Казань в Смутное время: самозванец «царь Петр», участие в ополчении и присяга Романову

«Служилые города»

Изучение роли «служилого города» в преодолении общенационального кризиса начала XVII в. на основе анализа двух служилых корпораций - в Свияжске и Казани – является давно назревшей задачей в исторической науке. Ее решение позволяет определить глубинные процессы в развитии российского общества, которые и привели к восстановлению национальной независимости в 1612-1619 гг. Вследствие этого, не случайно, что тема поднята в год 400-летия подвига Второго ополчения. 

Участие служилых городов как саморегулирующихся сословных сообществ, с присущими им выборностью и коллективным восприятием норм, было одним из основных условий сохранения всей феодальной сословной структуры и проведения правительственной политики. В начале XVII в. в условиях неоднократной смены верховной власти была утрачена не только часть европейской территории страны, но и произошла потеря многих давних ориентиров в функционировании административно-приказной системы. 

Событиями, вызвавшими к жизни первый из таких нетрадиционных путей развития служилого сословия, стали народные движения, выдвинувшие самозванцев. Лжедмитрий I и Лжедмитрий II, «царь Петр» (Илейка Горчаков), И.М. Заруцкий – каждый по-своему повлияли на ход дальнейшей Смуты. В Среднем Поволжье действия Лжедмитрия I вызвали лишь отдаленный отклик в результате последовательно сосланных в Свияжск возможных политических оппонентов новой власти: в июне 1605 г.  сюда были сосланы Сабуровы (родные первой жены сына Ивана Грозного Ивана Ивановича) и Никита Годунов. Уровень недовольства местных служилых людей неотвратимо должен был упрочиться, что московскую власть в этот период серьезно не беспокоило. Однако нарастание противоречий не замедлило привести к очень серьезным последствиям и в Свияжске, и в крае в целом.

Самозванец «царь Петр»

Так, в конце апреля 1606 г. правительство Лжедмитрия I получило сведения, что между Казанью и Астраханью объединилось около четырех тысяч казаков, разбойничавших по Волге и утверждавших, «что с ними находится молодой государь по имени царь Петр, являвшийся истинным сыном (как они пустили слух) императора Федора Иоанновича, […] родившимся около 1588 г. и тайно подмененным …».

Приход восставших казаков с самозванцем «царевичем Петром» был вряд ли случайным, свою роль в этом сыграла обороноспособность крепости и, вероятно, известное восставшим недовольство свияжен правительственной политикой. Все это обеспечило самозванцу оставление города без потерь и усиление его силами другого войска - предводителя нового восстания Ив. Болотникова. Отношение казанского служилого города к этим событиям выглядит по меньшей мере недальновидным (если и вовсе не является попустительством), так как перехватить небольшой отряд самозванца большой гарнизон Казани был вполне способен.

Усилившееся с помощью «провороненного» в Среднем Поволжье И. Горчакова войско И. Болотникова 22 октября 1606 г. остановилось под Москвой в селе Коломенском, откуда стали распространяться по разным городам грамоты с призывом целовать всем крест законному государю Димитрию. Самозванец в этот момент выступал скорее в качестве своеобразной идеи, чем реальным человеком, так как на тот момент известных кому-либо претендентов под именем Дмитрия еще не отмечалось. На том этапе достаточно было использование уже известной схемы «самозванец» для воплощения своих политических целей и собирания сил для их достижения. 

Как соратник Ивана Грозного проиграл аппаратную войну

Эта ожидаемая реакция проявилась в отношениях казанцев и свияжен к этим призывам, когда подметные грамоты достигли Среднего Поволжья, что произошло достаточно быстро. Уже 25 октября 1606 г. появилась грамота Московского правительства, в которой Казань обвинялась в измене: «писали к нам муромцы, что Шацкой и Темников и Казань и Елатьма и Алатырь своровали, нам изменили». Однако в историографии этот факт не признается доказанным на основании только одного документа, и до сих пор факт измены Казани еще в 1606 г. не подтвержден другими источниками. 

