Рэпер Нурминский: «На чужом горбу в рай не въедешь. Поэтому с продюсерами я не работаю»

---

Рэпер Альберт Нурминский, по некоторым оценкам, не просто вдохнул новую жизнь татарскому рэпу, но и вернул популярность «пацанскому рэпу» в России. Клип Нурминского на его первый трек посмотрели несколько десятков миллионов человек, за спиной у артиста – несколько номинаций по числу продаж его песен. При этом ему удается избежать «звездной болезни», несмотря на популярность, оставаться искренним и простым в общении человеком. Корреспондент «Татар-информа» убедилась в этом, поговорив с артистом на разнообразные темы.

– Карьера или семья?

– Карьера была однозначно важнее до того, как женился, а сейчас появилась семья, отношения, и это еще одна важная часть моей жизни. Но, я думаю, карьера все равно останется на первом месте. Так скажем – преимуществом в 81 процент побеждает карьера. Пока.

– А если жена поставит перед выбором?

– После никаха каких-то изменений не произошло, каждый занимается своим делом. Не думаю, что откажусь от карьеры, потому что я еще только ступаю на большую сцену. А что там дальше – увидим.

---

«Я хотел начать семейную жизнь по всем правилам»

– Не могу не задать вопрос, который интересует многих: когда и как вы познакомились с Алсу?

– Мы были в Башкортостане с концертом, август 2019 года. Ее двоюродный брат был одним из организаторов, он нас познакомил. Алсу помогала ему с концертом. Там мы познакомились, стали общаться.

Что-то я немного волнуюсь, когда говорю об этом именно с тобой, другому человеку я бы рассказал, а тут сложнее.

– Это тоже писать?

– Пусть будет. Я же говорю осознанно, «мысли вслух».

– Насколько знаю, никах вы сделали тихий и спокойный, без всякой помпезности.

– У меня не было цели «хайпануть» на этом, никах – это глубоко личное событие. Я хотел начать семейную жизнь по всем правилам, соблюдая все традиции, и только. Конечно, можно было сделать из этого шоу, позвать профессионального фотографа, еще что-нибудь придумать. Но мы сделали теплый семейный праздник, как полагается, спросив разрешения с обеих сторон, обговорив с родными. По мне, самое то, остальное просто лишнее.

– Хотел бы, чтобы сын был похож на тебя?

– Ну да уж. Даже хотелось бы, чтобы мои качества повторились в нем в более лучшем виде.

– Твои мама, бабушка одобряют твое занятие, как относятся?

– Ну что же они еще скажут, если работаю, зарабатываю, кормлю семью. Кроме как «молодец», ничего от них еще не слышал. Ну мама прислушивается к текстам, просит, чтобы был аккуратнее, не писал на недостойные темы. Конечно, к их мнению я прислушиваюсь.

---

«Никому ничего не хочу сказать. Я пишу для себя»

– Альберт, подскажи, что ты хочешь сказать молодежи своими песнями?

– Я никому ничего не хочу сказать. Я пишу для себя. И пусть каждый ищет нужные себе смыслы, находит ответы на какие-то вопросы. Я сейчас вам скажу одно, а они, может быть, понимают совсем другое. Пусть каждый останется при своем. Именно это интересно. Не хочу разрушать их стереотипы.

– Мы знаем, что ты слушаешь преимущественно зарубежную музыку. Она как-то влияет на твое творчество?

– Я слушаю не преимущественно, а только зарубежную музыку. Влияние, конечно, есть, как не быть? Перед тем как писать, я все сначала продумываю. Как донести до людей, как написать без нецензурных слов. Некоторые слова могу сказать и в жаргоне, но их ведь не все поймут. Переставляем слова, находим каждому слову свое место, где-то делаем акценты, чтобы люди услышали. Но я пишу только о том, что испытал сам.

– И слова, и музыка – твои?

– Ну да. Сейчас биты мы пишем с моим товарищем Айнуром в студии. А так всю идею подаю я сам. Объясняю, что и как, и потом вместе делаем.

– Свободно общаешься и на татарском, и на русском?

– Да. Пока свободно говорю на двух языках. Но уже учу английский.

– Учишь, чтобы переехать за границу? Или будешь записывать треки на этом языке?

– Все мои кумиры за границей. Меня туда тянет. Я там был, их среда мне интересна. Поэтому, чтобы мне там было комфортно, я должен свободно уметь общаться на этом языке. Элементарно, чтобы понимать зарубежные песни, я должен знать этот язык. Именно для этого я и стал петь на русском. Начинал на татарском, перешел на русский, теперь вот потихоньку начал писать на английском. Если мне удастся состыковаться с моими кумирами, записать совместные треки, значит, я достиг своей цели.

– И на этом завершишь свою карьеру?

– Нет, конечно. Это мое. В этом я нашел себя. Одно дело, если бы не нравилось людям, но им же нравится. Постоянно просят новые треки. Как я их брошу?!

– А ведь когда-то это для тебя было просто хобби…

– Да, на самом деле так. А сейчас это бизнес.

– Бизнес тоже сегодня есть, завтра его может и не быть.

