Мансур хазрат Джалялетдинов: «Когда я пришел в мечеть впервые, меня развернули»

В мечети меня развернули

- Как именно вы пришли в религию?

Говоря об этом, придется окунуться немного в историю своей молодости, или даже в детство. Меня растила моя бабушка, рос я в городе Казани посёлок Савиново. Закончил школу 38. В мае 1978 года был призван в ряды Советской армии. Меня распределили на Дальний Восток, Хабаровский край.  Буквально через полгода я записался в добровольческий отряд, мы готовились отправиться во Вьетнам. Нас было не много. Мы стали готовиться по специальной программе. И надо отметить, что отношение к нам у командиров и сослуживцев было уважительное и почтительное, чуть ли не как героям. Но вскоре после начала подготовки стало известно, что войны с Вьетнамом не будет. В армии случались разные вещи, я особенно ярко помню три случая, когда жизнь подвергалась угрозе, но Всевышний Аллах сохранил меня. Со службы я вернулся глубоко верующим человеком. Это было в мае 1980 года, а осенью у меня была сложнейшая операция. Оперировал меня профессор Медведев в горбольнице 6. После операции он сказал, что выживает только один человек из сотни, и Всевышний опять меня уберег.

На укрепление моей веры сказалось и воспитание бабушки, и те случаи, произошедшие в армии, и то, что я служил вместе с ребятами из средней Азии, общение с которыми также повлияло на мое мировоззрение. Они меня как мусульманина приглашали в свою компанию, мы отдельно сидели с ними в коптерках, столовых, вместе читали намазы и ввели беседы на религиозные темы. 

- А как впервые попали в эту мечеть?

- Мечеть Марджани в то время была единственной в Казани действующей мечетью. Сразу после возвращения со службы я пришел туда проситься на работу, и меня, конечно же, развернули. Они предупредили, что я еще молод и у меня есть перспективы, сказали: "Иди, не порти себе жизнь"

- Потом пробовали приходить и проситься еще?

- Конечно. Потом я пришел несколько лет спустя, в это время я уже и работал и должность у меня была хорошая. Я был уже самодостаточным - я работал в общепите, у меня была руководящая должность. В мечеть мне помог попасть Барый абый Гатин, он работал завхозом 6-ой горбольницы, где я лежал после операции. Я сразу обратил на него внимание, от него буквально исходил "нур" (перев. с тат. "свет"). Это именно тот случай, когда в человеке сочетается и строгость, и простая человеческая доброта. Он пообещал мне помочь и пойти вместе в мечеть, как только я вылечусь. Именно он помог мне устроиться на работу водителем, представил меня своим внуком, и относился ко мне как к внуку.

Сотрудникам мечети не насчитывался рабочий стаж, не отчислялась пенсия

- А как это было, как вас приняли в Марджани?

- Это был 1985 год, я пришел к Барый абыю и мы поехали с ним в мечеть на моей личной машине. Я помню момент, когда мы вошли в мечеть – я ощутил невероятное чувство какой-то благодати, что-то возвышенное и неземное. Мы поднялись на второй этаж в кабинет к Закарие хазрату Минвалиеву. Барый абый сразу представил меня хазрату как своего внука, который очень хочет служить и работать в мечети. В то время в мечеть можно было устроится только на рабочие специальности – водитель, слесарь, сантехник, сварщик и т.д.  Но сотрудникам мечети не начислялся рабочий стаж, не начисляли пенсию не было никаких льгот и социальных выплат, поскольку религия отделена от государства. Сотрудники мечетей уже не могли встать в очереди на получение квартиры, гаража и т.п., как любой другой гражданин Союза. Мы добровольно отказались от этой возможности.

- Вас не отговаривали?

- Конечно отговаривали. Но я уже имел хорошее место и был обеспечен как минимум продовольствием, потому что был директором столовой. Я ведь хотел уйти с головой в религию, оставить работу в общепите, потому что к этому времени, наверное, грехов было совершено достаточно.

Я не ожидал, что меня сразу возьмут на работу, поэтому даже растерялся. Закария хазрат тут же дал мне ключи от машины, и мы тут же поехали по рабочим делам. Я у него даже отпросился, чтобы сходить и решить вопрос с уходом с моей основной работы. Он тогда предложил мне взять рабочую машину и удивился, узнав, что у меня есть своя.

«Трудовая книжка в мечети не нужна»

- Как на работе был воспринят ваш уход в мечеть?