В это же время - не позднее 25 ноября 1606 г. - вторым воеводой в Казань прибыл Богдан Бельский, получивший боярство из рук Лжедмитрия I, и отправленный сюда, по мнению ряда историков, в ссылку. Назначение его в Казань могло быть обусловлено и знанием местной ситуации – в 1603/04 г. в Свияжске воеводой был его дядя кн. Дмитрий Григорьевич Бельский «Аксак». Некоторые историки считают, что приезд Бельского с грамотами от Василия Шуйского способствовал возврату верности Казани, что было отражено в Новом летописце так: «Немногие же грады стоя в твердости: Казань и Великий Новгород…». Причем, обращает на себя внимание то, что Казань при перечислении указана в первую очередь.

Назначение в 1607 г. в качестве главного воеводы В.П. Морозова, занявшего эту высокую должность впервые в карьере, отражает не совсем традиционный способ проведения правительственной политики. Отношения между воеводами были явно неоднозначны: «старший» по положению Морозов был намного моложе и неопытнее Бельского, в свое время доверенного приближенного Ивана Грозного. Тем самым происходило разрушение древних основ местнической иерархии, что способствовало нарастанию напряжения и внутри подведомственного этим воеводам служилого города Казани. И, в первую очередь, это выразилось в том, что из-за последующих событий вокруг Москвы правительство Шуйского не занималось сменой воевод в Казани, что было беспрецедентным явлением на протяжении более полутора веков существования воеводской системы управления в Среднем Поволжье во второй половине XVI – XVII вв. 

Как свияжские люди восстание в Курмыше подавляли и проспали свое 

Другая схема взаимоотношений московского правительства и местной служилой корпорации была реализована в Свияжске. 25 ноября 1606 г. была составлена грамота царя Василия Ивановича в Свияжск с призывом начать активные боевые действия против восставших крестьян в Свияжском уезде. В ней говорилось, что необходимо обнаруживать очаги восстания служилым людям, при этом перечислялись их сословные категории в следующем порядке: «свияжские дворяне и дети боярские и свияжские (то есть, уездные – Э.А.) служилые князья и мурзы и татары». Кроме предотвращения разрастания бунтов в городе и уезде, на служилый город Свияжска распространялись важные обязанности по поимке курмышского зачинщика «воровства» Андрюшки Борисова сына Каказова, приводившего восставших к присяге очередному царю Дмитрию. Свияженам «велели на Курмыш послать из Свияжского дворян, и детей боярских и стрельцов и татар или каких людей пригоже … да тех воров переимав к нам привести…»

Возможность нежелательного исхода событий предусматривалась создателями грамоты: «А будет курмышане… не послушают, и вы б тотчас из свияжских жильцов выбрали сына боярского добра, а с ним детей боярских 50 человек да литовских людей 20 человек да с ним же сотника, да 100 человек стрельцов… А к тому в прибавку велели есмя послать из Чебоксар с Тимофеем Есиповым 10 человек детей боярских да сотника, да 100 человек стрельцов, да с ним же сотник Семен Болтин да 100 человек стрельцов, да из Цивильского сотник да 100 ж человек стрельцов… И смотря по тамошнему делу и наказ бы есте против сей нашей грамоты Тимофею Есипову и кого из Свияжска вновь выберете вы воеводы…». 

Традиционная роль служилого города, подробно прописанная в этом документе, в обычном порядке не была реализована - в Свияжске все же вспыхнуло восстание, что могло быть вызвано ослаблением гарнизона из-за отсылки его части в Курмыш. 

«Оберегать от тое смуты накрепко Казань»

Конкретные даты выявить не представляется возможным, но уже 22 декабря того же 1606 г. появляется новый способ влияния на восставших: в Свияжск прибыла грамота казанского выходца патриарха Гермогена митрополиту казанскому и свияжскому Ефрему о помиловании царем «свияжен, целовавшим крест царевичу Дмитрию Углицкому». Таким образом, завершение восстания было обеспечено жесткой позицией церкви. Из текста документа видно, что в восстании участвовали и дворяне, и дети боярские. Интересно, что заканчивается грамота требованием «оберегать от тое смуты накрепко Казань и смотреть бы еси и над попы накрепко, чтобы в них воровства не было…». В следующий раз этот способ влияния церковной власти на паству был востребован в годы полько-шведской интервенции, когда патриарх Гермоген рассылал грамоты для организации противостояния в 1610-1612 гг.

