Рафаиль Шайдуллин: «Тукай с его «Не уйдем!» подхватил идею Каюма Насыри»

«У учащейся молодежи его произведения вызывали определенный восторг»

– Рафаиль Валеевич, как идет работа над созданием энциклопедии «Каюм Насыри» в вашем институте? На какой она стадии, есть ли сложности?

– У нас в Центре энциклопедистики Института татарской энциклопедии и регионоведения им. М. Хасанова АН РТ в работе две книги, посвященных празднованию 200-летнего юбилея Каюма Насыри.

Первая из них, биобиблиографический указатель, уже написана, в ближайшие дни мы получим сигнальные экземпляры книги и покажем ее общественности. Эта работа, можно сказать, уже имела основу, потому что в свое время такие указатели были составлены Мухаметом Гайнуллиным (Мухамет Гайнуллин – советский литературовед, в 1944–1953, 1959–1961 гг. – директор Института языка, литературы и истории Казанского филиала АН СССР, – прим. Т-и), сотрудником нашего института Рамилем Исламовым и другими авторами.

У этой книги не очень большой объем, около 160 страниц, тем не менее на сегодня это самый полный указатель трудов Каюма Насыри и работ исследователей его многранного творчества. Но, сами прекрасно понимаете, процесс продолжается, могут обнаруживаться и другие его труды, которых мы пока не знаем, и могут появиться новые работы о нем.

При этом нужно понимать, что многие труды Каюма Насыри по сей день не переведены на современный татарский язык, очень много неопубликованных статей, написанных арабской графикой на старотатарском языке, из-за чего они недоступны широкому читателю. Хотя сам автор пытался писать свои труды на доступном, народном языке, постепенно освобождал свою лексику от персидских, арабских, турецких и других заимствований, находил новые татарские слова, которые постепенно внедрялись им в лингвистическую практику, а также создавал толковые словари татарского языка, русско-татарский и др.

Главной его целью было обогатить татарский язык собственными терминами, собственной татарской лексикой. Фактически он один из зачинателей работы по созданию нового татарского языка.

– То есть он считал себя прежде всего лингвистом?

– Нет, он считал себя ученым в широком смысле слова, человеком науки и ее популяризатором в своем роде. В своих трудах какие только темы он не затрагивал, не только по языкознанию, литературе и фольклору, но и по анатомии, геометрии, математике, химии, физике, биологии, медицине. Некоторые труды он писал сам, некоторые переводил, но делал это так, чтобы людям, которым это предназначалось, было понятно. У учащейся молодежи его произведения вызывали определенный восторг, для многих из них это был кладезь знаний. Хотя некоторые представители татарской интеллигенции, особенно представители духовенства, его недолюбливали.

«Марджани занимался в основном богословием и историей татарского народа, а Насыри занимался всем»

– А Марджани был среди них?

– Нет, я бы так не сказал. Они хорошо знали друг друга, жили неподалеку друг от друга, знакомились с трудами друг друга, но никогда не полемизировали. Единственный раз определенное несогласие между ними проскочило по поводу работы «Таварих-и Булгария» («История Булгарии») Хисаметдина аль-Муслими. Говорят, была небольшая дискуссия. Марджани считал, что это не научный источник, что он составлен не в XVII веке, а намного позднее, а Насыри все-таки видел в нем определенные признаки источника по истории татарского народа.

У каждого из них была своя ниша. Марджани занимался в основном богословием и историей татарского народа, он считается родоначальником татарской национальной историографии. А Насыри занимался всем. Его не зря называют ученым-энциклопедистом, татарским Ломоносовым. Когда мы начали работать над его персональной энциклопедией, я в этом сам убедился.

При этом каждый из них понимал необходимость преобразования татарского общества на светских началах. Марджани был сторонником эволюционной модернизации духовных и образовательных институтов. В отличие от него Насыри предлагал культурно-интеграционный путь в контексте использования передовых идей мусульманского и европейского просветительства. Однако базовыми для него при этом оставались многовековые исторические и культурные традиции татарского народа. Все это делалось им для разрушения устаревших представлений о национально-охранительной функции ислама и для перехода на новый этап татарского нациестроительства, основанного на национальном самосознании, светской системе образования, литературе, периодической печати и т.п. Он, как и Марджани, одним из первых обозначил татар как представителей отдельного этнического сообщества, богатое историко-культурное наследие которого является добротной основой для его дальнейшего развития.

