Почему татары и чуваши - это наследники волжских булгар?

Этнонимы «чюваши» и «казанские татары» появляются в период Казанского ханства

История формирования двух народов тесно переплетена, и сегодня, пожалуй, ни один исследователь не станет отрицать общие страницы прошлого казанских татар и чувашей. Говоря об этом, мы неизбежно возвращаемся к старой дискуссии о «булгарском» наследии. На наш взгляд, если отбросить самые радикальные точки зрения, можно утверждать, что большинство ученых сходятся во мнении, что булгарский компонент сыграл важнейшую роль в сложении как чувашей, так и казанских татар.

При этом мы хотели бы перенести ‹центр тяжести» с изучения домонгольской Волжской Булгарии, столь популярной у археологов Волго-Уралья, на более поздние этапы истории. Еще В.Д. Димитриев аргументированно отмечал, что если бы не монголо-татарское нашествие, то в регионе на булгарской основе сложилась бы только одна тюркоязычная народность. Лишь в XIII—ХIV вв. с потерей независимости и включения Волжской Булгарии в состав Золотой Орды в регионе появляются татары, меняется социальный статус как самих булгар, так и их языка. 

Однако, на наш взгляд, наиболее важным в отношении вопросов ранней истории обоих народов является следующий период, непосредственно связанный с появлением на страницах письменных источников этнонимов «чюваши» (1511 г., 1521 г.) и «казанские татары», то есть время Казанского ханства.

Падение Булгарии 

Беспрецедентные для региона катаклизмы второй половины XIV- начала XV в.: эпидемия чумы, «великая замятня» в Орде (1359-1380), походы Булат- Тимура (1361) и Тамерлана (1395), серии набегов русских князей и «ушкуйников» (1360-1409) - приводят к «разорению булгарской земли», и источники постепенно «забывают» о булгарах, а на страницах летописей появляются новые этнонимы. Именно в этот период отмечаются существенные сдвиги населения в регионе: картографирование арабографичных надгробий, как и населенных пунктов Казанского ханства показывает массовый отток булгарского населения на север в лесную часть Предволжья и в Предкамье, степная часть Булгарской области превращается в «дикое поле». 

Этим периодом датируются массовые контакты древнечувашского и марийского населения, а образование Казанского ханства вызывает новый прилив ордынского татарского населения в регион. Таким образом, мы говорим об эпохе Казанского ханства как о ключевом периоде в ранней истории двух народов, которая традиционно вызывала меньший интерес у археологов, чем предыдущие периоды.

Попытки доказать напрямую булгаро-чувашскую или булгаро-татарскую преемственность всегда были очень общими, схематичными. Вопросы останутся, пока не будут исследованы опорные памятники переходного времени. Здесь возможно взаимное движение: с одной стороны, ретроспективное - от памятников, достоверно интерпретируемых как чувашские или татарское XVI— XVIII вв., к памятникам XV—XVI вв.; с другой стороны, перспективное - от XIII-XIV вв. - к XV-XVI вв. Причем если чувашские погребальные памятники этого времени исследованы относительно широко, то татарские, кроме надгробий, специально никто не изучал. Мы будем отталкиваться от чувашских материалов и начнем с несколько более раннего времени, что обусловлено историографией вопроса.

«Ранняя добулгарская тюркизация Среднего Поволжья не подтверждается» 

Дело в том, что археологи, при изучении этногенеза чувашей, в отличие от ученых других профилей, до последнего времени исходили из представлений о формировании чувашского этноса на нынешней территории его компактного проживания. Все авторы были солидарны с тем, что происхождение чувашей было связано с взаимодействием пришлого тюркского (добулгарского или булгарского) и местного финского (позднегородецкого, марийского и мордовского) компонентов. Исследователи по-разному подходили к вопросу о роли этих компонентов, но все ограничивались территориальными рамками современной Чувашской республики. Думается, что этот искусственный подход не историчен. Давайте посмотрим, какое население проживало на территории Чувашского края в I - первой половине II тыс. н.э.

Финно-угорское население Чувашского Поволжья в I тыc. н.э. -  раннем Средневековье. Культурогенез на территории Чувашского Поволжья по данным археологии в обозначенное время видится следующим образом: на сегодняшний день ясно, что точка зрения о «ранней» добулгарской тюркизации Среднего Поволжья не подтверждается. Попытки увидеть тюрков в памятниках писеральско- андреевского типа или именьковской культуре не были признаны. Попытки связать происхождение чувашей с миграцией каких-то гуннских групп (акациры!) в Поволжье в IV-V вв. не находят доказательств.