В других городах Поволжья народные движения продолжались, хотя в Свияжске и Казани свидетельством периода затишья является указание 1611 г., что только последние три года не собирался ясак и «кабаки заперты были по многое время и таможенных пошлин взять было не с чего», т.е. в 1606 и 1607 гг. сборы были регулярными. 

В 1608 г. в Свияжск были присланы уже три воеводы: Юрий Петрович Ушатой, думный дворянин Василий Борисович Сукин, Василий Семенович Плещеев, что, несомненно, было вызвано обострением ситуации с распространением народного движения в Нижнем Поволжье, которое быстро продвигалось вверх по Волге. Начавшись в Астрахани, оно потребовало отправки правительственной армии под командованием Ф.И. Шереметева, которому все же не удалось, несмотря на длительную осаду Астрахани, захватить главного мятежника - воеводу кн. И.Д. Хворостинина, отправленного туда в почетную ссылку В. Шуйским. Стоит напомнить, что сосланные в Свияжск Сабуровы и Годунов в свое время также усилили недовольство в среде горожан.

Подготовка к захвату Свияжска

В войске Ф.И. Шереметева под Астраханью были и казанцы, и свияжцы, что показывает военное значение этих служилых городов в общероссийском масштабе.

Летом 1608 г. Ф.И. Шереметев тщился подавить восстание, то отступая к Царицыну, то снова приступая к Астрахани, каждый раз не добиваясь успеха. Но распространение народных выступлений в Среднем и Верхнем Поволжье вынудило правительство Шуйского отозвать армию для борьбы против восставших. В 1608 г. размах движения стал таким большим, что в декабре началась осада Нижнего Новгорода. К этому времени с конца августа (т.е., почти всю осень) Шереметев продвигался к Казани и достиг ее в первой половине ноября. В скором времени было проведено несколько сражений с восставшими, но они не изменили расклад сил. И только сражение 1 января 1609 г. под Свияжском было решающим для освобождения волжского пути от восставших. 

При этом среди восставших называются «государевы люди многих воровских людей свияжских, и чебоксарских, и кокшайских, и алатарских, татар и мордву и черемису», которых «побили наголову ж, и топтали их и кололи, что свиней, и трупу их положили на семи верстах», вероятно по дороге из Свияжска. Далее народное движение распространялось в других регионах – севернее и северо-восточнее, где силы восставших сконцентрировались и готовились нанести удар по Свияжску весной 1609 г. Казанские воеводы сообщали так: «собрався воры с Олаторя и с Курмыша, и из Ядрина и из Арзамаса, и из Темникова, и из Касимова, Князь Еналейко Шугуров, да князь Брюшейко Яникеев, да князь Иванко Смиленев, да Федко Киреев, да Якушко Глядков, да Васка Ртищев, да Семейка Кузминской, а с ними сборные многие люди, тех городов дети боярские и стрелцы, и Мордва, и бортники, и Горная Чюваша и Черемиса»». Среди участников этих отрядов называются «многие люди тех городов дети боярские и стрельцы, и мордва, и бортники, и горная чюваша и черемиса». Во главе отрядов восставших стояли 7 человек, из которых три могут быть отнесены к представителям служилого города Казани. Это князь Иванко Смиленев и дети боярские Якушко Глядков, Васька Pтищев. 

Действующие лица: три татарина 

«Князь Еналейко Шугуров» — алатырский татарин князь Еналей Шугуров. Его сын «Бибарс мурза князь Еналеев сын Шугуров» записан в списке алатырских служилых мурз и татар 1643 г. Другой сын Енбарс в 1613 г., видимо, занимал должность воеводы, поскольку в пошлинной книге Печатного приказа 1613 г. есть запись о запечатанной грамоте в Алатырь на имя Енбарса мурзы князь Еналеева от 11 марта 1613 г.

