«Махмут Гареев - человек, интересовавшийся не только жизнью вооруженных сил, но и татарского народа»

«У нас состоялась встреча, когда он вернулся в Москву из Афганистана»

- Расим Сулейманович, вы помните, как познакомились с Махмутом Ахметовичем? При каких обстоятельствах это произошло? 

- Впервые мы встретились, кажется, в 1985 году. Допускаю, что это был 1980 год. В то время он был заместителем начальника Генерального штаба и инспектировал Третий корпус противовоздушной обороны, которым я командовал. В целом нас проверял начальник Генштаба Огарков, а Махмута Ахметовича интересовали вопросы оперативной подготовки. Тогда мы с ним встретились исключительно на служебной основе. Он просил представить материалы тактических учений, которые я проводил с полками и бригадами своего корпуса, что я, собственно, и сделал. 

- А вы часто взаимодействовали по долгу службы и не только?

- У нас были неоднократные встречи по следам крупных оперативно-стратегических учений. Он всегда был одной из ведущих фигур. 

Учения по традиции завершилась парадом войск, и по случаю проводились съемки. Помню, что однажды мы отдыхали с Махмутом Ахметовичем в одном и том же санатории в Кисловодске, и ему на просмотр как раз привезли один из таких фильмов. Он тогда пригласил меня посмотреть эту ленту о прошедших учениях и попросил высказать свое мнение. Замечу, что он сам готовил этот материал. Съемку, конечно, вели операторы, но всю компановку делал он.  

Также у нас состоялась встреча, когда он вернулся в Москву из Афганистана (в 1989—1990 годах Махмут Гареев был Главным военным советником президента Афганистана после вывода оттуда ограниченного контингента советских войск — прим.ред.). В этот приезд ему вручили Орден Ленина. Когда мы встретились, мы долго говорили о том, что происходит в этом регионе, о тех событиях и нашем участии в помощи афганскому народу. К слову, накануне этого приезда ему присвоили звание генерала армии. 

«Он «горел» во имя развития военной науки»

- Какой след он оставил в истории нашей страны, в том числе военной? 

- Огромный. Махмут Ахметович занимался вопросами оперативной подготовки войск, а это очень ответственно и масштабно. Многими его положениями мы руководствуемся до сих пор. И я уже не говорю о том вкладе, который он внес в военную науку, будучи президентом Академии военных наук России. Это особый разговор - о том, что он сделал для развития Академии и военной науки, как таковой. 

Махмут Ахметович - человек особенный в вооруженных силах Советского Союза и в последующем - России. Трудно дать оценку и перечислить все его заслуги - объем будет слишком большим. От его деятельности остался глубочайший след. И многими его положениями вооруженные силы должны бы руководствоваться и сегодня. 

- А они руководствуются или все-таки «должны бы»?

- Должны бы, мне кажется. Не все сейчас делается так, как надо. На мой взгляд, есть возможность оглянуться назад и посмотреть, как было в Афганистане, как было в годы Великой Отечественной войны, и сделать все для того, чтобы эту спецоперацию быстрее завершить. 

Он был сильнейшим в военной области, ведь не просто так он стал президентом Военной академии. Образно говоря, он«горел» на этой работе во имя развития военной науки. Мы, военные, по прессе, по приказам чувствуем его влияние на все направления. 

Я ежедневно получаю газету «Красная звезда», и я бы не сказал, что много пишут о том, что сегодня делает Военная академия. Мне кажется, при нем она «дышала», а сейчас я этого «дыхания» я не вижу и не слышу. 

Мы хоть и находимся в отставке, в запасе, все равно живем жизнью вооруженных сил нашей страны. Именно им была отдана вся наша жизнь. И мы переживаем за те промахи и недостатки, которые мы видим из прессы и по телевидению. Это, конечно, наша жизнь и мы болеем за это дело вместе с теми воинами, которые сегодня ведут боевые действия на Украине. 

- Как вы уже сказали, он был выдающимся ученым в своей области. А какие идеи он продвигал, какой у него был взгляд на такое явление человеческой жизни, как война? 

- Каждый из нас старается достойно выполнить воинский долг. В какой бы должности ты ни был, ты присягаешь армии, народу, Родине. Присягая, ты клянешься быть верным. И где бы не трудился Махмут Ахметович, он везде достойно выполнял свои обязанности, был уважаемым человеком, который рассуждал правильно, решая военные вопросы. 

Война - это тяжелое бремя для любого народа, независимо от того, побеждает он, обороняется или же терпит бедствие. Война - очень тяжелое бремя. И от того, как действуют командиры, как защищают свои интересы на войне солдаты, сержанты, офицеры, зависит очень многое. 

В любой войне главное - сохранить жизнь воинов, чтобы они вернулись к своим семьям, матерям, отцам. Исход должен быть один — победа. Мы обязаны победить. Другого нам история не простит. Если взять все время существования России, то это была история борьбы с Западом, борьбы на Юге, борьбы за нашу Родину. Постоянно народ боролся и побеждал. Но, повторюсь, война - это тяжелое бремя. 

