, в основном последних его этапов, используются новые источники и литература, в том числе статья В.Д. Димитриева «О последних этапах этногенеза чувашей», писцовые книги XVI—XVII вв. и др. До этого он не акцентировал внимание на том, что многие ныне существующие чувашские и татарские селения правобережья Волги и Предкамья расположены на местах прежних «булгаро-чувашских поселений XIII—XIV вв., они не подвергались разрушениям, не стали археологическими памятниками».
Важно, что В.Ф. Каховский отходит от территориального подхода в рассмотрении вопросов этногенеза. Он отмечает, что в XIV—XVI вв. в Приказанье и Заказанье (Арская земля, восточная территория ее называлась Чувашской даругой) насчитывалось около 200 чувашских селений. В XV—XVI вв. большая часть чувашей этих селений переселилась в северные и центральные части Чувашии, а с захватом русскими Казани — в ее юго-восточную и южную части при заселении и освоении «дикого поля».
«Появляется концепция «ранней тюркизации» Среднего Поволжья»
А.Х. Халиков всю свою жизнь выражал несогласие с точкой зрения В.Ф. Каховского о заселении болгарами центральной и северо-западной территорий Чувашии в домонгольское и золотоордынское время. Он писал: «...здесь нет ни одного достоверно булгарского памятника не только этой поры (IX—X вв. — Е.М.), но и более позднего времени». А.Х. Халиков также отмечал, что в Чувашии не найдено «ни одного» языческого болгарского могильника типа Большетарханского, Танкеевского.
Альфред Хасанович выступил против отнесения В.Ф. Каховским (отчасти и А.П. Смирновым) к болгарским Большеянгильдинского, Кирегасьского (Янмурзинского), Таутовского, Челкасинского и других селищ. Здесь А.Х. Халиков ссылается на мнение специалистов (Т.А. Хлебникова, Р.Г. Фахрутдинов, Ю.А. Краснов), которые изучали коллекции В.Ф. Каховского в конце 1960-х гг. и признали перечисленные выше памятники неболгарскими, по Р.Г. Фахрутдинову, оставленными «местным чувашским населением XIII—XIV вв.».
А.Х. Халиков считал ошибочным мнение, что «булгарский язык тождественен чувашскому», пытался опровергнуть булгарскую основу чувашской музыки, вышивки, языка, религии. Отрицая булгарский компонент в этногенезе чувашей, но признавая их уникальный язык тюркского типа, А.Х. Халиков уже с первых публикаций пытался увидеть в регионе какие-то альтернативные группы тюркоязычного населения. В том числе и по этой причине появляется концепция «ранней тюркизации» Среднего Поволжья, хотя в рецензии 1959 г. он утверждал другое: «Пока нет оснований считать, что еще до прихода булгар угро-финские племена в Среднем Поволжье и Прикамье были частично тюркизированы».
Потомки гуннов?
После раскопок Большетарханского и Танкеевского могильников (конец 1950-х — начало 1960-х гг.) А.Х. Халиков уточнил гипотезу о превалирующей роли тюркоязычных племен неболгарского происхождения и финно-угров Волго- Камья в формировании культуры населения ранней Волжской Болгарии. Решающее значение для начала процесса тюркизации Поволжья и Приуралья, по мнению А.Х. Халикова, «имели не приход болгар из Приазовья, а более раннее, неоднократное включение тюркоязычных племен из степей Южного Урала и Западной Сибири в период гуннского нашествия III—IV веков и Великого тюркского каганата рубежа VI—VII веков». В газетной публикации 1966 г. А.Х. Халиков связывает с чувашами первую волну прототюркских племен, проникших с гуннами. Эта идея жива и в современных работах некоторых авторов.