Главной его целью было просветить свой народ. Неслучайно и то, что наследие Насыри, в отличие от Марджани, в советский период было очень востребованным татарским интеллектуальным, отчасти и политическим сообществом. Издавали книги ученого, отмечали его круглые даты. Скорее всего, это было связано с тем, что Насыри был сторонником внедрения в татарское общество русского языка для последующего освоения достижений европейской цивилизации. Ученый-просветитель ратовал за изучение персидского, арабского и западноевропейских языков, но при этом он прекрасно осознавал, что без хорошего знания русского языка татарский народ может остаться на обочине цивилизации и со временем потерять свою национальную идентичность.

Одним из первых Каюм Насыри заговорил, что мы – татары – россияне. Мы живем в России, с русскими на одной земле, едим один хлеб, знаем обычаи друг друга. Он сознавал, что это несколько идеалистическое представление, но, тем не менее, верил в это. А после эту идею подхватил Габдулла Тукай, который писал: «Мы не уйдем, это наша земля». Поэт не только изучал произведения российских писателей, но и понимал значение русской литературы, культуры для просвещения татарского народа.

Каюм Насыри тоже их изучал. Например, у него есть работа «Буш вакыт» – «На досуге». Он перевел для татарских детей произведения Константина Ушинского (Константин Ушинский – педагог, основатель российской научной педагогики, писатель, – прим. Т-и), объяснил понятным им языком, что такое земное тяготение, атмосферное давление, вакуумный насос, почему идет ливень, снег и т.п. Там очень много интересного для читателя того времени.

Или, скажем, задолго до Юнуса Ахметзянова Насыри написал поваренную книгу, в которой свыше 70 блюд, и не только из татарской кухни, но и кухонь европейских и восточных народов. Он и сам любил готовить, особенно плов. Можно сказать, был гурманом. Ему были известны кулинарные изыски других народов, не свойственные для татарской кухни. В то время не во всех татарских домах был самовар, а у него он был. Он даже написал баит о самоваре. Хотя некоторые татарские интеллектуалы того времени, побывавшие у Насыри, позже иронически писали, что трудно понять, какого цвета был его самовар. Причем он много писал о вреде употребления алкоголя. В то же время понимал его использование в медицинских целях.

«Мухамет Гайнуллин сказал: «Не может быть, чтобы Каюм Насыри одевался, как нищий»

– Если он был такой кулинар, может ли это косвенно говорить о том, что у него все-таки не было жены?

– Нет, он особо не сторонился женщин. По некоторым источникам, у него было две жены. Первую звали Зухра, она умерла во время родов. В одном из воспоминаний о Насыри кто-то из посетителей за разговором спросил его: вы были женаты? Тот образно ответил: «В первом браке я сказал «талак», а во втором «талак» сказала жена».

– Разве жена может сказать «талак»?

– Может. И сами понимаете, что среди жен и тогда были не только красивые, умные, трудолюбивые, чистоплотные, но и сварливые, капризные, высокомерные (смеется).

– Да и сам Каюм Насыри был не слишком уживчив.

– Да, он тоже был с характером. Есть, кстати, такая проблема, что многие воспоминания о нем были записаны намного позднее и поэтому в них много различных субъективных наслоений, а также различных осознанных лакировок его жизни и идеализации его образа, характера.

– А почему нет его фотоизображений? Он же был открыт всему новому, но, тем не менее, до самой своей смерти в 1902 году так и не позволил себя сфотографировать. Может, все-таки считал, что это харам?

– Сегодня об этом трудно сказать. Возможно, он считал себя нефотогеничным, поскольку у него было бельмо в глазу. Хотя не все художники это передали.

По поводу портретов тоже есть интересный момент. Одним из первых его портрет нарисовал Усман Арсланов, мягко говоря, в небогатой одежде, в образе тогдашнего интеллектуала – выходца из крестьянской среды. В 1925 году, когда отмечали 100-летие Каюма Насыри, встал вопрос, в каком виде его изображать. Многие не согласились с образом в картине Усмана Арсланова. Одним из первых по этому вопросу выступил Фатих Амирхан, который, правда, не видел Насыри, но сказал, что не представляет его в такой одежде, потому что даже содержание его книг говорит об обратном. Были и другие доводы.

Мухамет Гайнуллин, которого мы уже упоминали, тоже сказал: «Нет, не может быть, чтобы Каюм Насыри одевался, как нищий, он был состоятельным человеком». Действительно, просветитель мог позволить себе шиковать перед людьми в дорогой, добротной одежде. Возможно, дома он носил скромную, простецкую одежду, но, скажем, его шуба, по мнению М. Гайнуллина, стоила больше 100 рублей. Его старший брат Габдулхай был владельцем мыловаренного завода в Москве и, конечно, помогал брату. Ну и сам Каюм Насыри, как бы там о нем ни говорили, тоже был предпринимателем.

