Вот строки из пронзительного и искреннего письма:
«Кто же я в конце концов? Коммунист и революционер или же… политический шантажист, авантюрист и провокатор? Контрреволюционер?.. Я перебираю сейчас в голове свое прошлое и вижу, что я был революционером, был коммунистом. Да, я был революционером, но революционером-рабом. У меня были мысли, были чувства, но не всегда было достаточно воли.
Я чувствовал себя «свободным» лишь во время Октября и в первые годы революции…»
И дальше автор отчаянно заявляет: «Но я не могу быть рабом… Я хочу остаться и умереть революционером».
Конец ленинской «гвардии»
Эти строки написаны очень известным в свое время большевиком Мирсаидом Султан-Галиевым и адресованы недавним близким коллегам - высшему руководству страны, вождям большевистской партии, в том числе (и это особо указано автором письма) Сталину и Троцкому. Письмо датировано маем 1923 года, Султан-Галиев написал его сразу после своего исключения из партии и ареста по надуманному обвинению. Инициатором же сфабрикованного дела был лично Сталин.
Опальный вождь Октябрьской революции Лев Троцкий, вынужденный позже бежать из страны, так вспоминает о Султан-Галиеве. Он передает разговор с одним ближайших соратников Ленина Львом Каменевым. «Помните арест Султан-Галиева в 1923 году? – говорит Каменев. - Это был первый арест видного члена партии, произведенный по инициативе Сталина. Мы с Зиновьевым, к несчастью, дали свое согласие. С того времени Сталин как бы лизнул крови…», - горько признается Каменев Троцкому.
Лев Троцкий с Владимиром Лениным
Ленинская гвардия, дав отмашку на арест и исключение из партии Султан-Галиева, по существу, дала добро и на свое последующее уничтожение и очень скоро приказала долго жить. Пройдет всего-то несколько лет, и Троцкий, и Каменев, и Зиновьев, и Бухарин - весь цвет большевистской партии будет Сталиным ликвидирован.
Добавлю, что, пожалуй, с Султан-Галиева особенно активно начался процесс наклеивания ярлыков на оппозицию внутри партии. Обвинение в «султангалиевщине» становилось приговором. Конвейер уничижающих и уничтожающих ярлыков был запущен и практически не простаивал всю советскую эпоху.
Дорога в большевики
Итак, кем же был Мирсаид Султан-Галиев?
Правая рука Сталина в первые послереволюционные годы, участник создания союзных и автономных республик, неординарный мыслитель, идеи которого часто не укладывались в узкую партийную доктрину. К его мнению прислушивался сам «вождь мирового пролетариата» Владимир Ильич Ленин.
Будущий революционер родился 12 июля 1892 года в Уфимской губернии в татарской учительской семье. В детстве прочел всю библиотеку отца: почти всех русских классиков. Занимался самообразованием, учился в новометодной («джадидской») школе. Так формировался человек, открытый всему новому, сторонник сближения и взаимопроникновения русской и татарской культур.
Позже, учась в Татарской учительской школе в Казани, умный, пытливый юноша уже живо интересуется политикой. Он писал, что получил в Казани «первые уроки» социализма. Перед Первой мировой войной он работает в Баку журналистом, тесно общается с татарами-рабочими, жившими в Закавказье. Здесь он становится уже убежденным социалистом. И здесь же, в Баку, впервые слышит о профессиональном революционере - «Кобе», будущем Сталине, с которым его вскоре свяжет судьба.
Мирсаид-Султан-Галиев
В период грянувших революционных потрясений Мирсаид-Султан-Галиев практически всегда оказывается в самой гуще событий. В апреле 1917 года он уже в Москве, где участвует в 1-м съезде мусульман России. Делегаты съезда обсуждают перспективы страны и принимают резолюцию. В ней говорится, что Россия должна стать демократической республикой, а строиться - по национально-федеративному принципу. Султан-Галиева избирают секретарем исполкома Всероссийского мусульманского совета.