Мордва и марийцы на территории современной Чувашии

Сегодняшний уровень развития наших археологических знаний позволяет говорить, что территория северной части Сурско-Свияжского междуречья с I тыс. н.э. была заселена населением, связанным с предками мордвы и марийцев. В I—III вв. н.э. - это памятники писеральско-андреевского и сендимиркинско-таутовского круга (Писеральский, Климкинский курганные могильники, грунтовые могильники Пильна, Сендимиркино, Таутово, городища «Пичке Сйрчё», Тиханкино, 3-й Вурманкасы, Большие Алгаши, селища Конары 1-2, многочисленные отдельные находки). Большая часть городищ Чувашско-Марийского правобережья Волги наиболее вероятно относится именно к этому времени. На их основе к III в. в Верхнем Посурье и Примокшанье, а также в Нижнем Посурье и Потешье формируются две или три территориальных группы древнемордовской культуры. Территория Чувашского Поволжья в пределах Нижнего Посурья входила в последний ареал. Об этом свидетельствуют такие памятники, как городище «Ножа Bap» (II-III-V вв.) и Иваньковский могильник (IV-VII вв., отдельные находки - VIII в.). 

Однако далее на восток древнемордовские памятники не обнаружены. Захоронение на Криушской дюне, по нашему мнению, связано с началом миграции рязано-окского населения в Чувашско-Марийское Поволжъе в IV в. Приток этого населения, непосредственно связанного с формированием средневекового марийского этноса, относится в основном к V-VI вв. (Младший Ахмыловский могильник, Чертово Городище). К югу и востоку от этого региона в IV- V вв. формируется именьковская культура, связанная с миграцией балто-славянского (праславянского) населения киевского культурного круга. В Посурье отмечается достаточно активное взаимодействие между именьковским населением и древнемордовским. На сегодняшний день оснований утверждать о сохранении именьковских групп после VII в. ко времени прихода булгар нет. Топонимические данные также позволяют говорить о том, что на территории современной Чувашии проживало финно-угорское население. Лингвисты выделяют так называемую «финно-угорскую генетико-хронологическую страту» (от РЖВ до XIV в. н.э.) в топонимии Чувашского Поволжья, к которой относят марийский и мордовский пласты.

Картографирование субстратной марийской топонимики, к которой относятся ойконимы, образованные от гидронимов на -нар/-нер мар. энгер «речка» (54) и -вйш/-вёш мар. важ «исток», «основание», а также ойконимов, восходящих к этнониму мария рармос/чирмыш, позволяют говорить о проживании марийцев в основном в северной лесной части Чувашского Поволжья севернее линии Шумерля-Ибреси-Комсомольское. Деревни Полевые Яуши (Яваш), Новые Шимкусы (Курнавѐш), Норваш-Шигали были основаны переселенцами с северной части Чувашии, которые просто перенесли материнские названия.

Кто такие черемисы?

Датировать эти топонимы могут исторические и археологические данные. Первое упоминание о черемисах в еврейско-хазарской переписке (сер. Х в.) примерно совпадает с формированием культуры средневековых марийцев, исследованных по материалам могильников Вятско-Ветлужского междуречья (IX- XI вв.). Замечательно, что в последние годы на территории Чувашии найдено и изучается несколько марийских могильников этого времени (X-XI вв.) (Анаткасы, Девлетгильдино, Амаксяр), а также имеются отдельные находки, свидетельствующие о том, что подобных погребальных памятников было больше (Дятлино и др.). Марийская топонимика Чувашии может быть датирована и более поздним временем, вплоть до XVI- XVII вв., о чем говорят факты упоминания здесь «черимисов» в русских источниках и чрезвычайная близость чувашских и марийских могильников позднего Средневековья. Вообще данные языка, этнографии, антропологии и генетики демонстрируют сильные ассимиляционные процессы между чувашским и марийским населением. По языковым данным, этот контакт приходится на XIV- XV вв. Таким образом, в целом марийское население в северной части Чувашии проживало в широких рамках в X-XVII вв., вероятно, было довольно многочисленно, частично было вытеснено, а частично вошло в состав чувашского народа.