«Князь Брюшейко Яникеев» — темниковский татарин князь Брюшей, сын мурзы Кобяка Еникеева и внук знаменитого князя Еникея Тенишева, участника казанского похода Ивана IV 1552 г. Княжеский титул получил после смерти своего дяди князя Кулунчака Еникеева (см. Ураз мурза Кулунчаков). Именно князю Брюшею принадлежала в период Смуты реальная власть над татарами и мордвой в Темникове. Кроме того, что участвовал в сражении в Свияжском уезде под д. Бурундуки, в 1609 г. он командовал полками в крупном сражении под д. Мурлатов. Согласно «сказке» сына Андрея Хохлова, участника боев: «в прошлом во 118-м году... тое ж зимы посылай был отец мой Ондрей и Григорей Веревкин от боярина от Василья Петровича Морозова с товарыщи в горную сторону в деревню Мурлатов на воровские полки на князь Брюшея Кобякова, как он, князь Брюшей, пришел от вора сверху со многими воровскими рускими людми, с орзамаскими и з курмышскими и с олатарскими стрелцы, и с мордвою, и з кузмедемьянскою и с чебоксарскою и с цывилскою из Свияжску с чювашею и с черемисою, собрався со многими воровскими полки. И отец мой Ондрей и Григорей Веревкин с казанскими ратными людми тово князь Брюшея с воровскими полки, которые воры с ним в собранье были, побили и языки многие поймали».

Большой авторитет Брюшея Еникеева среди служилых татар подтверждает тот факт, что его сын Розгильдей мурза в мае 1612 г. в посольстве Второго ополчения был представителем «от касимовских и от темниковских и от кадомских и от олаторских и от шатцких князей и мурз и тотар». Посольство было направлено в Новгород для приглашения шведского королевича Карла Филиппа на русский трон. Сам князь Брюшей в 1612 г. оставался вторым воеводой в Темникове. По сведениям из Дозорных книг 1614 г. Брюшей Еникеев при воеводах Осипе Трубникове, Андрее Хилкове и Иване Бутурлине наделял поместьями служилых татар в Темниковском уезде. В 1613 г. 13 мая княжение было подтверждено Михаилом Романовым, в пошлинной книге Печатного приказа 1613 г. сказано, что дана «жаловальная грамота кормленою красною печатью темниковского Брюшея-мурзы Кобякова сына княж Еникеева: пожаловал ево государь по отечеству княженьем». В 1614 г. он проживал в Темникове в Ширлейской слободе.

«Князь Иванко Смиленев». Есть основания предполагать, что это князь Иван Смоленев, касимовский новокрещен из княжеского рода Булушевых, верный сторонник Лжедмитрия II, который 30 ноября 1608 г. ночью приходил к хану Ураз-Мухаммеду. В письме Яну Сапеге хан написал: «Ноября в 30 день, приехал в Касимов новокрещен Смоил Смоленев сын, а рускоя имя Иван, в ночи, с товарищи к моему дворишку с прапором, и учал меня и мою бабушку и матушку и семьишак и детишак лаяти и позорити, и называти изменики; а я государю царю и великому князю Дмитрею Ивановичу, всеа Pycии, не изменик» [37]. Вероятно, это сын касимовского князя Смолена Булушева и внук князя Болуша Салтанглычева, тем более в отписке воевод говорится о повстанцах из Касимова. Дополняет эту версию сообщение о том, что по грамоте царя Михаила Федоровича было записано в 1614 г. поместье «за князем Иваном Смоляновым сыном Булушевым» 70 четвертей и дано 6 крестьянских дворов в д. Карге Темниковского уезда. Не исключено, что Иван Смиленев мог быть крещеным братом известного казанского князя Камая Смиленева.

От соратников Марины Мнишек до переговорщика с шахом Аббасом 

Причем два последних русских служилых человека в списке, вероятно, имели личные причины для участия в восстании: еще один представитель рода Глядковых - Ивашко, в 1600 г. в Казани по грамоте из Приказа Казанского дворца был заключен в тюрьму за непослушание и небрежную службу. Яков Глядков затем присоединился к Лжедмитрию II в Тушине, а в конце смуты вместе с Заруцким и Мариной Мнишек оказался в Астрахани, где их отряд был разбит верными правительству казанцами, что более подробно будет рассмотрено ниже. Ошеломляющим свидетельством трансформации служилого статуса казанца является дальнейшая судьба Глядкова, осмелившегося взять на себя полномочия представителя московской власти. В этом качестве он проводил переговоры с шахом Аббасом, во время которых Глядкова принимали наравне с царскими послами. В конечном счете, он не только остался жив благодаря заступничеству персидского шаха Аббаса, но и продолжил службу в составе казанского служилого города!  

