Меняется все, а спектакль не сходит со сцены
Если вести речь о сценических произведениях, оставивших в последние годы глубокий след в душе и памяти татарского зрителя, то, несомненно, в их числе необходимо назвать драму Равиля Сабыра «Абага алмасы ачы була» («Папоротника горькие плоды»), поставленную режиссером Фаилем Ибрагимовым. С 2010 года она практически не сходит со сцены челнинского татарского драмтеатра им. Аяза Гилязова.
После переезда театра в новое здание режиссер заново поставил спектакль на новой сцене с участием молодых актеров. Стареет всё — и артисты, и здания, и залы, меняется зритель, а эта драма, словно, не замечая прошедших лет, остается на сцене. В чем секрет? А в том, что драма эта — память о лихолетье, поэтому она, к сожалению, никогда не утратит актуальности. Она и сегодня бьет в набат!
То, что мы в себе признавать не хотим
Насыйбулла бабай до 86 лет прожил без паспорта, лишь недавно ему выдали удостоверение личности. Узнав об этом, из Казани приезжает журналист Айбулат. Старик соглашается рассказать ему о своей горькой судьбе, решив, что уйти в мир иной, никому, не рассказав о том, что ему пришлось пережить, будет большим грехом. Смолоду его высылают в Сибирь за кражу, которую он не совершал, потом — война, плен, концлагерь, ГУЛАГ, а потом жизнь, исполненная страха... Вообще, вся жизнь старика — это мучения, несправедливость и беспросветный мрак. Впрочем, есть и луч света — его возлюбленная Гулия. Это она, преданная жена, дает ему надежду, силы выживать. Она — большой души человек и из её уст звучит лейтмотив драмы: «Что ж поделаешь, видимо, так нам было предначертано судьбой, Насыйбулла...» Эти слова несколько раз повторяются в спектакле, и наблюдательный зритель обратит внимание, что имя главного героя подобрано созвучное («насыйп булган» с татарского — предначертано судьбой).
Несомненно, нельзя не отметить мастерство исполнителя главной роли Рафиля Сагдуллина. Насыйбулла — типический персонаж, аксакал, бойкий на язык, умудренный опытом старик с хитрецой. Когда смотришь спектакль, невольно вспоминаешь Альмандара Туфана Миннулина. Пожалуй, после легендарного Шауката Биктимерова образ настолько своего, родного и милого сердцу татарского зрителя старика смог создать лишь Рафиль Сагдуллин. У этих двух персонажей много общего, но есть и отличия. Альмандар — непреклонно гордый старик с сильным духом, который не раскис, даже встретив смерть. Это олицетворение свободолюбивого человека. Мы подсознательно хотим, чтобы вокруг нас именно таких людей было как можно больше. А Насыйбулла — это, на мой взгляд, наша покорность, смирение, то есть то, что мы в себе признавать не хотим.
Всю жизнь над его головой щёлкали хлыстом, а он каждый раз, страшась, приспосабливался к ситуации и, видимо, чтобы хоть как-то защититься от всего этого, придумал себе своеобразный щит — притворяется глухим. Невольно вспоминаются слова Горького о том, что если все время человеку говорить, что он «свинья», то он действительно в конце концов захрюкает. Насыйбулла, которого его закадычный «друг» называет «элемент», видимо, и сохранил в себе человечность благодаря своей «глухоте». «Никто ничего не говорит! Заставляют молчать. А я решил сказать!» — говорит Насыйбулла. Поэтому спектакль еще воспринимается как крик души человека, который до последних дней своих помалкивал и ничего не хотел предпринимать, даже сталкиваясь с вопиющей несправедливостью.
Спектакль вызывает в душе неистовую бурю чувств и мыслей
Судьба Насыйбуллы — это путь, пройденный миллионами. Войну, плен, заточение, штрафбат прошел и мой дед. Но никто в нашей деревне не смел называть его пленным. Один как-то назвал. Хорошо еще ему успели шепнуть, что домой сегодня следует возвращаться не по улице, а лучше всего огородами. Рассказывают, что дед поджидал этого слишком болтливого односельчанина возле его ворот до полуночи. С топором в руках. След от топора «пленного» Магдая (имя деда, — прим. ред.) еще долго «украшал» столб тех ворот...
