«Когда учился в 9 классе, к нам приехал Лев Гумилев»
- Владимир Андреевич, как вы пришли к творчеству, что вас вдохновило?
- Когда меня спрашивают о моей первой работе, всегда вспоминаю такой случай. Когда учился в 5 классе, слепил из цветного пластилина небольшую работу. Она изображала книгу, на книге вазочка, а в вазочке цветы. Я нес ее подарить подруге моей мамы. Это было в Зимней Ставке (поселок в Ставропольском крае, - прим. ред.). И когда я шел, вдруг началась стрельба! Все повыскакивали из домов, и репродуктор заговорил: «В космосе – Гагарин». Таким образом, это было 12 апреля 1961 года. Могу назвать эту работу моим первым сознательными произведением.
Также я много лепил для друзей. Помню, своему однокласснику слепил Спартака на коне, с копьем! Он повесил его на стену, а пластилин ведь жирный, и в итоге он впитался в штукатурку стены. Друга потом наказали. (Смеется)
В 1965 году к нам в Зимнюю Ставку на раскопки приезжал Лев Гумилев. Когда Минтимер Шарипович [Шаймиев] предложил мне слепить бюст историка к празднованию тысячелетия Казани, я сказал ему, что был знаком с ним. Мой папа возил его на охоту в прикаспийские степи.
В Зимней Ставке Гумилев пробыл примерно неделю. Как раз срезали пласт земли с кургана и обнаружили останки воина. А я там бегал – мешался, меня это очень интересовало. Гумилев спросил меня, кем я хочу стать, и я ответил: «Археологом!» Он протянул карандаш и лист бумаги со словами, что все археологи должны хорошо рисовать, и попросил нарисовать то, что они обнаружили. Тогда я впервые серьезно отнесся к рисованию.
Был я знаком и с [Михаилом] Горбачевым. Это была поездка в Ставрополь, куда мы отправились покупать музыкальные инструменты для самодеятельности. Ребята, уже закончившие училище, взяли меня, поскольку я был очень активным. А в Ставрополе инструменты без специального разрешения не продавались. Первым секретарем горкома комсомола был Горбачев, он и дал нам разрешение на покупку инструментов. Тогда это была обыкновенная случайная встреча.
А в Москве во время работы над воссозданием Храма Христа Спасителя встречался с [Юрием] Лужковым. Ему понравился выполненный мной портрет патриарха Алексия II, а также памятник Покаяния, в рельефах которого отображены значимые события истории России. Долго искали место для этого памятника. Затем было предложение поставить возле храма Христа Спасителя памятник Александру Третьему, этот проект был одобрен Алексием II. Но после моего отъезда в Казань все эти проекты заглохли.
«Это судьба. Значит, вернешься в Казань работать»
- А когда впервые попали в Татарстан?
- Первый раз приехал в Казань в 1991 году. Был у знакомого архитектора на улице Волкова, а оттуда мы поехали в речной порт, чтобы отправиться в Свияжск. Тогда Свияжск произвел на меня удручающее впечатление. Все было в разрухе.
Так произошло мое знакомство с Казанью. И буквально на моих глазах, а я в Татарстане уже более 20 лет, Свияжск и Казань разительно преобразились! И хотелось бы, чтобы Казань становилась еще лучше. И чтобы улицы столицы украшали только достойные скульптурные работы.
До 2000 года почти каждый год приезжал в Татарстан в гости к знакомым архитекторам, ну а с 2000-го проживаю в Казани постоянно.
Как-то в 1995-1996 годах я выполнял в Набережных Челнах один проект. Когда он завершился, возвращался в Москву через Казань и забыл здесь на вокзале свои инструменты. Пропажу обнаружил только по приезде. Друзья надо мной шутили тогда: «Это судьба, значит, вернешься в Казань работать».
На всероссийской выставке в московском Манеже выставлял композицию «Покаяние», и рядом с моей композицией располагалась экспозиция архитектурных проектов из Татарстана. От знакомых архитекторов поступило предложение - показать мои работы в Казани. Мы с моим другом скульптором Александром Головачевым подготовили небольшую экспозицию и привезли ее в Казань. Наши работы выставили в министерстве строительства РТ. В то время министром строительства был Марат Хуснуллин, тогда же мы с ним познакомились. Наши работы были рассмотрены и одобрены архитекторами и художниками Казани и представлены на рассмотрение Минтимеру Шариповичу. Нам говорили, что если он выберет хотя бы одну, это будет прекрасно. А ему понравились все! И здесь как раз было озвучено предложение по скульптуре Зодчих Казанского Кремля.
