Предлагаем вниманию читателей «Миллиард.Татар» стенограмму выступления последнего, которое нашему корреспонденту прокомментировал известный татарстанский историк, д.и.н. Искандер Измайлов.
«Северо-западный диалект существует в качестве литературного микроязыка»
Искандер Саитбатталов:
- Отмечу несколько принципиальных моментов, характеризующих мое сегодняшнее выступление. В его рамках и вообще в рамках сегодняшней встречи мне бы хотелось оставаться в дисциплинарных рамках языкознания, которое описывает знаковые системы, то есть языки, их функционирование в обществе, но, рассуждая о явлениях общественной жизни, об этносах, народах, нациях, все-таки имеет с ними дело как с некой данностью, и ни в коем случае не предписывает того, какой должна быть нация, что должен представлять собой народ и т.д.
И второй важный, принципиальный теоретический момент моего выступления - это то, что при обсуждении северо-западного диалекта и его лингвистических характеристик башкирское языкознание (и я в том числе) придерживается общепринятой в диалектологии бывшего Советского Союза нормы о том, что при разграничении языков, диалектной принадлежности идиомов в рамках континуума принципиальное и дифференцирующее значение имеет этническая принадлежность, этническое самосознание носителей этих пограничных и спорных идиомов.
Исследование северо-западного диалекта башкирского языка ведет свое начало фактически с момента старта в принципе исследования диалектов тюркских языков в России. Уже в 1787 году в так называемом словаре Палласа - в «Сравнительных словарях всех языков и наречий» - были зафиксированы в качестве башкирских такие графо-фонетические формы, которые достаточно явно свидетельствуют о том, что их носители были носителями идиомов, которые сегодня… (прерывается модератором)
Соответственно, с этого момента ведется фиксация некоторых отдельных лингвистических черт, еще отдельно, еще бессистемно, того, что сейчас называется северо-западным диалектом башкирского языка. В 1881 году в работе Андрея Григорьевича Бессонова была дана первая характеристика разговорного башкирского языка, выделены наречия горных и луговых башкир, причем Бессонов вводит такую идиологему, вводит понятие того, что существует чистое, или коренное, башкирское наречие, и это как раз наречие горных башкир.
Экспедиции Николая Федоровича Катанова в Уфимскую губернию, в зону проживания северо-западных башкир привели только к констатации великим тюркологом факта того, что дифференциация, специальное выделение и описание наречия западных башкир достаточно затруднительно.
Наконец, в 90-е годы XIX века началось печатание книг на наречиях горных и оренбургских башкир кириллической графикой. То есть в XIX веке вместе с исследованиями башкирского языка, с накоплением объективных научных данных начинается и формирование определенной мифологии о том, что существует оппозиция «чистых» башкир, в языковом плане, и «нечистых», настоящих и не настоящих башкир. Причем эта оппозиция самому башкирскому обществу была долгое время неизвестна.
Фото: Рамиль Гали
В 30-е годы XX века, с началом планомерного изучения разговорных форм речи на территории Башкирской автономии… начало этому положил Николай Константинович Дмитриев, и под его научным руководством состоялась целая серия экспедиций в разные регионы Башкирской АССР, и среди них четыре экспедиции в первой половине 30-х годов в северные и западные районы Башкортостана.
И не позже 1939 года был сделан однозначный вывод о наличии в башкирском народно-разговорном языке трех диалектов: восточного, северо-западного и южного. Почему такая размытая дата? Потому что наиболее ранние доступные мне свидетельства такого подхода, такой концепции о трехдиалектном членении башкирского языка содержатся в школьном учебнике стилистики, изданном в 1939 году и составленном языковедом и поэтом Кадиром Даяновым и литературоведом Ахнафом Харисовым. В этом учебнике приводятся данные о северо-западном диалекте, более того, те, кто читает башкирскую латиницу, могут увидеть, что примеры этого диалекта в качестве нормальной формы башкирской народно-разговорной речи в этом учебнике присутствуют.
Во второй половине XX века исследование этой зоны, исследование этого диалекта продолжилось. В 1954 году крупная экспедиция была проведена под руководством Тагира Галлямовича Баишева. В 1955-м вышла его монография «Башкирские диалекты в их отношении к литературному языку», где Баишев еще раз подтвердил свои данные 30-х годов о том, что башкирский язык включает в себя три диалекта.
В 60-80-е годы XX века исследованием этого региона и этого идиома специально и планомерно занималась доктор филологических наук Сария Фазулловна Миржанова. Уже в 1979 году была готова рукопись ее монографии «Северо-западный диалект башкирского языка», но по ряду причин она вышла только в 1990-м.