Распространение мордовской топонимики (гидронимы на -лей/ эрз., мокш.«река» и ойконимы с этнонимами эрзя/ирче, мокша) на территории Чувашского Поволжья показывают, что они встречаются практически по всей современной территории республики (см. карту). Естественной зоной их концентрации является лесостепная часть Чувашии: Алатырско-Порецкое Посурье и частично юго- восточные районы республики, где и до сих пор проживает мордовское (эрзянское) население. Тем не менее, картографирование топонимов показывает, что в прошлом мордва проживала шире по р. Cype вплоть до нижнего ее течения и частично выходя в бассейн большого Цивиля. Согласно писцовой книге Свияжского уезда 1560-x rr., мордовские пустоши упоминаются и в восточной части республики по р. Уте, на Волге, на Малом Цивиле. Это подтверждается и топонимом «Кошелей» на Кубне (р. Кошелейка, с. Большие Кошелеи и д. Малые Кошелеи). В целом в северной части Чувашского Поволжья мордовской топонимики гораздо меньше, чем марийской. Нельзя исключать, что часть мордовской топонимики Посурья датируется еще III-VII вв., так как эта территория непосредственно охватывает ареал древнемордовской культуры. Однако все же более вероятным является ее более позднее происхождение, так как само наличие субстратной мордовской топонимики в чувашском языке предполагает контакт чувашского и мордовского населения на территории края. Картографирование мордовских погребальных памятников, произведенное В.Н. Шитовым, показало, что в раннее Средневековье (после VII в.) происходит отток мордовского населения на запад от Суры (бассейн Теши, Мокши, Цны), а обратное движение начинается не ранее XIII в. 

«Мордовское население Чувашии не было многочисленным или могло покинуть ее территорию до массового прихода чувашей» 

На территории Чувашии домонгольских мордовских памятников пока не обнаружено. Однако известны отдельные поселения (Утюж) и могильники (Тигашево, XIV в., Бахтигильдино, XVI в.) в юго-восточной и юго-западной частях Чувашии. О том, что мордва проживала ниже по Cype вплоть до Ядрина, свидетельствуют также материалы чувашского могильника в Новом Ядрино, где зафиксировано несколько женских костяков, погребенных в скорченном на боку положении, а также отдельные мордовские женские украшения. 

Вероятно, мордовские топонимы северной части Чувашии датируются XIV-XVI вв., а в южной ее половине от XIV в. и вплоть до современности. Интерес представляет тот факт, что сегодняшнее мордовское население республики относится только к одной субэтнической rpyппe мордвы - к эрзе. Однако как отдельные топонимы (Мокшино), так и данные археологии (Тигашевский могильник), и наличие современной группы мордвы-каратаев (самоназвание - мокша) в Татарском Предволжье, говорят о том, что здесь проживали и мокшане. Данные языка и этнографии показывают, что взаимоотношения между чувашами и мордвой не имели активного характера. По-видимому, мордовское население Чувашии не было многочисленным, а также могло в значительной мере покинуть ее территорию до массового прихода чувашей.

Когда появились булгары в Чувашском Поволжье 

Итак, в средневековую эпоху на территории Чувашского Поволжья проживали марийские (более многочисленные в северной его части) и мордовские (менее многочисленные и в большем числе в его южной части) группы населения. Ключевым вопросом является время их контакта с булгарским (древнечувашским) населением. Ученые солидарны в том, что юго-восточная часть Чувашского Поволжья (более 20 памятников) входила в территорию Волжской Булгарии еще в домонгольское время. Последние исследования на Большетаябинском городище позволяют ограничить дату и этого памятника в рамках X-XIII вв. и оставить мнение о золотоордынском времени его существования. Булгарских памятников XIII-XIV вв. здесь нeт. Однако более важным представляется время проникновения булгар в лесную северную часть Чувашии. Самые ранние оценки В.Ф. Каховского относили это событие к IX-XIII вв. и касались интерпретации памятников «большеянгильдинского типа», что породило бурную дискуссию на страницах советской археологической печати первой половины 1970-x гг.

Для В.Ф. Каховского и А.П. Смирнова поселения типа Большого Янгильдино (Таутово, Янмурзино, Челкасы, Убеево, Досаево и др.) были булгарскими селищами домонгольского времени (они датировали их IX—XII вв.) в северной части ЧАССР. Подобный вывод позволил утверждать, что вся территория Чувашии входила в состав Волжской Булгарии. Их оппоненты отмечали факты произвольной интерпретации авторами материалов раскопок (особенно керамики) и считали, что «Б. Янгильдинское селище следует считать не раннебулгарским памятником, а поселением местного чувашского населения XIII- XIV вв.» с характерным «древнечувашским керамическим комплексом». Т.А. Хлебникова отметила близость керамики памятников типа Большого Янгильдино поселениям Горномарийского района Марийской ACCP XIII-XV вв. 

Остается лишь байдеряковское надгробие XIV в. на территории Байдеряковской церкви, однако его связь с каким-либо могильником остается не ясной.