Другой предводитель восстания - Ртищев был напрямую связан со Свияжском: в 1605 г. арзамасское выморочное поместье Ивана Ртищева было отдано свияжскому жильцу Михаилу Чюркину, что, возможно, вызвало недовольство рода Ртищевых, и могло привести к присоединению их к антиправительственным действиям. 

Битва у Бурундуков и осада Свияжска 

10 марта 1609 г. эти войска восставших, во главе которых были четыре казанца, встретились не с Шереметьевским, как это часто утверждается, а с проправительственным казанским войском, во главе которого были Осип Зюзин и Андрей Хохлов. Место битвы – у Бурундуков в месте слияния р. Бирли со Свиягой было не случайным, позже в этих местах также были бои, например, в ходе народного движения под предводительством Степана Разина. Казанцы нанесли восставшим тяжелое поражение, причем у последних были даже «знамена и набаты», что говорит об организации войска по образцу правительственных. Свияжск избежал захвата, но попытки взятия этой хорошо защищенной крепости восставшие не оставляли. Значительно позже приступ был совершен в условиях, когда большая армия покинула регион. 

Это произошло осенью 1609 г., когда армия Шереметева ушла для соединения с войском кн. М.В. Скопина-Шуйского рядом с Москвой в Александровой слободе. В Среднем Поволжье начался новый этап восстания, охватившего территории правобережной части Волги от р. Суры до р. Свияги, (т.е., и Свияжский уезд) и почти все марийское левобережье. Целью вновь был захват мощной крепости. 

В конце 1609 г. или начале 1610 г. Свияжск был практически в осаде восставших. Об этом красноречиво сказано в одной из позднейших челобитных Свияжского Богородицкого монастыря, поданных царю в 1616 г.: «воеводы... и дворяне, и дети боярские, и татарове, и всякие служилые и земские люди от дворовых людей сидели в Свияжском в осаде». К концу января 1610 г. опасность в отношении Свияжска миновала, о чем свидетельствует согласие казанских воевод отправить ратных людей в Пермь, в ответ на просьбу воеводы этого города.  

Убийство Бельского: «скинули с башни и убили до смерти» и присяга Лжедмитрию II

В это же самое время обострились противоречия в Казани на фоне политического кризиса периода Семибоярщины и польского захвата Москвы осенью 1610 г.  9 января 1611 г. были убиты второй казанский воевода Б. Бельский и несколько казанских дворян «по выбору»: «Воевода и Богдан Яковлевич Бельской нача им говорити и правити, чтоб вору креста не целовати, а целовати б кресть кто будет государь на Московском государстве. Дьяк же Никанор Шульгин, умысля в теми ворами, поволе Богдана убити. Они и Богдана …..скинули с башни и убили до смерти».

В результате Казань присягнула Лжедмитрию II, тем самым доказав нежелание признавать власть поляков. Какую роль в этих событиях сыграл Морозов, остается неясным, но в материалах дела 1627 г. он признавался, что «бивал» Бельского. Присяга Лжедмитрию II утратила значение в момент ее принятия, так как он был к тому времени уже мертв. 

Казанская рать дождалась второе ополчение под Москвой

Князь Камай Смиленев, казанский князь, один из богатейших помещиков Казанского уезда, в 1610/11 г. собирал повстанческое войско из служилых татар, чуваш и черемис под д. Высокая Гора для похода на Казань, «хотели приступат х Казани».

После убийства Бельского поддержка первого ополчения проходила в Казани только на основе инициативы части казанцев. Так, в июне значительная часть казанского гарнизона под командованием первого воеводы Морозова отправилась под Москву, и в городе главным лицом остался дьяк Никанор Шульгин. «Казанская рать» под командованием В.П. Морозова вышла в поход и прибыла в стоящее под Москвой ополчение только в июле 1611 г.! Но и здесь произошло столкновение воинских людей из-за противоречий между разнородными социальными группами, составлявшими Первое ополчение. Убийство одного из командующих и организаторов ополчения П.П. Ляпунова привело к развалу этого наспех сколоченного объединения, что не помешало казанской рати остаться под Москвой вплоть до соединения со вторым ополчением. Вероятно, возвращение в Казань могло быть не безопасным, если вспомнить о судьбе Бельского. 