Из посмертного завещания Насыри мы знаем, что у него было более 3 тыс. рублей. На эти деньги он мог купить не только добротную одежду, но и хороший дом для проживания. Но он скитался в Казани по разным квартирам, которые ему приходилось часто менять. Последним его прибежищем стал дом его родственника Бадыга Хусаинова. По завещанию все его деньги были розданы.

По пожеланию Гайнуллина и других ученых и общественных деятелей Байназар Альменов нарисовал портрет Насыри в меховой шапке (камчат бүрек), добротной верхней одежде, который стал каноническим. Всего было сделано более 20 портретов и около 10 бюстов.

Возвращаясь к вопросу о признании Каюма Насыри в СССР. Первые мероприятия памяти о нем прошли еще в начале 1920-х. В 1922 году, во время борьбы со страшнейшими последствиями голода 1921 года, в Казани состоялся памятный вечер, приуроченный к 20-летию его смерти. В нем участвовали первые лица республики, был выпущен альманах с выступлениями докладчиков, в том числе Газиза Губайдуллина, Фатиха Амирхана, и с неопубликованными трудами просветителя. В 1925 году в Татарстане состоялось масштабное мероприятие, посвященное празднованию его 100-летия, а в 1945-м, сразу после войны, прошла конференция, посвященная его 120-летию. Таких торжественных мероприятий, посвященных его творчеству и памяти, было много, трудно сосчитать.

«Он все всегда делал по-своему»

– Что вы для себя вынесли, вплотную занявшись наследием Каюма Насыри? В чем еще его феномен, помимо всеохватности?

– Каюм Насыри был тем удивительным феноменом, который остро чувствовал свое время и чаяния своих соплеменников. Он понимал, что татарское общество меняется, а раз так, значит, надо создавать новую систему образования и воспитания, основываясь не только на многовековом опыте татарского народа, но и на богатом наследии стран Европы и мусульманского Востока.

И поэтому ученый на синтезе этих культур писал свои новые учебные пособия по арифметике, геометрии, татарскому и русскому языкознанию и другим отраслям знаний. Он ведь писал и на русском языке, эти работы публиковались не только в Казани, но и в Санкт-Петербурге. Для того периода они были шедеврами, а некоторыми из них мы пользуемся по сей день. Например, «Книгой о воспитании», которую недавно переиздали.

Главная особенность этих учебных пособий – в использовании житейской мудрости народа. В своих работах для объяснения определенных жизненных ситуаций в дидактико-назидательных целях он часто использовал татарские народные поговорки, пословицы, басни и другие произведения устного народного творчества. В этом просветитель особенно преуспел в работах, посвященных воспитанию детей, семейному воспитанию. Все это делалось для того, чтобы детям было интересно слушать и чтобы они понимали сущность преподаваемых знаний и учились с помощью поговорок, пословиц и басен анализировать суть явлений в различных сферах жизни.

Кстати, Каюм Насыри считал, что детей в семье должны воспитывать оба родителя. Для него не было таких понятий, как «муж – голова, жена – шея», о которых любят говорить современные муллы во время никахов и проповедей.

– Историк Лилия Габдрафикова в интервью нашему изданию тоже отмечала, что Каюм Насыри критиковал эту традицию татарского родительства, когда отец не занимается воспитанием ребенка и не особо общается с ним, а только «кормит-одевает».

– Действительно, Лилия Габдрафикова большой специалист по дореволюционной татарской повседневности. Соглашусь с ней, что Каюм Насыри считал, что отец тоже должен присутствовать в воспитании детей. Он и себя считал не учителем, а наставником. Детей он воспитывал своим примером. Характер, конечно, у него был суровый, но во время работы с детьми ученый-просветитель менялся, добрел, радовался даже их незначительным успехам, тем самым давал им свое напутствие. Но роль матери в воспитании детей он считал все-таки первостепенной, также им не игнорировалось в этом процессе участие и других членов семьи женского пола.

