Наука в исламе: как мусульмане понимали историю

История пророков и царей

– Какое место исторические исследования занимали в программе учебных заведений исламского мира и в научных изысканиях исламских учёных? В каком формате изучалась история?

- Сложно сказать. Насколько я себе представляю, тарих (история) – это очень продвинутое знание в системе классического средневекового мусульманского образования. В медресе прежде всего изучался Коран, фикх, акыда и биография Пророка и его действий (сира). Для сиры, для толкования Корана, для оценки хадисов - тарих был важной научной дисциплиной. Ведь, кто являлся первым мусульманским историком? Табари. Табари же известен как автор крупнейшего толкования Корана (тафсира). Всё это шло в одном ключе. Тарих происходит из тафсира и нужен был для того, чтобы иметь возможность комментировать Священный текст.

Потому «Тарих» Табари построен как история пророков и царей. Там собраны предания про пророков: из разных источников и разной степени достоверности (по исламским классификациям). В самом начале Табари пишет, что в его задачи не входит оценка этих преданий.

– Он просто собирал всё, что было вокруг него.

- Да, в его задачи входило собрать всё, что известно: а уже следующему поколению учёных он оставляет возможность разбирать – что достоверно, что недостоверно; что может быть принято, а что – нет.

Потому вся проблема «исраильят» - преданий (хадисов) из исламский священной истории, которые генеалогически восходят к иудее-христианскому корпусу текстов – она связана с тем, что огромное количество «исраильят» содержится в «Тарихе» Табари. Впрочем, они проникли и в его «Тафсир». Ведь весь источниковый материал «Тариха» разрабатывался, прежде всего, как средство для комментирования Корана.

Естественно, что вся эта база, собранная в таком объеме, превратилась в специальную дисциплину. Изучать всё это было возможно только на крайне продвинутом уровне. Это тот уровень, где напрямую изучались хадисы и цепочки их передатчиков (иснад», а изучение передатчиков хадисов – «джарх ва таадиль»); на этом уровне изучалось комментирование Корана – этот уровень приближен к «муджтахиду» (богословская степень, позволяющая выносить прямые суждения исходя из корпусов Корана и Сунны). Потому в своём первоначальном виде, мусульманский «тарих» — это техническая дисциплина для учёных, и работы в ее рамках писались учёными для учёных.

Сам термин «тарих» - означает «дата». В изначальной мусульманской концепции истории не было идеи связанного исторического нарратива. Не было идеи о том, что историю нужно рассказать, как историю – как последовательность разворачивающихся событий с каким-то выводами и заключениями о закономерностях.

– Сама эта идея идёт от Гегеля?

- Ну, это как посмотреть. Можно сказать, что она идёт от Геродота. От Гегеля идёт философия истории в духе европейского Нового времени, история Модерна. А античная историография - вся нарративная. Ее как раз мало интересуют истории, то есть вопрос: «когда это произошло?». Античным историкам интересен, прежде всего, сюжет. Сюжет для них тесно связан с мифологическим сознанием, история – это изложение некого мифа и проецирование мифологической логики на исторические события.

История как литература

– Разве мифологическое сознание было ещё так тотально во времена Геродота?

- Греческие философы преодолевали мифологическое мышление, но сам этот факт указывает на то, что было что преодолевать. Как раз мифологическое мышление преодолевалось двумя способами: философским и историческим. Философский способ диверсифицировал миф, пытаясь его осмыслить, одновременно выстраивая некую рациональную картину мира, параллельную мифологической. История переводила этот миф в жанр литературы.

Кстати, в мусульманской историографии средних веков, похоже, в связи с сильным влиянием античного наследия, выразившимся, в том числе, в целой эпохе переводов при аль-Мамуне и после него – само отношение к истории трансформировалось. То есть, если ранние историки занимались сбором преданий для понимания связанных текстов, то более поздние, примерно с третьего века хиджры, начиная с Масуди, в значительной степени подходили к истории, как к литературе – как к сборнику историй: занимательных, назидательных, полезных для нравственного воспитания, для развлечения, для духовного досуга.

Все это постепенно привело к формированию того, что немногим позже стало называться термином «адаб» (литература). Но если «адаб» уже совсем фантастическая литература, то «тарих» — это, всё-таки, зафиксированное предание, без авторского вымысла.

Беллетризация историографии привела к двоякому результату. С одной стороны, возросло количество разного рода историй. С другой стороны, снизился статус истории как науки в системе исламского знания. Она перестала рассматриваться как серьезная наука. И из-за этого богословы часто с осторожностью относились к ней. И эта настороженность сохранялась довольно долго.

Например, известный реформатор и модернист Рашид Рида пишет об этом в одном из своих ранних сочинений «Мухаваррат бейна муслих ва мукаллид» (спор между реформатором и традиционалистом). В этом труде традиционалист говорит реформатору: особо не увлекайся чтением своих историй, потому что, если ты будешь сильно увлекаться историей – ты можешь стать шиитом.