В течение 80-х годов Институтом истории языка и литературы в рамках подготовки диалектологического атласа башкирского языка была проведена серия научных конференций и семинаров всесоюзного уровня, где, как пишет доктор филологических наук, профессор Максютова Нажиба Хаерзамановна, сам вопрос о том, возможно ли выделение северо-западного диалекта в качестве таксономической единицы в башкирском языке, был снят, утратил всякую проблематичность и был принят как научный факт.
Если отвлечься от чисто фонетических особенностей северо-западного диалекта, а именно фонетика отграничивает его от двух других диалектов башкирского языка, то, как явствует из карт, представленных в диалектологическом атласе башкирского языка, четкой оппозиции между северо-западным и восточным, и северо-западным и южным диалектами нет. По ряду морфологических признаков, например, по формам инфинитива, мы здесь видим, что противостоят друг другу северный и южные ареалы башкирского языка. По другим фонетическим особенностям, опять же, мы видим, что есть север, или запад и север, и есть…
Соответственно, особенностей, которые отграничивают северо-западный диалект от двух других диалектов башкирского языка, не так много, фактически их три или четыре. Сведения о них представлены на слайде.
Фото: Рамиль Гали
В 50-е годы был сформулирован альтернативный взгляд на существование или несуществование северо-западного диалекта башкирского языка. Он был выражен в статье Джалиля Гиниятовича Киекбаева «Башкирские диалекты и краткое введение в их историю». Надо сказать, что при обсуждении северо-западного диалекта Киекбаев не приводит собственно лингвистических сведений. Он ссылается на сведения социально-экономические - о том, что северных и западных башкир угнетала казанская буржуазия, и те перешли на язык своих угнетателей. И ссылка на работу 1916 года тогда еще не профессора Филоненко о том, что башкиры под Уфой стесняются называть себя башкирами.
При этом, отрицая существование северо-западного диалекта как диалекта башкирского языка, Киекбаев, тем не менее, отмечает что во всей этой зоне распространен переходный говор. То есть в котором есть черты башкирского языка. Его выводы в течение последующих 30 или 40 лет повторяли разные диалектологи, но в конце концов с выходом монографии Сарии Миржановой справедливость в отношении северо-западного диалекта была восстановлена.
Обратимся теперь к соотношению северо-западного диалекта и литературного языка. Решение о признании диалектной основой башкирского языка сперва только восточного диалекта, как коренного башкирского говора, было принято в 1923 году. Опиралось оно прежде всего на два фактора: на инерцию дореволюционных исследований Бессонова, Катанова и т.д. и на идеалистическое представление о том, что литературный язык, вновь появляющийся во вновь созданной социалистической республике, должен полностью противостоять старому литературному языку, стандартному тюрки и должен быть максимально своеобразным.
Однако это стремление к максимальному своеобразию встретило достаточно жесткий отпор со стороны носителей других диалектов. Жестче всех высказывался большевик Шагит Худайбердин. И это привело к тому, что к 1928 году, к началу латинизации, диалектная база литературного языка была расширена, и в основу литературного языка легли южный и восточный диалекты. Это, в принципе, так до сих пор и остается.
Северо-западный диалект в качестве основы для литературной нормы не рассматривался по двум причинам. Во-первых, из-за отсутствия своеобразия, ярко бросающегося в глаза, то есть в нем не было экстремальных фонетических явлений, не было черт, ярко выделяющих его из числа родственных тюркских идиомов. И второй причиной было то, что он воспринимался как близкий к письменному языку тюрки, который к тому времени был объявлен буржуазным, реакционным и подлежавшим скорейшему искоренению.
При этом на том самом заседании башкирского ЦИКа 1923 года планировалось включить места расселения северных и западных башкир в зону реализации новой нормы по мере подготовки учительских кадров. Этот тезис был озвучен северо-западным башкиром, тогдашним председателем ЦИК Муллаяном Давлетшиновичем Халиковым. Однако этого так и не произошло. Зона распространения северо-западного диалекта не была включена в зону реализации, как тогда говорили, литературного языка по ряду причин. Объективной причиной была традиционная структура тогдашнего башкирского общества, которая полностью горизонтальная. То есть башкирское общество видит само себя как систему равных, хотя и разночисленных коллективов людей, ни один из которых не лучше других. У всех свое своеобразие, все равны, все башкиры, все настоящие.
Соответственно, выделить вновь становящуюся литературную форму в качестве более престижной формы не было ни ресурсов, ни оснований. Никто так и не смог, по всей видимости, объяснить башкирам Бирского кантона, почему их язык хуже, чем язык башкир кантона Тамьян-Катайского, скажем. Следствием этого было также отсутствие столичного говора, на который можно было бы опереться. Башкиры были полицентричным обществом, и интеллигенция концентрировалась вокруг трех городов - Троицка, Оренбурга и Уфы, которые выступали альтернативными центрами.