«Памятники типа Большого Янгильдино не булгарские»

Р.Г. Фахрутдинов отмечал, что памятники типа Большого Янгильдино неправомерно считать булгарскими и что на них лишь чувствуется определенное влияние культуры Волжской Булгарии, а собственно булгарами была занята лишь юго-восточная часть Чувашии.

Ю.А. Краснов согласился с более поздней датировкой исследованных средневековых поселений лесной части Чувашии (не ранее XIII в.), но при этом попытался показать, что в их культурном облике «органически сочетаются» булгарские и местные финно-угорские элементы (при определенном влиянии русского компонента), что говорит об их синтезе, а не просто о внешнем заимствовании и влиянии. Он имел в виду сочетание финно-угорских и булгарских черт в керамическом комплексе селищ золотоордынского времени, домостроительные традиции, а также отдельные бытовые предметы и детали одежды, обнаруженные в ранних слоях Чебоксар (XIII-XV вв.), смешанные черты погребальной обрядности наиболее ранних чувашских погребений (XV в.).

Взгляды В.Ф. Каховского и А.П. Смирнова до сих пор довлеют над новым поколением исследователей, и при рассмотрении этнокультурной ситуации в Чувашско-Марийском Поволжье в ордынское время памятники круга Большого Янгильдино выпадают из работы, хотя в целом говорится о смешанном характере поселений северной части Чувашии. Таким образом, работа над их пересмотром остро назрела и тормозит дальнейший исследовательский процесс.

Кто есть большеянгильдинцы?

При этом материалы раскопок Большеянгильдинского селища не раз привлекались и продолжают привлекаться в теоретических этногенетических построениях многих исследователей чувашского этногенеза и зачастую занимают в них одно из центральных мест. Ф.Ш. Хузин даже предложил выделить в регионе новый тип археологических памятников под наименованием «поселения», или «памятники большеянгильдинского типа», и продолжить совместные чувашско-татарские исследования селища.

Анализ материалов Большеянгильдинского селища и других памятников этого времени (Таутово, Убеево, Челкасы, Янмурзино, Козловка, Сюрбей-Токаево) и синхронизация с горномарийскнми памятниками позволил уточнить время их существования - середина XIV - первая половина (начало?) XV в. и поставить вопрос о выделении одноименного культурно-хронологического горизонта. Состав вещевых находок и в первую очередь керамического комплекса (состоит из нескольких технико-стилистических групп: русской, славяноидной, лепной с шамотом и с раковиной, и ордынской посуды) позволяет ассоциировать селище Большое Янгильдино с кругом памятников развитого Средневековья в Горномарийском районе республики Марий Эл и левобережья Нижнего Посурья на территории Нижегородской области. К западу от этих территорий (Нижнее Поочье) располагались памятники с преобладанием древнерусских керамических традиций, к востоку (Нижнее Прикамье) и югу (Нижнее Поволжье) - золотоордынских.
Мы считаем, что следует отказаться от попыток атрибуции этих памятников как «булгарских» или «древнечувашских». Никаких черт, которые могли бы говорить о булгарском компоненте в материальной культуре местного населения, нет. Небольшое количество булгарских или ордынских вещей и керамики в материальной культуре местного населения говорит лишь о направлении торговых связей. 

Следы Нижегородско-Суздальского княжества?

Этнический состав населения поселений большеянгильдинского типа видится довольно пестрым с преобладанием аборигенного финно-угорского населения (в первую очередь марийского, а также, вероятно, и мордовского, особенно на южных территориях). На это указывает наличие здесь финского населения в предыдущий (домонгольский) и последующий период, преобладание на памятниках характерной лепной и раннекруговой посуды, некоторых женских украшений (браслет, височные кольца), обнаруженные здесь сакральные языческие памятники (марийские святилища). Однако присутствие здесь русских и их активная роль в этот период весьма заметны. Это прослеживается по керамическому комплексу (о чем говорит как русская, так и «славяноидная» посуда, делавшаяся под русский заказ), наличию находок русских монет (в том числе в составе кладов), печатей, медной православной пластики (кресты-тельники, прикладные иконки, энколпионы), православным некрополям на ряде памятников (Янмурзино, Юльялы, Козловка, Сюрбей-Токаево). На наш взгляд, рассматриваемые памятники позволяют пролить свет на определенные аспекты политической истории Нижегородско-Суздальского княжества и русско-ордынские отношения конца XIV - начала XV вв., но с происхождением чувашей это не связано.

Продолжение следует

Фото на постере: Михаил Захаров