Здесь же, на съезде, состоялось важное для его будущей судьбы знакомство с «исламским марксистом» из Казани Муллануром Вахитовым. Поддавшись уговорам последнего, Султан-Галиев переезжает в Казань и становится заместителем Вахитова в Мусульманском социалистическом комитете.
В Казани превращение Султан-Галиева из мусульманского социалиста в пламенного марксиста происходит стремительно – уже через пару месяцев он вступает в большевистскую партию. В декабре 1917 года он так объясняет свой выбор:
«Меня влечет к ним (т.е. к большевикам) та любовь к моему народу, которая неотъемлемо сидит во мне… Лишь они прекратили войну. Лишь они добиваются того, чтобы национальностям передать их судьбы в собственные руки. Лишь они разоблачили тех, кто начал мировую войну… Ведь они провозгласили те слова, которых не было еще с сотворения мира в истории Российского государства».
Политическая наивность сыграла с ним дурную шутку. Для большевиков основным, не оставляющим места ни для чего принципом – был принцип классовый. «Мы, — писал Ленин, — заботимся о самоопределении не народов и наций, а пролетариата в каждом народе».
Владимир Ленин
В этот период завороженный мировой пролетарской революцией Султан-Галиев вместе с Муллануром Вахитовым сыграл едва ли не решающую роль в разгроме штата «Идель-Урал». Инициаторами создания Штата были лидеры татарского национального движения. Они не приняли разгон Учредительного собрания и крайне настороженно относились к большевикам.
Ни штата, ни республики…
Важный факт: решение об учреждении Штата «Идель-Урал» было принято демократически и легитимно на 2-м Всероссийском мусульманском военном съезде в начале 1918 года.
Предполагалось, что в штат должны были войти вся Уфимская губерния, часть Казанской, Симбирской, Самарской, Оренбургской, Пермской, Вятской губерний. Важно - штат мыслился как равноправная часть новой федеративной России. Власть в штате должна была быть организована на основе народовластия, т.е. Советов. А это как раз тот принцип, на котором большевики пришли к власти.
Зимой 1918 года по всей Казани были расклеены объявления, которые информировали граждан о том, что 1 марта 1918 года имеет быть торжественное провозглашение Идель-Уральской республики как федеративной части Российской Советской рабоче-крестьянской республики. Организаторы призывали: «Граждане: русские, чуваши, черемисы, евреи и другие народы! На нашем знамени написано братство народов – в этот исторический день подайте нам братскую руку!»
Однако эта идея не входила в планы большевиков, незадолго до этого разогнавших Учредительное собрание. Во-первых, народная инициатива снизу, во-вторых, воплощается не под их руководством, а под флагом классово чуждых элементов – этого допустить было никак нельзя.
Ситуация в Казани сложилась крайне напряженная. Местные большевики – в меньшинстве. На стороне идель-ураловцев – большинство народа и татарские военные части численностью около 60-80 тысяч штыков. Серьезная сила!
Москва местным коммунистам помочь не в состоянии. Однако политическая реакция большевиков мгновенная – в противовес Штату Идель-Урал из центра присылается решение о создании Татаро-Башкирской республики. Предлагается обсуждать только вариант большевиков!
Все это дезориентирует часть сторонников создания штата, ослабляет решимость их лидеров. И тут казанские большевики идут ва-банк: внезапно арестовывают инициаторов создания штата, перевербовав перед этим часть солдатских формирований, кого-то убедив, кого-то запугав. Роль в этом Султан-Галиева была едва ли не решающей. Именно он выступил с инициативой ареста, он лично работал среди солдат.
Аресты прошли в ночь на 1 марта. В городе начались волнения, поэтому вскоре арестованных пришлось выпустить, однако Султан-Галиев добился своей цели - процесс создания штата застопорился. В этой ситуации лидеры штата, не собиравшиеся воевать и желая избежать кровопролития, решают отказаться от вооруженного восстания против большевиков, объявивших себя единственной законной властью и не намеренных считаться ни с какими жертвами.