Интересен и тот факт, что Каюм Насыри был осведомленным человеком и в области медицины. Изучал отдельные медицинские трактаты, при этом особое внимание уделял лечению травами. У него есть статьи о лекарственных травах и формах их использования при определенных недугах. К вопросу о его многогранности – он и лечил сам себя. В последние годы жизни у него начались проблемы с суставами, и он лечил себя электротоком. Занимался физкультурой. Вы слышали, чтобы кто-то в то время из татар занимался физкультурой? Скорее всего, нет, потому что главной физической нагрузкой тогда считалась ручная работа. Он сам занимался физкультурой, и других призывал к этому. Правда, в те времена профессор Казанского университета (в 1868–1871 гг., – прим. Т-и) Петр Лесгафт начал развивать свою теорию о пользе физического воспитания для подрастающего поколения. Причем для Каюма Насыри физическая работа за столярным станком, физзарядка, игра на музыкальных инструментах у себя дома были своеобразной формой переключения от умственной деятельности.

Вообще Каюм Насыри все всегда делал по-своему. И когда инспектор татарских, башкирских, киргизских мусульманских школ Казанского учебного округа Василий Радлов предложил ему в 1871 году открыть начальную русско-татарскую школу и стать ее руководителем, он тоже все сделал по-своему. Конечно, ему было очень трудно, поскольку не все татары адекватно восприняли действия бывшего преподавателя Казанской духовной семинарии. В результате открытую им школу они воспринимали не иначе как аналог братских школ системы Ильминского (Николай Ильминский – востоковед, тюрколог, миссионер, разработчик миссионерской просветительской «системы Ильминского», – прим. Т-и). В них в первых классах обучали на родном языке, а потом переходили на русскую систему обучения. А школа Каюма Насыри была своеобразным прообразом, прототипом советских национальных татарских школ, открытых в 1920-е годы в Татарстане.

«Многие действительно боялись крещения и русификации»

– А воспринимали ее как инструмент христианизации?

– Совершенно верно. Суть в том, что за многие столетия у татар выработалась своя система защиты национальных интересов, в которой ислам выполнял охранительную функцию для языка и традиций народа. Причем как бы там ни склоняли православные миссионеры и отдельные политически ангажированные ученые и чиновники татар, они не были ни фанатиками, ни реакционерами, они просто защищали свои духовные и национальные интересы. Многие действительно боялись крещения и русификации.

И многие, даже жители Казани, не сразу поняли пользу этих «министерских» школ. Особенно в этом отношении доставалось от кадимистов, которые, оглядываясь на прошлое, думали, что надо бы запретить, потому что это может привести к инакомыслию и в конечном счете к духовному «раздраю» в татарском обществе. На самом деле, русско-татарские школы были новой формой культурной интеграции татар в российское общество.

– Через пять лет после открытия школы Насыри разошелся с Радловым. По какой причине?

– Надо сказать, что этот министерский проект с самого начала шел непросто, поскольку для его полноценного развития у государства и земства отсутствовали необходимые средства. Об этом свидетельствуют первые годы работы Насыри на этом поприще. Его школе часто приходилось менять помещения, а ему самому – места проживания. Кроме того, Каюму Насыри приходилось за свой счет содержать свою школу и отчасти школяров. Только в последние годы его работы на учительской стезе у него появились единомышленники и меценаты, которые стали поддерживать материально это начинание. В первое время у него было всего пять-шесть учеников, а к концу их стало около двадцати.

Первоначально К. Насыри посмотрел на предложение Радлова создать русско-татарскую школу слишком оптимистично: быстро наберу класс, быстро создам учебные пособия и буду обучать детей. Но так не получилось. Сначала была проблема с помещением для открытия школы, затем возникло неприятие его деятельности в татарском обществе. Известно, что были случаи натравливания уличных мальчишек на его учеников. Все это с каждым годом убивало его оптимистические воззрения на эту проблему.

М. Музаффар, автор воспоминаний о Каюме Насыри, так объяснял, почему тот ушел с этой работы. Он отрицал ту версию, в которой, якобы, Радлов предложил повесить в классе портреты царя, а Насыри наотрез отказался. Последний, как известно, как и его отец и братья, был лоялен властям. Они не выступали против царя и особо не лезли в политику. Скорее всего, уход Насыри связан с тем, что он не согласился с Радловым по поводу используемых им в процессе обучения учебных пособий. Как я уже сказал, он сам создавал свои учебные пособия, сам их публиковал за свой счет и даже учеников и саму школу содержал на свои деньги.

В одном из дневников Ефимия Малова (Ефимий Малов – богослов, миссионер, профессор Казанской духовной академии, – прим. Т-и), посвященном Марджани, Насыри и Радлову, есть такие сведения: Н. И. Ильминский написал по поводу создания русско-татарской школы: «Дайте Насыри 200 рублей в год, этого будет достаточно». То есть 16-17 рублей в месяц. Конечно, этого не хватало, и он использовал в работе те пособия, которые издавал на свои деньги. Радлову они не понравились, как и сами методы обучения. Говорят, он предложил использовать методику немецких школ. А Насыри заявил: у нас устоявшаяся методика, которая обновлена и соответствует уровню учащихся. И после этого он вынужден был уйти с этой должности.