В начале 1970-х гг. А.Х. Халиков выступил с новой идеей формирования «древнечувашских племен» на основе доболгарской именьковской культуры, которую он сначала также считал тюркской. По мнению А.Х. Халикова, у именьковцев азелинцы заимствовали такие характерные элементы чувашского этнографического костюма, как шулкеме и сурпан дакки, сара, близкие аналогии которым были исследованы В.Ф. Генингом при раскопках азелинских могильников. С этими же (азелинско-именьковскими) контактами А.Х. Халиков связал многочисленные заимствования чувашского типа в марийском и венгерском языках.
«Потомки писеральско-андреевского населения»
Статьи А.Х. Халикова, Р.Г. Фахрутдинова в казанском сборнике 1971 г. [39; 42] подверглись критике А.П. Смирновым, а также вызвали полемику и дискуссию в печати. Уже в 1977—1978 гг. А.Х. Халиков был вынужден отказаться от идеи тюркоязычности именьковцев. В 1986 г. он признал, что истоки именьковцев связаны с территорией днепровского левобережья и выступил с идеей их балтоязычности.
С конца 1970-х гг. А.Х. Халиков формулирует новую концепцию происхождения чувашского народа от более раннего населения андреевско-писеральского круга памятников II—III вв. н.э., имеющего истоки в районах Южного Зауралья и северо-западного Казахстана. Эта гипотеза была обоснована в статье 1987 г.
По мнению А.Х. Халикова, потомки писеральско-андреевского населения («проточувашские племена») в V—VI вв. на всей территории современной Чувашии вплотную начинают контактировать с племенами именьковской культуры, что отразилось в наличии балтского следа в чувашском языке. Большую роль в дальнейшем формировании чувашей, по мнению А.Х. Халикова, сыграло последующее воздействие «носителей предбулгарской, булгарской и булгаро-татарской культур».
«Отрицал связь этнонима «чуваши» с именем «суваз»
Относительно этнокультурной ситуации в Чувашском крае в позднеордынское время Альфред Хасанович одним из первых обратил внимание, что в первой четверти XV в. засурские земли «считались подвластными Руси. Здесь в 1425 г. укрылся нижегородский князь Юрий», а такие памятники, как Большеянгильдинское и другие селища этого времени в Чувашии, Малосундырское (Сундырское) городище («Аламнер»), Новосельское селище и др. в Марийском правобережье Волги «показывают явное тяготение их культуры к культуре русских земель».
На его взгляд, в XIV — середине XVI в. территория Чувашии была разделена на две политические и культурно-экономические сферы. Северо-западная часть, «где формировались вирьялы», входила «в сферу воздействия» Русского государства, а восточная и юго-восточная территории, «где формировались анатри», — Волжской Болгарии, а затем Казанского ханства. Это разделение на сферы влияния, по Альфреду Хасановичу, имело важное значение в «оформлении» основных этнографических и диалектных групп чувашского народа. Мнение А.Х. Халикова о формировании этнографических групп под влиянием внешних факторов распространялось им не только на чувашей, но и «выделения эрзи и мокши у мордвы, горных и луговых черемис у мари, коми-зырян и коми-пермяков, северных (ватка) и южных (калмез) удмурт, казанских татар и татар-мишарей, верховых (вирьял) и низовых (анатри) чуваш». А.Х. Халиков относил формирование единой чувашской народности ко времени после 1546—1551 гг. и связывал это с присоединением Чувашии к Русскому государству.
А.Х. Халиков отрицал связь этнонима «чуваши» с именем «суваз». В 1959 г. в рецензии на рукопись «Истории Чувашской АССР» он писал: «... При выведении национального имени чуваш от суваз-сувар — сабири (савири) надо дать более четкое обоснование. Также и в отношении термина «булгаро-сувазские» племена, которыми фактически подменяются булгарские племена». В 1970-е гг. он присоединился к критике казанскими учеными (Г.В. Юсупов, Р.Г. Фахрутдинов, М.З. Закиев и др.) чтения А.П. Ковалевским в «Записках» Ибн Фадлана слова «суваз». А.Х. Халиков пишет, что «ни один» из ведущих советских и зарубежных языковедов «ни в одной из своих новейших работ не оперируют термином чуваши-сувазы».