Чем руководствовался тогда Султан-Галиев? Видимо, понимал, что в случае провозглашения Штата Идель-Урал и перехода на его сторону мусульманских частей большевики окажутся на грани поражения. Красной армии еще толком нет, а та, что есть, на Восточном фронте в значительной части состоит из татар и башкир. Колчак может прорвать фронт, а дальше недалеко и до возрождения империи. Империи, в которой нет места его чаяниям о равноправии народов. Эти доводы и последовавшие за ними события наглядно демонстрируют роль личности в истории. А если бы Султан-Галиев принял тогда другое решение? Никто сейчас уже не скажет, куда могла повернуть история всей страны…
Алексанр Колчак
А между тем Татаро-Башкирская республика, обещанная большевиками, так и не была создана. Ее проект утопили в бесконечных дискуссиях и согласованиях. А затем отменили. Что называется, хозяева своего слова – дали слово, а когда потребовалось, забрали его обратно.
Из друзей во «враги»
В августе 1918 года белогвардейцы, захватившие Казань, расстреляли Мулланура Вахитова. После его гибели Султан-Галиев назначается на важные должности. Он становится председателем Центрального мусульманского комиссариата Народного комиссариата по делам национальностей, председателем центральной мусульманской военной коллегии при Народном комиссариате по военным и морским делам, а чуть позднее главой Федерального земельного комитета. В его руках большая власть и влияние.
В Наркомнаце он – правая рука Сталина, его доверенное лицо при решении многих деликатных политических вопросов. Благодаря очень активной работе и организаторским способностям, умению убеждать и переубеждать, вести людей за собой Султан-Галиев за короткое время стал одним из ярких деятелей большевистской партии, лидером коммунистов из национальных регионов – Татарстана, Башкирии, Крыма, Туркестана, Закавказья…
Все в его карьере развивается по восходящей, он – любимец Сталина и, вроде бы, ничто не должно предвещать проблем. Однако совсем скоро его внутренние убеждения и мечты разбиваются о суровую реальность. И вместо того, чтобы как-то встроиться в общую линию, что посчитали для себя приемлемым многие коллеги по партии, он решает отстаивать свою позицию.
В чем же заключались его разногласия со Сталиным и с большинством членов Политбюро?
Во-первых, Султан-Галиев осмелился поддерживать связь с опальным лидером Башкирской республики Заки Валиди. В 1920 году Валиди и башкирский Ревком подали в отставку из-за острого конфликта с ЦК партии. Башкир возмутил тогда факт нарушения Москвой договоренностей, достигнутых ранее. А за год до этого, в 1919 году, Султан-Галиев сумел уговорить Заки Валиди перейти с башкирскими военными частями от Колчака на сторону Красной Армии. Адмирал Колчак, как известно, республик народам России не обещал, был решительным сторонником восстановления Российской империи. Пренебрежительное отношение к националам стало его стратегическим просчетом. Переход мусульманских частей (татар и башкир) на сторону красных, обещавших создание самостоятельных республик в составе России, стал началом конца колчаковской армии. И теперь Султан-Галиев, чувствуя свою ответственность за судьбу Заки Валиди, попытался повлиять на своего давнего приятеля. Начал переговоры. Но Сталин и коллеги инициативу Султан-Галиева не поддержали.
Заки Валиди
Разошлись Султан-Галиев со Сталиным и в вопросе о борьбе с колониализмом и роли религии в революции. Первый доказывал, что у народов Востока очень мала доля рабочих, поэтому освобождение от колонизаторов (англичан, французов и прочих буржуев) возможно только в союзе со своей – родной национальной буржуазией и феодалами. Это, конечно, выглядело в глазах ЦК крамолой, отступлением от классовых позиций.
Еще одна крамола – отношение Султан-Галиева к исламу. В этой религии «есть много законов, которые по своему существу носят вполне положительный характер», объяснял он. Среди них такие позитивные черты, как: обязательность просвещения (известно изречение пророка: «Жаждай познаний от колыбели до могилы»), обязательность труда, обязанность родителей воспитывать своих детей до совершеннолетия, отрицание суеверий, запрещение колдовства, азартных игр, роскоши, расточительности, золотоношения, употребления спиртных напитков, взяточничества, а также установление прогрессивно-налоговой системы и т.д.