- Когда я пришел на работу и рассказал о решении уйти работать в мечеть, Хамат Валиевич Каримов опешил: «Какая мечеть? Ты же молодой и перспективный, у тебя впереди партия, высшее образование!» Тем не менее, он сказал написать заявление и посмотреть, подпишет ли его Фильза Гарифович Хамидуллин, ректор КГФЭИ. Они очень не хотели меня отпускать и отговаривали: «Зачем тебе это нужно? Ты же директор столовой, к тебе же сами преподаватели с зачеткой будут приходить, ты же можешь образование получить!» Меня обещали принять в партию, меня лично знали и горком партии, и секретарь райкома, у меня был авторитет. Многие даже считали меня родственником Хамата Валиевича, настолько у нас были хорошие отношения.

- Так они все-таки согласились вас отпустить?

- Нет конечно. Они каждый раз разворачивали меня вместе с моим заявлением, поэтому я просто перестал приходить на работу. Тем более в мечети трудовая книжка не нужна. Потом уже Хамат Валиевич приглашал меня на никахи и мероприятия уже в качестве имама. Даже в том, что меня не сразу приняли в мечети, была большая мудрость. Потому что спустя некоторое время я пришел туда узнаваемым человеком, мои связи помогли мне потом уже в развитии мечети. Если бы не работа в общепите, которая стала для меня большой школой, может быть, этой улицы Каюма Насыри и Марджани со всем комплексом -медресе, детским центром, музеем, библиотекой, халяль гостиницей, магазинами и кафе, не было бы.

«Со всего Советского союза в Бухару отправляли 25 человек, попасть туда было нереально»

- В 1990 году вы получили религиозное образование в медресе Бухары. Как вам удалось туда попасть?

- Еще в армии я задался целью стать муллой, отошел от светской жизни, а начав работать в мечети, я загорелся желанием поехать учиться в Бухару. Попасть туда было практически нереально – в Бухару отправляли только детей и внуков священнослужителей, нужно было быть частью этой династии. Муфтий Талгат Таджуддин время от времени брал меня в свои поездки. Естественно, я просил у него, чтобы он отправил меня в Бухару, но это было очень самонадеянно. На учебу в медресе была строгая квота, а на одно место были сотни желающих – со всего Советского союза отправлялось 25 человек.

Когда я в очередной раз попросил муфтия об учебе в медресе, он серьезно спросил меня: «Ты же понимаешь, на что ты идешь? У тебя семья, дети. Ты отказываешься от всех выплат, пособий, пенсии. Даже твоих детей не возьмут на государственную службу, если ты станешь муллой». Учеба в медресе заняла бы 7 лет, а по возвращении, чтобы стать настоящим муллой, нужно отработать как минимум 10 лет в мечети. 

- И вас согласились отправить?

- Не сразу, но после долгих уговоров Муфтий сказал мне написать заявление. Помощи в этом я попросил у Габдулхабир хазрата Яруллина и Ахмадзаки хазрата Сафиуллина, который был устазом многих наших больших хазратов. Среди его учеников были Равиль Гайнутдин, Талгат Таджуддин, Габдулла Галиуллин, Гусман Исхаков. Габдулхабир хазрат Яруллин написал мне на старотатарском очень грамотное и складное заявление, которое я переписал и отдал муфтию. Когда Талгат Таджуддин внимательно прочитал его и уточнил, сам ли я его написал, он сказал – «Раз ты пишешь такие заявления, тебе и незачем учиться в Бухаре». Конечно, он сразу понял, что писал письмо не я.

В то время Равиль Гайнутдин начал работать секретарем муфтия, и об учебе я начал просить уже их обоих. Вскоре, в 1986 году в списках студентов, направляемых на учебу в медресе Бухары, я все-таки оказался.

«Я мог задать Ахмадзаки хазрату только один вопрос в день»

- А в Казани вы где-то учились до поездки в медресе?

Конечно. Чтобы не терять времени, я старался учиться и брать те знания, которые есть возможность найти. За неделю я выучил арабский алфавит, меня Касим абый Салимов. Я приходил к нему в кабинет, чтобы «отчитываться» за потраченный бензин, но на самом деле мы учили алфавит и грамматику арабского языка. 

В одно время меня закрепили как водителя Ахмадзаки хазрата, а это была отличная возможность задавать ему религиозные вопросы. У меня к нему было очень много вопросов, но он поставил условие – 1 вопрос в день. Я был возмущен – вопросов-то у меня очень много! Но, как оказалось, моих вопросов хватило ровно на две недели, они закончились. Оказалось, чтобы задавать вопросы, нужно обладать каким-то знанием. 

В одну из таких поездок, я был сосредоточен на дороге и хотел быстрее доехать, потому что вопросов у меня уже не было. Ахмадзаки хазрат внимательно на меня тогда посмотрел, улыбнулся и спросил – «Ну что, сынок, ты уже стал ученым?» Так стыдно мне еще не было, я был готов провалиться сквозь землю. Представляете, какая это педагогическая дальновидность? 