Смысл человеческой жизни — в продолжении. Можно ли простить человека, исковеркавшего твою судьбу, судьбу твой семьи? Человека, чьи действия привели к смерти твоего единственного ребенка? Как смириться с тем, что он продолжает жить, очерняя, пачкая, разрушая все вокруг? Вернее, надо ли с этим мириться? Ведь огонь можно остановить только встречным огнем. Ведь невозможно противостоять неправедности, лишь притворяясь глухим и немым?!
Спектакль вызывает в душе неистовую бурю чувств и мыслей. Да, я представитель другого поколения, как и герой драмы — журналист Айбулат. Да, мне знакома история нашего непокорного рода — я родилась в деревне, на окраине которой в землю был вкопан черный столб¹ . Я не понимаю Насыйбуллу, не принимаю его судьбу, мне не хочется верить в оправданность его способа существования. Нет!.. Однако спустя пару секунд невольно улыбаюсь, вдруг поймав себя на мысли, что вся соль, весь смысл драмы как раз и состоит в том, чтобы я, мы, зрители, воспротивились такой модели судьбы Насыйбуллы. Разве не так?
Верность этого суждения доказывают и слова Большого Татарина — вора в законе. Узнав, что Насыйбулле выдали только половину положенного пайка, он спрашивает: «А ты потребовал остальное?». Да, если тебе не дают то, что положено по справедливости, нужно уметь требовать. Не сдаваться, не уступать, не поклоняться, не терять веры в будущее — вот что важно! Это подтверждают и слова главного героя. Рассказывая о концлагере, он замечает: «Человек живет, пока в его душе не умерла последняя надежда». Не зря в народе говорят: надеждою жив человек, надежда умирает последней.
Все важнейшие события века в одном спектакле
Вообще, жизненную правду, чудовищную сущность действительности в спектакле раскрывают вспомогательные персонажи: Большой Татарин, Низам, Комарик и другие. Так, главную причину голода в Поволжье в 1920-х годах называет Большой Татарин. А Низам — это олицетворение таких благородных человеческих качеств, как уважительное отношение к другим, готовность помочь, умение быть другом. На чужбине, в тяжелейших условиях, Насыйбулла смог выжить только благодаря тому, что соплеменники протянули ему руку помощи, смогли сплотиться и защищать друг друга. Да, у татарского народа есть будущее, только если он будет сплоченным и единым. Никто не будет бороться за нас, если мы сами этого не сделаем. То есть хочу заметить, что спектакль «Папоротника горькие плоды» — это многоуровневое произведение, здесь есть всё: от уровня личностного восприятия драмы до злободневных тем общественной повестки и национальной философии.
Кроме того, большим успехом является то, что в одном спектакле авторам удалось показать все важнейшие события прошлого века, которые пришлось пережить татарскому народу, посмотреть на них с разных ракурсов, дать им оценку и объяснить суть произошедшего. Тема обширнейшая. Тем не менее, события драмы не накладываются друг на друга, не создают заторов, складываясь в одну кучу, не усложняют и не затрудняют просмотр. Все действия нанизаны на основную осевую линию — судьбу Насыйбуллы — и воспринимаются как привычное, знакомое всем течение жизни человека, которому выпало жить в ХХ веке. А ведь и голод в Поволжье, и Великая Отечественная война, и легион «Идель-Урал», и такие исторические личности как Ахмет Тимер и многие другие, — это масштабные, сложнейшие темы каждая в отдельности.
Старик не верит, что папоротник когда-нибудь расцветет
Общественно-политическая ситуация, сложившаяся в прошлом веке не только в СССР, но и во всем мире, показывается в спектакле с помощью параллелей и противоречий. Возьмем, к примеру, отношение разных персонажей к своей Родине. Большой Татарин не питает особых чувств к стране, в которой во время голода вымерла вся его семья, а мать, сойдя с ума после смерти младшего сына, сварила из него суп двум другим сыновьям. А для Насыйбуллы родина — это его родная деревня, его любимая Гулия, семья. У него есть родина, и он ее любит, считает своей.