- Не могу не спросить вас, как бывшего командующего зенитными ракетными войсками Войск ПВО страны о ситуации с беспилотниками в Москве. Как это стало возможным, на ваш взгляд? 

- Во-первых, я не утверждаю, но, мне кажется, их запускали с нашей территории, не со своей. Во-вторых, я это расцениваю, как удар ниже пояса. И сильный. Как этот так? В столице… Пусть это беспилотник, дрон. Пусть он не принес никакого урона, но он пролетел.

Мне вспоминается то, что мне рассказывали о том периоде, когда во главе нашего государства был Иосиф Виссарионович Сталин. После окончания Великой Отечественной войны, после нашей победы… Американцы ведь хамели и в тот период. И это несмотря на то, что мы во многих вопросах старались быть с ними в мире. Так вот, они залетали с Севера на большой высоте и пролетали над Москвой. Зенитные системы, которые стояли над прикрытием столицы, по высоте полета не достигали этих стратегических бомбардировщиков. 

Тогда Сталин вызвал Берию и сказал: «Головы вам не сносить, если это повторится». Вот тогда была создана система С-25, которая обеспечивала противовоздушную оборону всей Москвы, закрывая ее двумя кольцами зенитных ракетных полков. Это была мощная система. Американцы сразу перестали летать и ни одно средство воздушного нападения или разведки не летало над Москвой после этого. 

И в последующем, вспомните времена, когда страной руководил Хрущев. Тогда разведывательный самолет пролетел над среднеазиатскими республиками, но развернутая под Свердловском система С-75 сбила этот самолет. Это было большое событие, подчеркивающее важность противовоздушной обороны, которую, к сожалению, товарищ Сердюков, будучи министром обороны, сократил. 

У нас было ПВО по покрытию Казани и других важных объектов нашей страны. Все было сокращено. Наверное, это одна из причин. Я точно знаю о том, что если ранее в одном объединении было 180 зенитно-ракетных дивизионов, то со временем их осталось 18.

-  В 10 раз сократили?

- Расходы от этого, может быть, уменьшились, но система защиты ПВО резко снизилась. Враги ведь тоже знают, а раз так, то можно летать. И еще добавлю, что для борьбы с дронами должны быть и маловысотные комплексы. Ну нельзя дорогостоящую ракету пускать по дрону. У нас стоят зенитно-ракетные системы - С-300, С-400. Но пускать их по дрону - это нерационально и непродуманно.

«Он спрашивал меня: «Расскажи, пожалуйста, что делается для того, чтобы татары были едины?»

- Расим Сулейманович, предлагаю сменить тему и вспомнить о том, что вы были председателем Совета Региональной татарской национально-культурной автономии Москвы с 1999 года…

- Тут я хотел бы еще добавить о Махмуте Ахметовиче. Когда я занял эту должность, он вникал даже в эти вопросы. Вот настолько это был государственный человек. Он спрашивал меня: «Расскажи, пожалуйста, что делается для того, чтобы татары были едины, что делается по вопросу развития нашей культуры?». 

Он вникал во все это, старался помогать мне. В том числе в то, как получить наш Дом Асадуллаева или «Татарский дом» от государственных органов. Он помогал, направлял - куда давить, что делать. Когда мы получили дом, он специально приходил посмотреть — так же, как это делали Юрий Михайлович Лужков с Минтимером Шариповичем Шаймиевым. 

На встрече с Владимиром Владимировичем Путиным в Казани я задал президенту вопрос о том, что есть дом, построенный татарами в Москве, но он не принадлежит нам. И вопрос, благодаря этому обращению, президент решил. Но помогали на самом деле все, все старались. И в том числе Махмут Ахметович. 

Вот такой это был человек. Всесторонне развитый и интересующийся жизнью не только вооруженных сил, но и своего народа.

- К слову, вы следили за переписью населения? Что вы думаете о сокращении численности татар в стране на 600 тысяч за 10 лет? 

- По моим ощущениям, результаты переписи особо не анонсировали. Можно найти много татар и целых татарских семей, к которым никто не приходил и не спрашивал. Наверное, 600 тыс. человек нельзя просто выбросить за борт и не считаться с этим. В этой переписи есть просчеты, причем большие. По телефону спрашивали некоторых, не приходили опять же. Есть большие недостатки и этим должны заниматься соответствующие органы, на мой взгляд.

- Расим Сулейманович, у вас примечательная фамилия - Акчурин. Кстати, у вас есть родной брат — выдающийся медработник, академик. Вы исследовали, откуда ваша фамилия берет свое начало и откуда ваш род?

- Честно говоря, нет. Но знаю, что Акчурины сами по себе — это именитая фамилия. Пензенская область была населена татарами и среди них были Акчурины. В то же время, были татары в Ульяновской обрасти, владевшие заводами, поставлявшие в армию необходимые товары. Корни мы знаем плохо, но то, что [среди Акчуриных] были люди известные для татарского населения — это я утверждаю. И не только для татарского, но и турецкого.