Вторая объективная причина — это экономическая слабость республики, ослабленной гражданской войной. Нельзя было очень быстро подготовить нужное число учительских кадров.
Были и субъективные причины. Башкирская АССР изначально и до сих пор ведет свою политику, строит свою идентичность на основании того, что в республике проживает много народов и в ней представлено много языков. Соответственно, в 1920-е годы Башкирская АССР признавала субъектность и за башкирами, и за мишарями, и за татарами, и за тептярами. Кроме того, имела место субъективная позиция ряда языковедов и партийных деятелей о том, что невозможно и не нужно внедрять литературный язык по всей республике, и инерция использования тюрки грамотными людьми. То есть на северо-западе процент грамотности был достаточно высок, и этих грамотных людей было сложно переучить на литературный язык, чем привить людям новую норму с нуля.
Фото: Рамиль Гали
В 1958 году Тагир Галлямович Баишев обратился в Центральный комитет партии с письмом, в котором жаловался на перекос в национальной политики Башкирской АССР и на ошибки, которые он объяснял сталинским культом личности. И отмечая отчуждение северо-западных башкир от сложившихся тогда нормативных образцов башкирско-советской культуры, он обратился с предложением сформировать для них еще один дополнительный литературный язык. Причем сделать это путем присылки комиссии из Института языкознания Академии наук Советского Союза, которая бы эту норму и разработала.
Предложения Баишева были обсуждены на закрытом бюро обкома партии и доводы против этого предложения были представлены. Обсуждались не какие-то практические вопросы, обсуждалась идеология. То есть предложения Баишева были объявлены не соответствующими общему вектору советской национальной политики - невозможность сегрегации башкир и представителей других народов в обозначенных районах, идеологема о том, что большие общности обязательно поглощают более мелкие, и то, что такова судьба башкирского народа.
И в случае с Баишевым мы видим, как против прагматики, против достаточно трезвого, достаточно выстраданного самим исследователем предложения была запущена работа не какого-то интеллектуального плана, а просто мифология. И, соответственно, когда советские мифы и Советский Союз перестали существовать и советская мифология перестала довлеть над обществом, эти предложения о пересмотре политики, пересмотре отношений к северо-западному диалекту вновь начали звучать на площадках Башкирского национального центра «Урал», это предложение озвучивала доктор филологических наук Мусаллия Галиевна Хайруллина, сама носительница этого диалекта, вышла уже упоминавшаяся книга Марселя Шайнуровича Салимова, в начале XXI века началось творчество поэта Наиля Габдушева, и множество других явлений.
Они позволяют сделать вывод, что северо-западный диалект существует в качестве литературного микроязыка. И возникновение таких форм, такой практики и подобного рода действий, активностей, активизма свидетельствуют прежде всего о том, что для этого назрел общественный запрос, созрели общественные условия, и, соответственно, вот эта относительно новая субъектность, вот эта перестраивающаяся в эпоху постмодерна структура башкирского общества находит свой выход в новых языковых практиках, в новых основаниях для творческой деятельности и, соответственно, в новых мифологиях и т.д.
«Речь идет не о языке, а о внедрении определенного самосознания в среду населения северо-западного Башкортостана»
Вот как это выступление прокомментировал Искандер Измайлов:
- В первую очередь надо подчеркнуть, что вопрос, обсуждавшийся в докладе, который делали наши башкирские партнеры, не чисто лингвистический. Это видно даже по самому сценарию выступления [Юлдаша Юсупова]. Потому что делал его кандидат исторических наук и говорил он не о лингвистических проблемах, а о… Даже сложно определить жанр этого выступления. Он не чисто научный, не посвящен чисто проблемам северо-запада Башкортостана, не посвящен лингвистике. Он затрагивал многие вопросы, но как-то вскользь.
Второе выступление было более серьезным, оно было посвящено истории вопроса и каким-то лингвистическим комментариям. Но лингвистические комментарии у нас были хорошо разобраны [заместителем директора по научной работе ИЯЛИ им. Г. Ибрагимова АН РТ] Олегом Хисамовым, было даже его выступление. Он говорил как раз о проблемах языка и так называемом мензелинском говоре. И, выступая в прениях, он довольно четко разложил ситуацию с точки зрения лингвистики. Поэтому мы не будем касаться вопросов лингвистики.
Потому что вопрос этот экстралингвистический, лингвистики он касается лишь в малой степени. Дело в том, что сама логика, в которой действуют наши башкирские партнеры, исходит из того, что проблемы языка не являются ключевыми. Потому что речь идет не о языке, а о самосознании и внедрении определенного самосознания в среду населения северо-западного Башкортостана. А лингвистические проблемы играют роль «напускного тумана», который придает всем этим манипуляциям вид научности.