Все эти взгляды Султан-Галиева также не получили поддержки у большинства членов ЦК партии, хотя было немало и тех, кто разделял его взгляды.
«Пасынки и сыновья» СССР
Наиболее глубокий конфликт между Султан-Галиевым и Сталиным разворачивается при обсуждении ключевого вопроса - как создавать Советский Союз? Султан-Галиев категорически против разделения республик на старших и младших, так называемого проекта «автономизации», усиленно проталкиваемого Сталиным. Султан-Галиев заявляет об ошибочности принципов объединения республик в единый Союз, предлагаемых Сталиным, и особенно – о несправедливости разделения «советских республик на национальности, которые имеют право вхождения в союзный ЦИК, и на национальности, которые не имеют этого права». Султан-Галиев пытается убедить, что «разделение на пасынков и на настоящих сыновей» – большая ошибка.
Ожесточенная полемика между Султан-Галиевым и Сталиным развернулась на XII съезде партии. Султан-Галиев заявил: «Та постановка вопроса, которая предлагается тов. Сталиным, не разрешает национального вопроса… Нельзя говорить, что эта национальность доросла до того, что ей можно предоставить автономию, а эта – не доросла… Если мы будем так рассуждать, то до чего мы дойдем?» – спрашивает он.
Мирсаид-Султан-Галиев
Сталин же, в свою очередь, обвинил Султан-Галиева в «национал-уклонизме» (что-что, а ярлыки будущий вождь умел навешивать) и заявил, что позиция Султан-Галиева «подрывает… революционное объединительное движение» и вообще не идет дальше «самолюбия некоторых предсовнаркомов некоторых автономных республик, желающих прокричать эту самостоятельность». После этого публичного конфликта Сталин даже отказывается подавать руку своему оппоненту.
Позицию Султан-Галиева поддерживали многие коммунисты, в том числе руководящие. Однако власть в партии уже сосредотачивается в руках Сталина, пока еще не вся, но значительная ее часть. Большинство делегатов XII съезда – номенклатура, назначенная на различные посты генсеком партии Сталиным.
Примечательно, что Султан-Галиев отстаивал точку зрения, которой придерживался и Ленин. Вождь мирового пролетариата в декабре 1922 года написал в одной из своих статей: «Видимо, вся эта затея «автономизации» в корне была неверна и несвоевременна». С Лениным Сталин в открытую бороться не решился, а вот на примере Султан-Галиева показал, что ждет всех его настоящих и будущих оппонентов. В 1923 году Ленин уже изолирован от партийной работы, его влияние стараниями так называемых соратников постепенно уменьшается, переписка цензурируется. Это время Сталин и выбирает для расправы над Султан-Галиевым.
Незадолго до этого за Султан-Галиевым начинается слежка, его телефонные разговоры прослушиваются. 4 мая 1923 года на партколлегии ЦКК РКП(б) Султан-Галиев исключается из партии «как антипартийный и антисоветский элемент», снимается со всех постов. В этот же день он арестован органами ГПУ.
Приговор вождей
Султан-Галиева обвиняют в создании националистической организации, выступавшей якобы против руководства партии и государства. ГПУ перехватило переписку Султан-Галиева с руководителями Татарии, Башкирии и Крыма. В переписке обнаружили «страшное» преступление: Султан-Галиев призывал руководителей автономий выступать на партийных собраниях с защитой своих позиций. Грехом стала также поддержка Султан-Галиевым практики возрождения на Волге старинных татарских селений. Самыми тяжелыми стали обвинения в связи Султан-Галиева с Заки Валиди, который находился теперь в рядах так называемых басмачей в Средней Азии.
Басмачи
Султан-Галиев отвергает все обвинения, кроме контактов с Валиди, объясняя их желанием доказать последнему ошибочность его присоединения к басмаческому движению. Он оценивает Валиди как талантливого самородка, который, «если бы мы не оттолкнули его от себя, был бы одним из честнейших работников Коммунистической партии на Востоке».