Тогда ведь не было никаких источников религиозного знания, книг нет, интернета нет, учиться негде, мечеть одна – и там Ахмадзаки хазрат. Книги можно было найти только неофициально. У мечети, например, можно было встретить человека, скрытно продававшего религиозную литературу. Это было достаточно дорого, хотя это были даже не книги, а фотокопии. 

Только после того, как я начал читать религиозные книги, у меня появилась уйма вопросов. Каждый день я задавал их хазрату, и он тоже уже почувствовал, что у меня появился не только интерес, но и действия к изучению. Так мы и работали в Марджани.

«Если я сейчас все сдам, меня переведут сразу на 5 курс, или я остаюсь еще на год на 1-ом курсе»

- Какое действие на вас оказала поездка и учеба в Бухаре?

Поездка в Бухаре подарила мне неописуемые эмоции и счастье. Я никогда так не радовался, даже будучи директором общепита и ресторана. В первый год жена и дети со мной не поехали, я искал квартиру и обустраивался, Духовное управление в этом плане помогало и оплачивало затраты на жилье, давало стипендию. В 1987 году я поехал в Бухару уже вместе с семьей. Даже моя супруга вспоминает годы моей учебы в медресе как самые лучшие годы жизни. 

- А что там так вас впечатлило?

Жизнь в Бухаре была совершенно другой. Аура была другая, медресе в котором учился сам Ш. Марджани. Даже когда мы приходили на рынок, местное население очень хорошо относилось к студентам, шакирдам, нам старались помочь и оказать почтение. Татарские бабушки в Бухаре тоже всегда старались нас, молодых людей, изучающих религию, позвать к себе, накормить, помочь.

Наиль хазрат Яруллин, бывший ректор «Мухаммадии», поступал в медресе «Мир Араб» вместе со мной.  Он являлся внуком Габдулхабир хазрата Яруллина первого имама Казанской Сборной мечети им. Ш. Марджани. На первом курсе, куда мы поступили, только-только изучали алфавит и какие-то азы, но мы-то уже хорошо читали и знали арабский. После первых экзаменов на второй курс, я осмелился попросить о переводе на третий. Я пошел разговаривать с директором медресе и настаивал на том, что программу первого и второго курса я хорошо знаю, просил о сдаче экзамена на перевод. Не знаю какими словами мне удалось его убедить, но была собрана экзаменационная комиссия, увидев которую, я сразу пожалел о своем решении. В неё входили очень большие и уважаемые устазы, и они поставили мне условие – если я сейчас все сдам, меня переведут сразу на 5 курс, если нет- я остаюсь еще на год на 1-ом курсе.

Меня гоняли вопросами по всем темам. А когда я вышел, вторым сдавать пошел Наиль хазрат, за которого я тоже попросил. Оказалось, экзамен я сдал, но на 5-ый курс переводиться отказался. Потому что уже на третьем курсе были очень важные дисциплины и темы, не разобравшись в которых идти дальше не имело бы смысла.

- А Наиль хазрат тоже все сдал?

Да, он тоже достойно вышел с экзамена. Ведь у нас была хорошая база. 

Это был 1990-ый год, тогда поехать за границу для советского человека было чем-то из разряда фантастики

- После Бухары, вы почти сразу отправились в Турцию?

Еще когда я был на пятом курсе медресе, меня пригласил в Уфу Талгат Таджуддин. Он сказал, что уже хватит учиться в Бухаре и необходимо повышать квалификацию в Турции. Это был 1990-ый год, тогда поехать за границу для советского человека было чем-то из разряда фантастики, тем более для получения образования. Отправить на учебу было решено меня, Наиля хазрата Яруллина и Зуфара сына Талгата Таджуддина. В Турции я проучился два года. В 1992 году в Казани прошел Всероссийский съезд мусульман, на котором Габдулла Галиуллин был избран муфтием ДУМ РТ. Меня по его рекомендации избрали первым заместителем муфтия республики, на этом закончилась моя учеба за границей. 

- С чего началась ваша работа в Духовном управлении?

Надо сказать, что начало моей работы совпало с началом перестройки. 

В то время перед нами стоял несколько задач, самое главное это было объединение мусульман. У нас появилась возможность строительства новых мечетей и возврат старых.  И конечно это подготовка имамов и преподавателей религиозных дисциплин. 

Это было очень тяжёлое время для всей страны и для мусульманской уммы в том числе. Открылись границы и у нас в республике появилось много различных религиозных объединений. Задача ДУМ и моя тоже состояла в том, чтобы объединить мусульман. Об этом подробнее в следующем интервью.