Фото: Салават Камалетдинов
Я уже писал о том, что их логика довольно проста. Сначала они берут какую-то группу населения, которая называет себя башкирами. Скорее всего, судя по некоторым языковым материалам, это будет небольшая группа башкир, которая переселилась с юга на территорию Икско-Бельского междуречья в XV или XVI, или даже XVII веке, и так продолжала там существовать. У них есть определенные языковые особенности, которые отличают их от говоров, бытующих среди татарского населения, и от мензелинского говора.
А манипуляция в том, что, используя язык этой группы башкир, наши коллеги распространяют это на говор всего населения северо-западного Башкортостана! Язык небольшой группы распространяется на всё, и утверждается что они когда-то тоже существовали, и одни сохранили свой первоначальный язык, а большая группа, юго-запад, потеряла его и перешла на другой говор. Дальше начинают описывать так называемый северо-западный диалект, смешивая язык одной башкирской группы с татарским языком. И это месиво они называют северо-западным диалектом.
И после этого они заявляют, что так как это диалект башкирского языка, то мы должны внедрять этот самый башкирский язык в образовательную среду. То есть не преподавать по методикам, которые разработаны в татарской школе, по методикам татарского языка, а взять какие-то свои и учить на придуманном диалекте. А дальше новый этап, который начинается сейчас. Почему сейчас все это стало так актуально? Сейчас они говорят: раз башкирский язык государственный, то будем учить всех на башкирском языке! Уже без всяких диалектов!
И во время этого совещания и был поднят вопрос о том, какому вообще языку учить. Северо-западному? Тогда это значит, что будут учить татарскому языку. А также значит впускать в образовательную систему Башкортостана татарский язык. Ну, под названием северо-западного диалекта, конечно. Или отказаться от всех этих внешних атрибутов и просто заставлять учить башкирский язык. И это, конечно же, встречает серьезное неприятие ситуации в татарской среде.
А все остальное, о чем тогда говорилось, - это некая дымовая завеса, которая включает в себя несколько уровней понимания. Например, говорится, что часть населения была записана башкирами. И оно же в древности было башкирским. И эти исторические экскурсы нужны только для одного – чтобы доказать, что башкирское население жило здесь всегда, с эпохи раннего средневековья, а татары — это мигранты, которые пришли сюда по крайней мере с XVI века. Я уже неоднократно говорил и писал, что все как раз наоборот!
Фото: Салават Камалетдинов
Земледельческое мусульманское население является настоящим автохтонным населением. В то время как кочевое население можно связать с башкирскими предками, оно обитало гораздо южнее в степях Южного Урала. А вплоть до среднего течения Белой проживало татарское население, оставившие многочисленные археологические памятники, в том числе и кладбища с надгробиями, а также мавзолеи. Это говорит о серьезном достатке, потому что камнеписные памятники и мавзолеи могли оставить только знатные и богатые люди. Здесь, скорее всего, такое население и было. То есть это не только простые земледельцы, но и представители аристократии.
И в эту среду, после того как эта территория была включена в состав Российского государства, начинает внедряться кочевое население, поскольку оно стало служилым сословием. Российское государство стало использовать его в качестве пограничной стражи и подобных войсковых контингентов. Они получили за эту службу землю. И на эти земли тоже был миграция. И не только татар, но и марийцев, удмуртов, украинцев, русских, были и так называемые припущенники. Там был целый ряд категорий зависимого населения, которые обрабатывали земли и были должны платить и государству, и владельцам земли. То есть сословию башкир. И это позволяло последним консервировать свой образ жизни и хозяйство, эксплуатируя это самое население.
Вопрос возник в 1917 году, после того как Временное правительство отменило все сословные «перегородки», и получилось, что земля досталась тем, кто ее обрабатывает. Башкиры сразу оказались не у дел, и это вызвало всплеск башкирского национального движения, которое требовало сохранить за ними сословные привилегии.
Суммируя, надо сказать, что татарское население в Икско-Бельском междуречье является автохтонным. Мензелинский говор, который распространен на этой территории, скорее всего был распространен уже давно. По крайней мере, как мы выяснили, с эпохи средневековья. И это башкирское население проникло туда уже во второй половине XVI века и стало привилегированным сословием в русском государстве. Соответственно, сейчас речь идет о том, чтобы сохранить этот язык и не дать объявить мензелинский говор татарского языка чем-то другим с помощью каких-то экстралингвистических материалов. И под этой маркой сломать всю систему образования, татарской идентичности и в конце концов подорвать единство татарской нации.
Ильгизар Вахитов