Также заслуживает особого внимания сравнение немецкого концлагеря и советского ГУЛАГа. И там, и тут — поражающая воображение бесчеловечность, и там, и тут — Насыйбулла подвергается гнету и насилию за преданность своей Родине. Разница лишь в том, что во втором случае, у себя в стране, к нему относятся ещё более безжалостно.
Главное противодействие в пьесе разворачивается между Насыйбуллой и Тахауом. Безусловно, таких гнусных гадов, как Тахау, и таких светлых личностей как Низам, во все времена везде было и будет полным-полно. Кому из них двоих страна больше доверяет, на кого ставит — вот ведь в чем главный вопрос. Насыйбулла прожил трудную и длинную жизнь и не раз сталкивался с тем, что таких, как Низам, уничтожали, а такие, как Тахау, продолжали жить припеваючи. Напуганный, подавленный старик потерял надежду на справедливость, ему ничего не надо, он не верит в то, что папоротник когда-нибудь расцветет. «В этой стране, даже если расцветут и станут плодоносить миллионы папоротников, эти плоды будут опылять ядом, чтобы не дай бог кто-нибудь счастливым не стал», — говорит старик.
Прости, Насыйбулла бабай
В спектакле звучат стихи Мударриса Агляма. К слову, Равиль Сабыр во многих своих текстах мастерски использует цитаты классиков, поясняя, конкретизируя главную мысль своих произведений. Вот и в этой драме Насыйбулла характеризует свою судьбу поэтической строчкой «Разве бывает стреноженное счастье?» («Тышауланган бәхет буламыни?»). Закованный в кандалы счастливым быть не может, несчастье начинается ровно в тот момент, когда ты чувствуешь себя стреноженным, когда уступаешь, соглашаешься, поддаешься тем, кто надел на тебя оковы.
Исходя из этого, интересен тот символический смысл, который заложен в драме в сам паспорт. То есть мы понимаем, что паспорт — это не документ, гарантирующий личности свободу, а наоборот, свидетельство того, что человек стреножен, закован в кандалы. Поэтому Насыйбулла и отказывается от паспорта: «Не нужен мне паспорт такого государства. Я — сам государство!» Видимо, в те годы, когда не только его тело, но и сама жизнь была в оковах, отсутствие официального документа — то есть тот факт, что его несвобода не зарегистрирована на бумаге, — несколько утешали душу, давали Насыйбулле пусть мизерное, но чувство личной свободы.
Вспомним его «глухоту» и слова о том, что ему ничего не надо, лишь бы никто не трогал и дали спокойно дожить последние дни. Вручение паспорта его как бы приближает к закованному обществу, нарушает его личное пространство. Вон даже из самой столицы журналист приехал. Неудивительно, что старик «заговорил», решил поведать о своей нелегкой судьбе именно в этот момент, когда ему прилюдно вручили паспорт, надежно «застреножив» официальным документом.
Айбулат, шокированный рассказом старика, придерживается другой позиции, чем Насыйбулла. Он считает, что настали другие времена и страна должна измениться. Он верит в справедливость, в жизнь без оков. Даже вступает в спор с главным героем. Дескать, он опубликует статью о нем, добьется звания ветерана Великой Отечественной войны, положенной пенсии — одним словом, достучится до правды. Но статью не печатают — не оправдываются надежды и молодого поколения. Из письма журналиста старику, озвученного в финале спектакля, можно понять, что он не намерен отступать. В нем ещё живёт надежда, но вера в правду, в справедливость ослабла. Несчастный журналист в письме просит у старика прощения от имени своей страны — и за прошлое, и за настоящее. Прости, Насыйбулла бабай…
Лилия Гыйбадуллина
Фото предоставлены автором и челнинским татарским драмтеатром
¹ Черный столб возле татарских деревень означал, что народ, проживающий в них, отличается непокорностью, свободолюбием, бунтарством. Жители таких деревень, например, были активными участниками Пугачевского восстания, других крестьянских бунтов, с оружием в руках выступали против насильственного крещения. Путникам советовали обходить стороной такие деревни.