Тогда же мы предложили сделать скульптурную группу «Табун», представляющую собой летящих лошадей над Булаком напротив Пирамиды, из-под ног которых бьет фонтан. На озере Кабан я предлагал установить на воде цветомузыкальный фонтан «Зилант». Также было предложено четыре варианта конной скульптуры - памятника основателю Казани. Скульптурной композицией с фонтаном у цирка было предложено увековечить память о братьях Никитиных, которые открыли первый стационарный цирк в Казани.
Вообще у меня около 60 проектов по истории татар. Мы плотно работаем с Институтом истории. Многие скульптуры, к сожалению, останутся в стенах моей мастерской. Это и Волчица Ашина, и Екатерина II, вручающая мулле грамоту о строительстве каменных мечетей. Это все планировалось поставить к тысячелетию Казани, но удалось реализовать только фонтан «Казан» в парке Тысячелетия и бюст Льва Николаевича Гумилева. Эти работы выполнены из бронзы. Установили их прямо в день открытия! Ранним утром поставили, а в 14:00 уже открытие.
Также к тысячелетию мы предлагали реконструировать под парк поэзии сад Эрмитаж, чтобы расположить в нем памятники известным в Татарстане поэтам.
Я с большим уважением отношусь к великим татарским поэтам и композиторам. Я выполнил два памятника Габдулле Тукаю, один в Набережных Челнах, другой - в Елабуге. В Татарском государственном оперном театре в фойе стоят бюсты Мусы Джалиля и Назиба Жиганова, выполненные мной и моим другом А. Головачевым.
В настоящее время я подготовил проект, посвященный сказкам Г. Тукая, который планировалось установить в парке возле музея поэта. Я очень хочу его реализовать. Эскиз проекта уже находится в музее. Сейчас рассматривается вопрос о местоположении этого памятника, и, конечно, не последнее место занимает вопрос финансирования проекта.
«Человек интересовался искусством и превращал провинциальный город в европейский»
- Большая часть ваших работ находится в Казани и в маленькой Елабуге. Какие у вас отношения с последней?
- Мне очень нравится Елабуга. Это провинциальный город, очень «человеческий», двухэтажный. Я очень хорошо себя там чувствую. Там ничто не давит, все очень спокойно и комфортно, и, живя в этой среде, я чувствую некое удовлетворение.
К нашему счастью, главой там был человек, который интересовался искусством и превращал свой провинциальный город в европейский. Благодаря ему каждый, кто приезжает в Елабугу, чувствует это. Скульптура соответствует городскому настроению. И люди там очень доброжелательные. Дети воспитываются так, что они знают своих героев, своих предков, которые жили и работали в этом городе. Это такое негласное воспитание, которое ярко выделяет елабужан.
- Илье Репину был запрещен вход в Третьяковскую галерею, потому что он имел привычку постоянно дописывать свои работы. Есть ли среди ваших работ такая, уже завершенная и даже установленная, но в которую вам хочется что-то добавить или изменить?
- Все работы такие! С течением времени всегда приходит осознание того, что над любым проектом еще можно работать. Ко всему прочему, для творчества сейчас дается очень ограниченное количество времени. Но сколько ни дается времени, его всегда мало. Всегда хочется что-то добавить, что-то убрать, изменить, переделать. Но, несмотря на это, надо уметь вовремя остановиться.
«Минтимер Шарипович сказал: «Нравится Казань? Оставайся, живи, работай!»
- Назовите три ваших работы, которые выделяются на фоне остальных.
- Они все для меня особенные. Все прошли через переживания и даже страдания. Во время работы мы постоянно спорим. Так что очень сложно дать однозначный ответ. Это все равно что задать матери вопрос, какой ребенок более любим. Ответ всегда будет один - все.
Мои работы, как дети, прошли через мое сердце и через мой разум. Если ты не прочувствуешь свою работу, если не проживешь ее, не переболеешь, то работу ты не выполнишь. Но это субъективно. Может быть, другие работают иначе.