Понятно, на чем основана эта позиция. Потому что в исторических мусульманских сочинениях собрано много различного материала. А, что касается истории ислама, то наиболее ранние исторические предания либо имеют шиитское происхождение, или же переданы шиитскими авторами. Очень большой объем информации, содержащийся не только в шиитских текстах, направлен на то, чтобы оправдать шиитскую доктрину. Некоторые материалы просто отстаивают шиитскую позицию в ходе гражданской войны в Халифате. В этих материалах обосновывается шиитская доктрина, становление которой происходило значительно позже. Нужно понимать, что есть большая разница между шиитами первого века хиджры, сторонниками Али, Хасана и Хусейна – и современными имамитами, которые построили в рамках своего политического движения развёрнутую теологию, в которой фигурируют безгрешные имамы и т.д.

(К слову сказать, в суннитском исламе также наиболее распространена точка зрения, что халифат по праву должен был перейти под власть Али – прим. интервьюера)

История для правителей

– Вы говорите о том, что история, как дисциплина, порицалась. Я читал некоторые мусульманские исторические источники. Например, «Двор аббасидских халифов» Хилала ас-Саби. В разных частях исламского мира были свои сборники историй, тоже претендовавшие на область священной истории. У татар, например, это Муслими с его «Таварих-и Булгария», у бухарцев собственные истории с претензией на то, что они происходят от пророков. И такой жанр исторических повествований продолжался долго. На низовом уровне подобная практика распространена и сейчас. Какое место история все-таки занимала в системе мусульманского знания?

- Неправильно обобщать мои слова в том смысле, что «богословы порицали». Да, среди богословов встречается такое мнение. Но, насколько оно доминировало и определяло отношение к истории – я обоснованно сказать не могу. Можно сказать, что у нас есть свидетельства осторожного отношения к истории. Почему? Потому что это не шариатская наука, у нее нет жесткой системы приемлемых доказательств с шариатской точки зрения – подобной той, что сложилась в хадисоведении. Как, насколько критически относятся к этой системе современные светские историки – неважно. Однако хадисоведение есть, и в соответствии с ним можно определить степень достоверности того или иного хадиса.

В исторических преданиях подобного механизма не существует, поскольку в этом не было никакого смысла. Хадисы имели значение в качестве юридических аргументов, а предания о древних царях такой функции не выполняли. Поскольку историческая критика была не нужна, она и не получила развития.

Придворные историографии писались для светской власти - чтобы преподнести какому-нибудь султану, эмиру, халифу, восхвалить их, показать древность рода, мощь империи. История в исламе – это не разновидность шариатской науки.

Кроме того, существовали и государственные задачи. К числу историков, выполнявших их, можно отнести, к примеру, крупнейшего историка монгольских завоеваний – Рашид ад-Дина, написавшего «Джамиа ат-Таварих», благодаря которому до нас дошло много сведений о монгольских родах, об устройстве монгольских государств. Это крупнейший историк, важный не только для тех, кто занимается исламским Востоком. Он пишет работу не только для того, чтобы восхвалить правителя, которому он адресует труд – но для того, чтобы обосновать идею законности монгольского правления. Ведь Рашид ад-Дин фактически был идеологом и руководителем реформ Газан-хана, принявшего ислам и исламизировавшего государство Хулагуидов. И теперь перед Рашид ад-Дином встала государственная задача – вписать эту монгольскую династию в сонм мусульманских правителей. Для этого следует рассказать историю о том, как они пришли к тому, что из их рядов появился правитель, который принял ислам и возглавил великую мусульманскую державу.

Получается, что его история носит политический подтекст, не религиозный, не фикховый. Он обслуживает интересы власти или просвещённого общества, но за пределами религиозной сферы.

– Но религиозные книги ведь писались также – они посвящались правителям, восхваляли их правление. Пример – работа «Сияса аш-Шария» Ибн Теймии, которую он посвящает одному из правителей.

- Да, конечно, поэтому эта работа – не просто правовой, а политический трактат. Через него Ибн Теймия пытается влиять на актуальную политику, на правителей его времени. Его правовые сочинения собраны в сборнике «Маджмуа аль-Фатава», где, например, содержится фетва, направленная против татар.

– Но фетвы собраны не им, а его последователями…

- Да, это понятно, однако сами собранные фетвы – это его юридические работы. И они тоже очень политизированные, что демонстрируют фетвы против татар. Но «Сияса аш-шариа» – просто политико-философский трактат, содержащий и религиозную аргументацию, ведь его автор – факых, исламский правовед. Но по смыслу и по цели - это политический текст.

Продолжение следует.

Карим Гайнуллин