«Точка зрения Альфреда Хасановича была ближе к истине…»
Современный взгляд. В.Ф. Каховский и А.Х. Халиков были настоящими Атлантами исторической науки Поволжья второй половины XX в. Несмотря на то, что оба исследователя были археологами, занимаясь проблемами происхождения и этнической истории народов Волго-Уралья, в том числе чувашского народа, они обращались к данным смежных наук — в первую очередь лингвистики и этнографии. Оценка их работ с точки зрения данных научных дисциплин сделана в специальных исследованиях и выходит за рамки настоящей работы. Мы вкратце остановимся на ключевых позициях происхождения чувашей в трудах В.Ф. Каховского и А.Х. Халикова именно с точки зрения достижений современной поволжской археологии.
Оценивая позиции ученых по вопросу памятников северных и центральных районов Чувашии, и проблемы заселения болгарами территории края, приходится признать, что точка зрения Альфреда Хасановича была ближе к истине. Все исследователи согласны с болгарской интерпретацией памятников юго-восточной части Чувашии, таких как Тигашевское или Большетаябинское городища. Однако, еще Р.Г. Фахрутдинов, Т.А. Хлебникова, сам А.Х. Халиков в конце 1960-х гг. выразили сомнение в датировке домонгольским временем и болгарской принадлежности изученных В.Ф. Каховским памятников северной и центральной частей республики. Они аргументированно отмечали, что все эти памятники датируются XIII—XIV вв.
«Довольно пестрый» состав населения с преобладанием местного финно-угорского и с заметным присутствием русского населения»
Казанский археолог Ф.Ш. Хузин предложил назвать данные памятники «поселениями Большеянгильдинского типа», не поддержав отнесение их В.Ф. Каховским к болгарским памятникам, добавив подобные же «отрицательные» оценки по Челкасинскому и Убеевскому, Устиновскому селищам. Ф.Ш. Хузин, в отличие от А.Х. Халикова и его казанских тогдашних коллег, не отвергает вероятности «проникновения» болгар в центральные, северные, западные районы Чувашии, даже левобережье Суры еще в домонгольский период. При этом он ссылается на находки В.Ф. Каховского 1974 г. на селище «Стемасы I», болгарскую керамику из раскопок в Чебоксарах, сведения М.И. Федулова о болгарской посуде на Архангельском селище I в Нижегородской области.
В последнее время материалы так называемого «Большеянгильдинского типа» изучались Н.С. Мясниковым и Н.Н. Грибовым. Они относят существование их с середины XIV по середину (начало?) XV в. и ставят вопрос о выделении «Большеянгильдинского» культурно-хронологического горизонта, не подтверждают отнесение их В.Ф. Каховским к болгарским, но не признают их и «древнечувашскими». Этнический состав этих селищ они рассматривают как «довольно пестрый» с преобладанием местного финно-угорского, но с заметным присутствием русского населения, что перекликается с идеями А.Х. Халикова. Таким образом, дискуссия относительно культурно-хронологической интерпретации памятников «Большеянгильдинского типа» продолжается.
