Меря между Москвой и Казанью

Последняя треть XV века характеризуется нарастающей гегемонией Москвы на всем русско-мерянском пространстве Верхневолжья и усилением промосковских элит как основы для дальнейшего «имперского» пути развития московского государства. В 1450-х годах, со сломом мерянской этнической базы в Галичском княжестве (Шемякины войны), настал черед для гнобления и «старорусских» княжеств Верхневолжья.

Буквально через несколько лет потеряли остатки самостоятельности Нижний и Суздаль. В 1460-х годах Ростов и Ярославль попали в зависимость от Москвы, а в 1470-х были присоединены к московским владениям. Усиление Москвы в этот период обусловлено отходом московской княжеской династии от традиционного покровительствования местным элитам и включением в состав московской аристократии множества представителей инокультурных и иноэтничных элит из южнорусских земель, «из литвы», из татар, - голодных и жестоких к местным. Разоряющая наши северные села «литовская орда» - яркий образ северных былин, отразивший этнополитическую обстановку в рассматриваемый период.

Часть земель на восточных окраинах Нижегородского и Галичского княжеств, населенных восточными мерянами, не приняла власть Москвы и вошла в союз с ветлужскими марийцами. Спор шел за Галич и Кострому. Противостояние нарастало и разразилось в итоге ожесточенной Трехлетней войной (1467-1469). Московские отряды огнем и мечом прошлись по Унже и Ветлуге. Отразив угрозу на мерянском направлении, московиты решили нанести удар по главному для них оппоненту - Казани. Итог войны оказался неоднозначным: заволжских мерян Москва потеснила, но вот доступ на Вятку казанцы ей перекрыли.

Так или иначе, но Москва почувствовала в себе силу, способную на дальнейшие завоевания. В 1471 году она покусилась на сам Великий Новгород. И походя присоединила Ярославль. В 1474 году присоединила западную (наиболее мерянскую) часть Ростовского княжества (восточная часть была подчинена ранее). В 1478 году Новгород был повержен. В том же году произошел конфликт Москвы с Казанью из-за Вятки, в результате которого казанцы потеряли на нее влияние.

В 1484 году московитам удалось поставить на казанский престол своего ставленника. Продержался тот всего пару лет. Тогда в 1487 году Москва организовала новый поход, взяла Казань и вновь посадила на трон того же ставленника. На этот раз он продержался три года. Его сместил сибирский хан. Он оказался, однако, не лучше, и казанцы сами выпросили у московского князя себе ханом братца прежнего московского ставленника. Казань на некоторое время сделалась вассалом Москвы.

Естественно предположить, что в эти годы мерянские общества Унжи, прежде непримиримые, вынуждены были признать главенство Москвы. Впрочем, власть Москвы не была здесь абсолютной, а могла выражаться во взимании таможенных сборов и свободном хождении русских судов по Унже. Во всяком случае, подчинение не могло произойти «автоматически», только по факту вассалитета Казани в отношении Москвы. Так, более лояльная к Москве Вятка была подчинена той только в 1489 году, да и то «в общем и целом». Тем не менее, в это время усилился поток мерянских переселенцев с Унжи на Ветлугу - подальше от «гегемона».

Ассимиляция мерян Верхневолжья под воздействием ряда неблагоприятных для жизни и хозяйствования обстоятельств в этот период ускорилась. Часть мерян Верхневолжья покидала родные земли и вместе с унженскими уходила на Ветлугу. Оставшиеся входили в общение с русскими поселенцами, что через два-три поколения приводило к частичному обрусению. И все же процесс не был однонаправленным. В течение XI-XIV веков на Верхневолжье, вокруг городов, на новгородской и мерянской подоснове сложился особый «старорусский» этнос с бытованием в его среде как славянских, так и мерянских элементов культуры. Наиболее яркий пример этого - наличие у большинства жителей Верхневолжья в XV-XVI веках тройного имени: славянское, мерянское и христианское.

Ассимилируемые меряне в большинстве своем вливались в этот этнос. Хотя с подчинением его центров Москве этнос этот перестал быть самостоятельным, и с конца XV века его стоит рассматривать как субэтнос московитского русскоязычного этноса. Представители московской администрации и их соглядатаи появились повсюду. И местным, как этническим мерянам, так и верхневолжским «старым» русским, стало невмоготу. Выход нашелся в формировании своего «тайного» языка на основе мерянских, редких старославянских, а также греческих слов. Имперской по сути унификации было противопоставлено культурно-языковое творчество масс.

Первым появился язык суздальских торговцев Офен. Именно в Суздаль и его окрестности после его подчинения Москве были направлены беженцы из павшего Константинополя, зачастую - люди не бедные, купцы. Приказчиками к ним и торговцами в разнос поступали местные, как «старые русские» - суздальцы, так и меряне из окрестных деревень. На то, что деревни под Суздалем довольно долго держались этнической «старины», указывают свидетельства европейских путешественников XVI века. К тому времени, за столетие, они уже обрусели, но степень их «русскости» была под сильным вопросом. Обучившийся русскому в Москве иностранец до Суздаля еще как-то мог объясниться с местными содержателями постоялых дворов вдоль Стромынки, но сразу за Суздалем ему приходилось прибегать к помощи толмача.

Офен был первым. А потом появятся Елтон, Галивон елман, Жгон, а в итоге - еще полсотни «тайных» языков на основе офенского, которые каждодневно помогали выжить и заработать миллионам простых людей.

Вместе с тем, в ряде местностей, где при старом порядке возле княжеских центров в качестве рыбалей и бортников процветали обширные мерянские общества, московская администрация в конце XV века закрепила за учреждаемыми станами названия Чуцких и Мерских. Просто признала очевидное. И эти названия сохранялись в течение XVI-XVII веков! Пока последние меряне здесь не обрусели, названия не трогали.  Кроме того, ряд местностей северного Заволжья с мерянскими названиями долгое время оставался за «старо-русскими» и руско-мерянскими боярами, что обеспечивало для местных некоторую автономность бытия, в том числе в этнокультурном отношении... Другая же часть, особенно возле бывших княжеских центров и в приграничной полосе, перешла во владение московского государя. До начала раздач земель дворянам местные имели здесь статус ясачных и находились под щадящим режимом феодальной эксплуатации. Наибольшее давление как в ведении хозяйственной деятельности, так и в этнокультурном отношении испытали жители тех местностей, которые пошли в раздачу прибывающим в Москву из разных дальних мест служилым. Прежде всего это районы вокруг Суздаля, Стародуба, Нижнего, Ростова и Ярославля.

На постере: Двор удельного князя. Картина А. М. Васнецова. Источник: wikipedia.org