Моя работа — это долгосрочный процесс. За один раз невозможно выплеснуть все то, что необходимо. Так получается только с эскизом. И поэтому эскизы всегда лучше, чем само произведение. И если у художника получается воплотить то, что на его эскизе, это считается вершиной мастерства. Но иногда это невозможно. Тот короткий миг озарения бывает упущен.
- Большая часть ваших работ имеет отношение к татарской истории или культуре. Почему?
- Потому что я живу в Татарстане! Минтимер Шарипович мне сказал: «Нравится Казань? Оставайся, живи и работай!»
А истории татарского народа любой может позавидовать. Ни у одной республики нет такого количества национальных героев, известных личностей.
«Казачество говорило на тюркском языке почти до XV века»
- Кем вы себя идентифицируете? Расскажите о своих корнях.
- Я плотно работал с Рафаэлем Сибгатовичем [Хакимовым, экс-директором Института истории им. Марджани АН РТ] и Институтом истории, изучал этот вопрос. И если все мои предки казаки, то я, естественно, тоже казак.
У нас был первый съезд казачества, на котором мы хотели вывести себя в ранг нации. Но нам не позволили, сказав, что мы всего лишь сословие. Хотя у нас имеются своя культура, свой диалект.
А вообще, казачество говорило на тюркском языке почти до XV века. Потом перешли на русский язык. При Петре Первом казачество было присоединено к России. Казачество помогло встать на престол Романовым. Если бы не они, то ничего бы не было. Казаки сделали Россию!
У меня есть памятник казачеству, но я никак не могу его поставить. Хочу установить его в городе Буденновске. Помимо этого, я хотел поставить памятник и в Москве. Начал ратовать за это уже в 2011 году, потому что в 2014-м был юбилей - Александр Первый разрешил построить первую каменную мечеть в Москве, на улице Большой Татарской, потому что татары и башкиры входили в казачьи войска во время войны с Наполеоном. В честь их подвигов Александр Первый и разрешил постройку мечети.
И я в свое время подготовил эскиз и начал его продвигать. Но безрезультатно. И это моя боль. Постоянно стучаться в закрытые двери! А я просто хочу украсить город в меру собственных возможностей. Вот и все.
«Зодчие Казанского Кремля» были созданы в Москве»
- Вы родились в чеченском Гудермесе. Как прошло ваше детство, каким вы помните родной город?
- Свое детство я могу назвать прекрасным, вспоминается только хорошее. Как ходили с бабушкой на речку и купались там. Как бегали с ребятами, опоясанные веревками. А река там быстрая, горная, течение сильное, и когда веревка, оставленная на берегу, заканчивалась, бабушка тянула назад. Наверное, это одно из самых ярких воспоминаний из Гудермеса.
А затем был переезд в Грозный, откуда родом моя мама. Там же пошел в школу и проучился до второго класса. Затем вынужденный переезд в Ставропольский край, в Зимнюю Ставку (бывшая ставка Батыя), поскольку мама работала геологом, а там проходили нефтяные разработки. В Зимней Ставке я учился до 4 класса. Затем мы вновь вернулись в Грозный. Полгода в Грозном, полгода в Зимней Ставке.
После окончания школы поступил в художественное училище в Подмосковье, потом пошел в армию, а после армии работал в Грозном. Учился в Ленинграде, затем поступил в Московский институт им. Сурикова.
Учился всюду понемногу. Набирался опыта, и в результате, когда вернулся в Москву, приобрел свою первую мастерскую в 1978 году. Тогда же начал участвовать в выставках. Так я объездил весь Советский Союз.
Была еще одна московская мастерская, где я выполнил большинство своих работ, находящихся в Татарстане. Например, «Зодчие Казанского Кремля» были созданы там. Эта мастерская была на «Третьяковке». Ее у меня изъяли с формулировкой «утеря документов». (Смеется) Я работал там, поскольку у меня не было своей базы в Казани. Ее мне предоставил уже позже сам Минтимер Шарипович, когда еще занимал пост президента. В то время по его распоряжению мне выделили земельный участок под строительство мастерской в Кремле.
Но и она под угрозой изъятия. Это происходит в результате того, что я не успел перевести землю, на которой стоит мастерская, в свою собственность. Вот такие истории у меня с мастерскими. (Смеется)
Ильгизар Вахитов
