Ключевой татарский антагонизм «изоляционизм – интеграционизм»
Устав от идей татарского национализма (и вообще любого национализма/эссенциализма), я задумался, как иначе можно было бы дать определение моему этносу (или, если кому-то удобнее, нации, народности). В качестве альтернативы мне пришла в голову идея выявления устойчивых антагонизмов (смысловых оппозиций), которые являются несущей конструкцией этноса, определяют типовые стратегии жизни и формы социального творчества.
Представитель этноса в ходе своей жизни может быть поставлен перед выбором, и он может сделать его, роковым образом изменив свою судьбу. Либо же история не предоставляет ему такого шанса, и он воспринимает одну из возможностей как свое неизбежное социальное положение. Предлагаемый подход, на мой взгляд, также позволяет уйти от односторонних трактовок постколониальной теории, которая нередко толкует статус этнического меньшинства в составе империи только как жертвы колонизации, не рассматривая преимуществ жизни в огромном социальном организме.
Для поволжских татар ключевым антагонизмом, по видимости, является оппозиция, которую я условно назову «изоляционизм – интеграционизм». Татары размышляли и делали выбор относительно того, как они видят благоприятное для себя состояние социума. Здесь были две альтернативы: или самостоятельное государство и собственная оригинальная цивилизация; или же татары стремились стать частью более широкой общности в качестве ее подсистемы или так сказать младшего партнера.
Победа изоляционистов в Булгарии и Казани и поражение в Орде
Я думаю, антагонизм был заложен еще при самом основании Волжской Булгарии. Перед членами вновь образованного государства уже стояла эта важная дилемма: стать младшим партнером более крупного государства - Хазарского каганата, или сформировать собственное государство и цивилизацию. Думаю, в период расцвета Хазарии могли доминировать интеграционистские тенденции. Булгары участвовали в завоеваниях и грабеже в составе большого хазарского войска, включались в трансконтинентальную торговлю, приобщались к универсальной религии иудаизма. Ослабление Хазарии усилило изоляционистские тенденции. Ислам стал «означающим», символом, позволившим отделиться от хазарского иудаизма, наметить собственный цивилизационный код.
Источник фото: history-doc.ru
Некоторое время Волжская Булгария существовала как самостоятельная социальная целостность, «изоляционисты» торжествовали, а «интеграционисты» чувствовали, что теряют шансы поучаствовать в более обширном цивилизационном проекте. Однако возможность предоставилась в связи с завоеванием государства монголами. «Изоляционисты», несмотря на упорное сопротивление, были разбиты. И в этот момент часть булгар сделала новый цивилизационный выбор - они присвоили славное имя «татар» и стали частью и младшим партнером великой империи чингизидов. Поволжскому тюрку открылись невиданные карьерные перспективы в новообразованном государстве. Но с падением Золотой орды сменился «цвет времени», а возвышение Казанского ханства стало настоящим реваншем «изоляционистов». Они все менее и менее стремились к интеграции с другими татарскими ханствами, осознавая и утверждая свою цивилизационную самобытность. Это их и погубило.
Младший партнер внутри большой русской империи
«Интеграционисты» получили новый шанс ввиду становления могучей Московии. Альтернативный имперский проект стал популярным среди тех, кому было тесно внутри небольшого государства, и кто сам не претендовал на самостоятельное политическое творчество. Смысловое противостояние Кул Шариф - Шах Али сохранилось в народной памяти и на символическом уровне закрепило антагонизм на его новом историческом витке. Думаю, в этот момент возникло разделение казанских татар и мишар именно как «изоляционистов» и «интеграционистов». Внутри мишарского субэтноса несколько позднее возник собственный цивилизационный разлом. Выбравшие в качестве своей веры православное христианство татары охотно влились в состав вновь образованного русского этноса, стали составной его частью. А не желавшие ассимилироваться снова выбрали для себя «означающее» ислама и так не стали русскими, добившись, тем не менее, положения младшего партнера внутри большой русской империи.
Следующий цивилизационный выбор по линии того же антагонизма возник много позже - в 19 веке и начале двадцатого. Это был выбор между вхождением в общность Западной цивилизации, в проект западного Модерна (джадидизм-интеграционизм) и сохранением самостийности (кадимизм) опять-таки под знаменами ислама. Похоже, этот антагонизм в итоге не успел вылиться в серьезное внутриэтническое противостояние, он не был в полной мере реализован.
Русская империя навязала новый цивилизационный выбор внутри советского государства. Проект ТАССР во многом примирил «изоляционистов» и «интеграционистов» среди татар. Но в целом, от создания Советского государства выиграли именно «интеграционисты»: они активно русифицировались, осваивали города, новые профессии, широко расселялись, легко встраиваясь в самые разные ниши советского общества. «Изоляционисты» же цеплялись за традиционное Волго-Уральское койне, деревенский быт, язык и ислам. Они, казалось, проиграли, но их время все-таки пришло - они получили и реализовали свой шанс на новом историческом витке. Лихие 90-е и проект Татарстана позволили создать стройную национальную идею и сильный политический проект, опираясь на прежний опыт политического творчества. Правда реванш "изоляционистов" длился недолго…
Фото: © Рамиль Гали / «Татар-информ»
Великая шахматная доска татар
Я очень схематически набросал историю поволжских татар в не-националистической и не-генетической парадигме. Здесь я попытался уйти от разного рода «древесных» метафор о этническом происхождении и поэтапном формировании нации. Мне хотелось посмотреть на нашу историю как на результат личного выбора представителей татарского и других поволжских народов, совершаемого в уникальных социально-исторических условиях. А на сами этносы - во всем их противоречивом многообразии - как на результат сделанных индивидуальных выборов. Я хотел уйти от идеи, что народы являются рабами определенных «объективных» социальных и политических законов, этих мифических стихий, подчиняющих своей воле и отдельного человека, и целые народы. Драматические колебания между двумя полюсами «интеграционизма» и «локализационизма» оставили нестираемые следы на «теле» нации, они обогатили ее, обеспечили ее нынешнее удивительное культурное разнообразие.
Вообще, Поволжье видится мне такой Великой шахматной доской татар (в духе Бжезинского), на которой развертывались ключевые этапы становления этноса. Описанный мной антагонизм, похоже, имеет и географическую локализацию.
Север, северо-восток, восток – это преимущественно лесистая и малопроходимая зона (Кама, предгорья Урала), традиционное прибежище «изоляционистов». Открытая степная и лесостепная зона юга и запада Поволжья поддерживают импульс к объединению у «интеграционистов». А Казань - это, действительно, центр татарского мира. Но сейчас уже не как город-объединитель, а скорее, как спорная территория, место для борьбы и нового цивилизационного выбора.
Источник фото на анонсе: m.islam-today.ru