Именно в результате действий второго ополчения Москва была освобождена от поляков и был избран на царство Михаил Федорович Романов. В Казани события вокруг Москвы рассматривались по своему, о чем свидетельствует уникальный документ из фонда отдела рукописей и редких книг: в июне 1612 г. казанский подьячий Путила Одинцов отправил челобитье о повышении жалованья в Ярославль, где собрался Совет всей земли во главе с Дмитрием Пожарским. В ответ на просьбу Пожарский отправил приговор, в котором обращение к Шульгину и его окружению прописано не иначе, как к «господам». Это вызывает особенный интерес, так как фактически это можно считать приравниванием статусов командующего войском и руководителя приказной администрации Казани. Таким образом, можно считать, что Шульгин, вероятно, уже тогда своей пассивностью в поддержке ополчения продемонстрировал обособленность если не Казани, то свою собственную - от всей чиновной иерархии московского государства.

Михаилу Романову присягнули свияжцы и татары 

На том этапе разрушение устоявшихся социальных взаимосвязей грозило катастрофическими последствиями вплоть до развала страны. Это хорошо осознавалось «Советом всей земли» в августе 1612 г., когда при обсуждении обращения указывалось: «покаместа московскому государству польские люди были сильны, потому что за грех государство московское были в розни – северские городы были особе, а Казанское и Астароханское царства и понизовные городы были особе ж…».

В отличие от казанцев свияжские отряды во главе со свияжским головой Иваном Чиркиным принесли присягу новоизбранному на царство Михаилу Федоровичу уже 1 марта 1613 г. в Переяславле Рязанском: «и князей, и мурз, и татар к шертованию привели...».

Именно в этот момент Шульги проявил свою позицию, так как хорошо известен факт отказа Н. Шульгина давать присягу новому царю Михаилу Федоровичу. В отличие от Свияжских служилых людей на тот момент единственный казанский глава дьяк Никанор Шульгин отказался принести присягу, находясь на пути из Казани в Арзамас. Он попытался вернуться в Казань, но его не допустили даже до Казани: «казанцы же... встретиша Никанора в Свияжском и отказаша ему, [заявив], что «в Казань тебе ехати не по што». В конце марта 1613 г. именно в Свияжске Шульгин был арестован. А в апреле, направляя в Казань недавно вернувшегося с воеводства в Свияжске Ю.П. Ушатого, правительство требовало от него разобраться в ситуации: «Никанора Шулгина казанские люди в Свияжску отдали за пристава. А в какове деле ево дали, того Андрей Обрасцов и Игнатей Дичков не сказали, а сказали тово не ведают. А к государю о том ис Казани и из Свияжска не писывали. И воеводе князю Юрью Петровичю и дьеком роспросити казанцов: в какове деле Никанор Шулгин дан за пристава. А роспрося подлинно отписати к государю…, чтоб про то государю было ведомо». 

Дальнейшее участие служилых городов Казани и Свияжска связано с авантюрой Заруцкого и М. Мнишек в Нижнем Поволжье. О его попытке отделить Астрахань и передать ее в руки шаха Аббаса до сих пор в исторической науке нет полноценного исследования, хотя участие казанцев и в самой авантюре, и в прекращении ее влияния на персидско-русские отношения было очень значимым. Так, казанский отряд под командованием Н. Одоевского был направлен в марте 1614 г. под Астрахань, навстречу ему двигался из Терека отряд казанца Василия Хохлова. После разгрома войска Заруцкого его самого и Марину Мнишек с «воренком» в среднем течении Яика захватили казанские стрелецкие отряды под командованием Гордея Пальчикова и Севастьяна Онучина, за что получили очень щедрое вознаграждение. 

Продолжение следует

Источник:

Амерханова Э.И. Участие служилого города Казани в событиях Смутного времени //
Пятые кремлевские чтения: материалы Всероссийской научно-практической конференции
Пятые кремлевские чтения «военная история России: мифы, факты и память»
(Казань, 21-23 ноября 2012 г.). – Казань: фолиант, 2014. – с. 15-25.

Источник фото на анонсе: автор © Елена Сунгатова, art16.ru