Тридцать третьим героем специального проекта стал директор Татарского академического государственного театра оперы и балета им. М.Джалиля, заслуженный работник культуры РФ Мухаметзянов Рауфаль Сабирович.
В интервью корреспонденту ТНВ Мухаметзянов рассказал о национальной эстетике татарской музыки, рамках консерватизма татарской публики, а также о зрителях в разных странах.
«А сегодня может и Пушкин родиться и не заметит никто»
- Театр оперы и балета им. М.Джалиля был открыт в 1939 году как национальный, первая опера была поставлена «Качкын» («Беглец») Назипа Жиганова, сам театр носит имя великого татарского поэта. Как сегодня можно оценить вклад, который театр внес в копилку национального искусства за эти годы? Есть ли эта копилка?
- Национальный театр – это название характеризует принадлежность к тому или иному пространству, где проживает та или иная нация. Но это не значит, что например, в Норвегии оперы ставятся только на норвежском языке, в Амстердаме на голландском, а в Японии на японском. Классика в основном исполняется на языке оригинала. Мы – национальный театр РТ, мы открыли его оперой Жиганова, т.е. были люди, которые взяли на себя степень этого риска. Ведь в то время ни то что опера, у нас сам песенный жанр практически только появился в XX веке, если говорить о мусульманкой нации – татары. А тут опера! В основе оперы существует классическая музыка и хоровое пение. Это было создано на народных столбах. Стоит отметить, что не смотря на громадное количество государств в мире, завоевали это пространство в мире практически всего 4 школы. Это основоположники итальянцы, немцы, русские и французы. Если мы где-то и встретим частичные оперы в Америке или Англии – это все единицы. Если даже с годами музыка переходит в интернациональную музыку – язык остается. Есть ладовое отличие, конечно. Поскольку музыка у нас построена на пентатонике, есть свои определенные ограничения и сложности в мелодическом и гармоническом, если ты уходишь из лада. Такое в музыке всегда допускается. Многие итальянские композиторы использовали часть пентатоники, поэтому здесь уже вопрос вкуса, мастерства. Однажды музыка может перейти в интернациональную, потому что у китайцев есть в основе пентатоника, и у турков.
- Говоря о мюзикле «Алтын Казан» Эльмира Низамова, вы понимали, что это риск?
- Эмир Низамов – это другая история. Это не опера, а мюзикл, это совершенно другая певческая культура, жанр, стилистика.
- А с позиции национального?
- А с позиции национального – ближе! Поскольку если я начну с фундаментального – это опера, а это наша основное направление. Например, если взять «Сказание о Йусуфе» Гали, «Любовь поэта» Ахияровой, «Золотая Орда», «Сююмбике», Ренат Харис. Это появилось в этом тысячелетии и эстетика уже отличается! Но с одной эстетикой ты ничего не сделаешь, должен произрасти создатель, художник, композитор, автор либретто и целая команда,к оторая превращает все в сценическую версию. Но композитор должен родиться! Случайность? Закономерность? Я не могу сказать. У нас появилась Резеда Ахиярова – она выдающийся человек и мы начинаем работать. Все отвечает требованиям и сегодня. Как сказал один человек: «Она бы в Советское время за оперу «Сююмбике» давно бы получила Ленинскую и Сталинскую премию, а сегодня может и Пушкин родиться и не заметит никто». И такое может быть!
- Оперу «Сююмбике» ставили 3 года, почему так долго? Можно ли сказать, что национальные спектакли создавать сложнее?
- Нет критериев, опера может создаваться несколько десятков лет, а может за 2 недели. Прежде всего пишется литературная основа, затем аранжировка, потом нужны люди, которые скажут, что эта опера соответствует определенным требованиям, а ставиться 3 года она не может.
- Отличается ли публика, которая ходит на классику и, например, на мюзикл?
- Конечно отличается! Это абсолютно 2 разных жанра. Опера – классическая музыка для людей после 40. Мы 28 лет на европейском рынке и я вижу категорию людей у них в залах, и я вижу в наших, у нас больше молодежи. Жанр мюзикл – это для молодежи и среднего возраста. Это парадоксальная вещь, категория людей, которая исполняет эту музыку, возможно, в XIX веке вообще не смогли бы существовать, потому что не было микрофонов. Эта техническая революция повлияла и привела к этому жанру. Я беру публику на шей Советской России и делаю исключение для молодежи, здесь более демократическая публика, молодая, чем в Европе и в мире в целом. Это я связываю с системой музыкального воспитания, которая существует в целом по России за счет государства.
- Показываете ли вы национальный постановки за рубежом? Как они воспринимаются там?
- Вопрос гастролей на той стороне – это бизнес, они продает то что знакомо. Существует Верди «Фальстаф» и «Аида», когда ты привозишь «Аиду» у тебя полный зал, а когда «Фальстаф» ну… Кстати, это касается не только татарских произведений, русское искусство менее популярно, в основном итальянское, французское, частично немецкое.
«Но почему мы сегодня «Сююмбике» и «Золотую Орду» не можем показать «Ла Скала» или Опера Гарнье? Можем! Нужно 3 вещи: продукция, которая отвечает какому-то художественному явлению, желание и деньги!»