Но Сталин, конечно, же не выпускает его из цепких рук, не для этого арестовали, и в июне 1923 года организует специальное расширенное совещание ЦК с участием руководителей из национальных республик. Ленина на совещании нет, он болен, поэтому присылает от себя супругу – Надежду Крупскую.
С разгромным докладом выступает председатель ЦКК РКП(б) Валериан Куйбышев. Название доклада красноречивое: «Об антипартийной и антигосударственной деятельности Султан-Галиева».
Это – уже приговор. Приговор до всякого обсуждения. «Султан-Галиев и его сторонники, - заявил Куйбышев, - контрреволюционеры, им не место в нашей партии; нужно вычистить попутно с ним и все то, что за ним шло: с кем он сносился, с кем переписывался, кого он в будущем мыслил связать с басмаческим движением и т. д. Всех их надо немедленно автоматически выкинуть из партии». В заключительной части своего доклада Куйбышев зловеще заявил: «Данное совещание несет не мир, а меч».
В то же время, немало участников совещания не побоялись поддержать Султан-Галиева, среди них - руководители и партработники из автономных и союзных республик, частично подержал его и легендарный командарм Красной Армии Михаил Фрунзе. Но руководители партии Троцкий, Каменев, Зиновьев, Бухарин и другие солидаризируются со Сталиным и совещание заканчивается победой будущего вождя народов.
Месть «с оттяжкой»
Но Сталин еще не всесилен. Вскоре Султан-Галиева освобождают из заключения. Агентурные донесения о его связях с басмаческим движением не подтвердились. Но восстановиться в партии ему не дают. Сталин обещает вернуться к вопросу о восстановлении спустя время, но обещания не выполняет.
Последующая жизнь Султан-Галиева – это постепенное затягивание удавки. Сталин то ослабляет ее, то натягивает. После исключения из партии Султан-Галиев - нежелательная персона. Его не публикуют, не допускают к общественной работе. Чтобы не умереть с голоду, он нанимается рядовым работником «Охотсоюза». Репрессируются его родные братья, дочери и сын. Погибает в лагере супруга. Всякий, кто решался как-то помочь отверженному, обвинялся в «поддержке контрреволюционера».
В 1928 году он вновь арестован, наряду со многими руководителями республик. Его обвиняют в создании контрреволюционной организации, связи с троцкистами, попытке срыва коллективизации села, во многих других грехах. Из 76 привлеченных тогда к так называемому «делу» лиц 21 человек был осужден на смерть.
Мирсаид Султан-Галиев после ареста
28 июля 1930 года Султан-Галиев приговорен к расстрелу, однако в январе 1931-го расстрел заменен десятью годами заключения. В лагере на Соловках арестант трудится конюхом. В 1934 году его освобождают досрочно в связи с ухудшением здоровья. Но при этом разрешают жить только в Саратове.
Свобода продлилась недолго. В марте 1937 года он вновь арестован и этапирован в Казань. После пыток из Султан-Галиева выбивают признания в том, что он является шпионом и агентом сразу трех иностранных разведок. Апофеозом страшного абсурда становится также признание в том, что он пытался организовать в Саратовской области диверсионный отряд из башкирских колхозников для свержения советской власти.
В декабре 1939 года Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила его к расстрелу. 28 января 1940 года приговор был приведен в исполнение.
***
Через пятьдесят лет, в 1990 году, Мирсаид Султан-Галиев был полностью реабилитирован за отсутствием состава преступления. Невиновен ни в одном из предъявленных ему обвинений.
В период революционных событий 1917 года и гражданской войны Мирсаид Султан-Галиев внес заметный вклад в историю нашей страны, в историю создания Республики Татарстан. Сегодня, наверное, можно спорить, в чем он был прав, в чем ошибался. Но он жил в свое время. Время, когда ответы на многие вопросы приходилось искать путем проб и ошибок, порою ценой собственной жизни. Очевидно одно - без него наша история была бы другой.
Фото предоставлены автором