«Сложилось мнение если не о славянской, то о значительном славянском компоненте в именьковской культуре»
Относительно взглядов А.Х. Халикова о ранней тюркизации Среднего По-волжья и отнесения к тюркам именьковской культуры или памятников писеральско-андреевского типа можно высказать следующее. Вопрос о происхождении и этнической принадлежности именьковской культуры (в пределах IV—VII вв.) был и остается одним из самых дискуссионных в средневековой археологии Среднего Поволжья. Отнесение именьковцев к тюркоязычному населению (В.Ф. Генинг, П.Н. Старостин, А.Х. Халиков и др.) еще в 1960—1970-е гг. встретило возражения у ряда исследователей (А.П. Смирнов, В.Ф. Каховский и др.), считавших их в своей основе финно-угорскими. П.Д. Степанов в публикации 1964 г. выдвинул точку зрения об ее угро-мадьярской принадлежности, которая не нашла поддержки. В начале 1980-х гг. появилась гипотеза Г.И. Матвеевой (Куйбышев — Самара) о зарубенецких истоках именьковской культуры. Существуют и другие точки зрения на эту культуру, например, о восточных, но не тюркоязычных, истоках населения именьковской культуры (Е.П. Казаков). Ныне сложилось мнение если не о славянской, то о значительном славянском компоненте в именьковской культуре IV—VII вв. Среднего Поволжья — Нижнего Прикамья, а также и из балто- славянского ареала. В.В. Напольских рассматривает гипотезу о балто-славянской (или параславянской) принадлежности «именьковского языка». Таким образом, еще в конце 1980-х гг. аргумент А.Х. Халикова о роли именьковцев как тюркской основы формирования чувашей перестал быть актуальным.
«Археологической альтернативы неболгарского происхождения чувашского народа на сегодняшний день нет»
Надо отметить, что существуют различные точки зрения на этнокультурную принадлежность «писеральцев». Ученые выделяют финно-угорский, сарматский, «позднескифский» и др. компоненты в их сложении. Одна из последних принадлежит С.Э. Зубову, который «считает возможным» их переселение связать не с миграцией населения, а рассматривать памятники писеральско-андреевского типа как военный «выплеск» с территории саргатской культуры лесо-степного Зауралья, когда группа воинов, «объединившись вокруг удачливого предводителя в военный отряд, ... отправлялась на завоевание своей территории». На сегодняшний день ученые связывают дальнейшую судьбу этого населения скорее с окскими (культура рязано-окских могильников) и сурскими (древне-мордовская культура) восточно-финнскими группами. Никто из современных авторов не склонен считать их тюрками.
В целом, если современные археологи и отмечают вероятность «доболгарской тюркизации» Среднего Поволжья, то фактов, позволяющих относить это ко времени ранее конца VII в., нет (памятники новинковского типа). Таким образом, археологической альтернативы неболгарского происхождения чувашского народа на сегодняшний день нет, при этом остаются актуальными вопросы времени появления болгар или уже чувашей на территории современной Чувашии и их взаимоотношений с местным финно-угорским населением.
«Халикова отличала «неуемная энергия»
В заключение отметим, что при рассмотрении сложных вопросов происхождения чувашского народа В.Ф. Каховский в своих работах придерживался сложившейся еще в начале 1960-х гг. линии. Желание найти ранние болгарские памятники в центральных и северных районах Чувашии приводило его к их неоправданному удревнению и к не совсем корректной этнокультурной интерпретации. Ему свойственно замыкание в рассмотрении проблем этногенеза рамками территории Чувашского Поволжья, которое начинает пересматриваться лишь к началу 1990-х гг.
А.Х. Халикова отличала «неуемная энергия». Он неожиданно менял свои прежние взгляды, «но очевидно, что этому предшествовала определенная внутренняя работа». Он практически не изучал ранние этапы чувашского этногенеза, рассматривая лишь поздние этапы. Археологическая составляющая, как и у В.Ф. Каховского, фактически оставалась в границах Чувашии. Отвергая болгарскую теорию этногенеза чувашей, он вынужден был искать другие истоки (доболгарская тюркизация, именьковская культура, памятники писеральско-андреевского типа), выдвигая свои гипотезы, подчас слабо обоснованные, которые не были поддержаны большинством исследователей.
Оценивая сделанное В.Ф. Каховским и А.Х. Халиковым, нельзя не отметить тот импульс, который был дан их археологическими исследованиями, разными взглядами, разработками, монографиями и статьями, включая и дискуссионные, для дальнейшей разработки вопросов этнической истории, этногенеза народов, других вопросов и проблем.
Сборник «Татары и чуваши - ветви одного древа» (Материалы Всероссийской научно-практической конференции (Чебоксары, Казань, 7—8 октября 2021 г.)