- Какие национальные постановки увидели свет за рубежом?
- Конечно «Шурале»! Мы должны найти путь, при котором мировое сообщество могло ознакомиться с этим произведением. Когда была социалистическая система государств, тогда «Шурале» прошло во многих социалистических странах и в Польше, и в Чехословакии, и в Венгрии, в Мариинском, в Большом. А сегодня этого не существует! Но в данном случае мы нашли ключ это телевидение и соцсети, канал Mezzo. Этот канал за последние 5-6 лет показал 140 наших представлений по телевидению, он охватывает примерно 50 стран. Больше нет других национальных, балетных спектаклей на канале, только мы! И канал Mezzo показывал оперу «Джалиль» в 70 лет Дня победы, в 75 лет по всей Европе и это дорогого стоит.
- Т.е. это стало классикой и состоялось продвижение?
- Состоялось продвижение и более того это основной европейский канал, где показывается вся мировая классика.
- Получается, что национальные произведения могут быть конкурентоспособны и смогут завоевать зрителя при правильном продвижении?
- Мне не нравится слово продвижение! Ты должен знакомить людей с произведениями и это стандарт. Посмотрите на фестиваль «Үзгәреш җиле» мы показали татарскую песню в Карнеги-холл. Но почему мы сегодня «Сююмбике» и «Золотую Орду» не можем показать «Ла Скала» или Опера Гарнье? Можем, и это не будет зависеть от импресарио. Нужно 3 вещи: продукция, которая отвечает какому-то художественному явлению, желание и деньги! Я думаю, внутри нашей республики найдутся люди, которые захотят, чтоб эта продукция была представлена в «Ла Скала» или на других знаковых площадках.
- Как фестиваль «Үзгәреш җиле» вписывается в эти классические стены? Это ответ на вызовы времени? Попытка вывести татарскую эстраду на новый уровень?
- Я всегда задаю вопрос «что важно для художника?» - реализоваться! Если он реализовывается в татарской песне, значит это потребность. Нельзя сделать что-то по звонку! В данном случае мы смогли реализоваться в таком виде и я испытываю абсолютную гордость! Я вырос в филармонии, моя мама является одной из первых татарских певиц, она спела все лирические песни. Я прошел весь этнос с малых лет и кто бы мне что ни говорил, то что услышало мое детское ухо, а затем еще и имело соответствующее образование я могу сегодня сравнивать в полной мере, то что есть сейчас, с тем что было раньше. И нельзя путать, выказывая свое невежество. Существует татарская народная песня, к которой нет никаких требований, исполняй ее хоть стоя на голове. И национальная песня есть у каждого народа. Но, если ты включаешь элементы шоу-бизнеса, где идет другая ритмическая организация, другая гармония и свои требования, то ты должен этому подчиняться. Также и в классической музыке. Эти вещи нельзя противопоставлять. Существует Людмила Зыкина и существует и Алла Пугачева. И никому в голову не придет их сравнивать. Отдельная категория людей пытается загнать татарскую песню только в этнос.
- Было очень много критических отзывов о фестивале «Үзгәреш җиле», что не может татарская музыка звучать в стилях джаз, хип-хоп и т.д…
- Все идет от невежества! Моң – это душа, поверьте! У каждого народа у русских, у чуваш существуют такие песни. И их начинал петь Бернес, а у него есть голос? А душа? Есть такие люди, которые думают что моң – это только татарский футбол, но футбол то он интернациональный! У каждого народа своя душа! Есть народное пение, а есть другой жанр, где другая стилистика.
- Это опять-таки и популяризация?
- Конечно! Можно создавать татарскую музыку с элементами джаза, рока, хип-хопа.
- Такие отзывы говорят о консерватизме татарской публики?
- Это идет от невежества, от недостатка образования!
- А что с этим делать?
- Процесс пошел, ничего не надо делать! У президента на уровне интуиции появилось понятие что нужно что-то менять, он не может сказать что, но понимает что нужно и понимает эту ответственность! А у многих художников этот запрос существует. Мы выступали в Карнеги-холл, на концерты приходят татары, выросшие на другой музыке, приходят афроамериканцы и пританцовывают, вы бы видели выражение их лиц!
- А что делать с татарским консерватизмом?
- Создавайте разнообразие музыки и музыкальных форм!
- Если бы вам представилась возможность увидеть только одну национальную постановку в жизни, какая бы это была?
- Мы многожанровый коллектив: балет, опера, мюзикл я не могу выбрать что-то одно. Последний мюзикл «Алтын Казан», последняя опера «Сююмбике», и последний балет «Золотая Орда». И сейчас никто не знает что дальше, мы думаем как перспектива в опере, в балете. Надо сказать, что появилась новая плеяда татарских музыкантов. Открою секрет, есть выдающаяся фигура в русской истории это Никита Бичурин. Это первый человек, который создал карту Китая, у него интереснейшая судьба, он родился в Казанской губернии. Об этом человеке мы хотим создать балет. Он может выйти или в 2022 и 23-м году.