Не все, кстати, знают, что в Казанском уездном духовном училище, куда его в 1855 году пригласили обучать русских семинаристов татарскому языку, он преподавал еще и Евангелие на татарском языке. И есть сведения, что он помогал Карлу Залеману переводить на татарский язык Евангелие – насколько я помню, от Матфея и Марка. А делалось это по заказу Великобритании.

– Зачем это было нужно британцам?

– Конечно, в самом по себе Евангелии на татарском языке ни британцы, ни французы, ни немцы особо не нуждались. Но оно нужно было им для колонизации тюркских народов. Заказчики религиозных книг сначала переводили Евангелие на более лексически развитый татарский язык, а затем на его базе создавались переводы на другие тюркские языки народов Центральной Азии. Эти религиозные книги нужны были для более глубокой колонизации этих народов.

«Когда начинали работу над энциклопедией, я даже не представлял, насколько это многогранный человек»

– Рафаиль Валеевич, что со второй энциклопедией?

– Работы по иллюстрированной персональной энциклопедии «Каюм Насыри», издаваемой впервые в истории и культуре татарского народа и Татарстана, находятся на завершающей стадии. Почти 100% статей написано, идет редакционно-корректорская и иллюстративная работа над контентом издания. Не хотелось бы издавать эту энциклопедию в спешке, это чревато определенными фактологическими ошибками. Скорее всего, в марте мы ее издадим.

Конечно, когда мы начинали работу над энциклопедией, я даже не представлял, насколько Каюм Насыри многогранный человек, и не предполагал, что многие его работы по сей день не переведены на современный татарский язык.

Определенная сложность была и в том, что мы впервые систематизируем статьи и понятия, связанные с Каюмом Насыри. Впервые пишем аннотации к его трудам, а чтобы эти аннотации были понятны, делаем еще обзорные статьи по арифметике, астрономии, биологии, медицине и т.д. Потому что у Насыри есть еще и календари, а в них – масса статей, посвященных разным отраслям знаний и повседневной практики. Наши обзорные статьи помогают объединить эти материалы, «соединить несоединимое», чтобы люди могли получить о нем информацию по кругу. Если этого не сделать, то материалы будут отрывочными и разбросанными.

Открыть вам секрет? Вы, наверное, видели энциклопедию «Габдулла Тукай»? Так вот, ее делали 25 лет. А энциклопедию Каюма Насыри мы пишем менее полутора лет.

– Какой предполагается объем?

– 500 страниц, текст в две колонки.

– Это будет один том?

– Да, пока один. Пока надо сделать хотя бы это. Это будет начало начал, первый опыт комплексной систематизации трудов и многогранной деятельности Каюма Насыри. Потом на этой базе можно будет продолжить научно-издательские работы не только на татарском языке, но и на русском. Потому что, повторяю, в его календарях очень много статей. Пока что мы написали аннотации к его 40 с лишним трудам, отдельным статьям и 24 календарям. Эти цифры не означают, что в энциклопедии будет только около 70-80 статей, их более 600.

Впереди, на самом деле, еще много работы по этой теме, поскольку в этом году мы празднуем 200-летний юбилей со дня рождения Каюма Насыри, у которого действительно богатейшее историко-культурное наследие. Думается, труды сотрудников нашего Института татарской энциклопедии и регионоведения внесут значимую лепту в организацию этого мероприятия.

Шайдуллин Рафаиль Валеевич – историк, заведующий Центром энциклопедистики Института татарской энциклопедии и регионоведения им. М. Хасанова АН РТ.
Родился 30 марта 1960 года в с. Лабитово Новомалыклинского района Ульяновской области.
Окончил исторический факультет и аспирантуру КГУ.
С 1990 года работает в отделе Татарской Советской энциклопедии (ныне – Институт Татарской энциклопедии и регионоведения АН РТ) при Институте языка, литературы и истории КФ АН СССР.
С 1991 года ведет научно-преподавательскую работу в КФУ, с 2005 года – профессор кафедры современной отечественной истории университета.
Внес значительный вклад в разработку научной концепции и научно-методических основ татарской энциклопедистики.
Доктор исторических наук. Лауреат Государственной премии РТ в области науки и техники. Заслуженный деятель науки РТ.

Автор: Рустем Шакиров
Источник материала: tatar-inform.ru