– Но он же есть. Пока есть, надо успеть сделать. Да, не все песни, возможно, станут хитами. Какой из них зайдет – заранее не скажешь.

---

– Согласись, что это удивительно, когда простой парень из деревни за такое короткое время становится знаменитым на всю Россию. Может, у тебя была какая-то поддержка, кто-то продвигал тебя?

– Нет, откуда, кто? Я сам мечтал об этом, сам шел к цели. Это результат моего стремления быть ближе к своим кумирам. Все их поведение, даже походка, то, как они говорят, – все соответствует моему образу жизни. Поэтому я поставил себе цель и, несмотря ни на что, иду к ней. И всё.

– А какая песня сделала из тебя Нурминского?

– На татарской сцене – «105 км».

– Русскоязычная аудитория ее тоже слушает?

– Почему же нет?! Когда я выступаю в Москве, постоянно у меня эти песни просят.

– Но за последние три года ты не выпустил ни одного трека на татарском. Почему?

– Какой-то определенной причины нет. Просто писать сложно, поэтому не выпускаю. Ты же это знаешь. Когда все время общаешься на русском, подбирать рифму тяжело. Конечно, можно сесть и написать, надо просто не лениться, взяться. Я уже себе давал слово выпустить на татарском. Все равно это во мне есть, я начал творчество на татарском языке, и татарская аудитория у меня есть и сегодня. Поэтому я на татарском писать тоже буду, Алла бирса (первый за последние три года татарский трек Альберта Нурминского под названием «Альхамдулиллях» вышел в конце августа. – Авт.).

---

«Если проучусь еще два года, стану инженером-технологом с высшим образованием»

– У тебя есть образование, какая-то специальность?

– Окончил Казанский кооперативный институт. Если проучусь еще два года, стану инженером-технологом с высшим образованием. А музыкального образования нет.

– Сколько у тебя подписчиков на ютуб-канале и удается ли тебе получать доход от него?

– Подписчиков полтора миллиона. Конечно, деньги какие-то идут. Были некоторые трудности с выводом в связи с последними событиями в стране. Но все же успел вывести большую часть, пока доллар рос.

– Сколько стоит позвать Нурминского на банкет?

– Очень дорого.

– Есть конкретная сумма?

– Кто хочет, может позвонить моему менеджеру Марату и спросить. А я не хочу говорить.

---

– Ты веришь в дружбу?

– А вообще дружба, она есть? Если вот так, как мы с тобой, знать друг друга несколько лет, поддерживать друг друга, такой дружбе еще можно поверить. Испытанной годами, скажем так. А всякое общение по мелочи не считается дружбой.

– Какое предательство ты никогда не простил бы?

– Первое – измену любимой девушки, второе – когда человек, с которым работаешь, за твоей спиной творит какие-то «мутные» дела, – этого не простил бы. Если в тот момент, когда ты работаешь, кто-то сидит на твоей шее и отдыхает, к тому же еще получает за это деньги, – к такому человеку я близко больше не подойду.

«Я сам себя создал. Мне никто не помогал»

– Как считаешь, ты сам себя создал или все-таки ты просто продукт, созданный продюсером?

– Я сам себя создал. Мне никто не помогал, это стопроцентно. Ни у кого ничего не просил. Вплоть до соцсетей – все делал сам. Говорят же, на чужом горбу в рай не въедешь. Поэтому с продюсерами я не работаю. Одно время пробовал сотрудничать с московскими продюсерами, но мне не понравилось. Толку в этом не увидел, поэтому расторг договор.

– То есть сейчас у тебя нет никакого продюсера?

– Нет. Только концертный менеджер.

– Альберт, не боишься писать правду жизни?

– Конечно, об этом задумываешься… Иногда думаешь, как бы за эти тексты не пришли какие-нибудь претензии. Но понимаю, что никто ничего сказать не может, даже если будут такие, то я могу ответить на любой их вопрос. Поэтому не боюсь.

– Не пытались запретить какие-то твои песни? Если понимать их смысл, есть к чему придраться…

– Нет, слава богу. Все песни выходят, ни один еще не оставался невыпущенным. У меня есть свои критерии: про политику я не пишу. Эту тему стараюсь обходить. Прямым текстом ничего не заявлял. А так вроде придраться не к чему.

– Твое число – 105, у тебя и номер машины, телефон, весь бренд Нурминского связан с этим числом. Почему?

– Потому что моя родная деревня Норма (Балтасинский район РТ, – прим. Т-и) находится в 105 километрах от Казани. У меня и на татуировках есть это число. Этот 105-й километр многое для меня сделал, поэтому он мне очень дорог.

– Где ты сейчас работаешь?

– Официально – у себя, скажем, на заправке в селе Норма.

– А «Шаурма на районе» (кафе в Казани, – прим. Т-и)?

– Это не мое. Я лицо, просто бренд.

---

– Ты не участвуешь на мероприятиях в своем родном Балтасинском районе, ни в одном из них тебя не видели. Почему так получается?

– Не знаю, не могу сказать. Может быть, раньше поведение было не особо хорошее… Это же не только от меня зависит. В душу человеку не заглянешь. Для них я не Нурминский, а простой деревенский парень. Может быть, поэтому.

Потом, у меня же тематика специфическая. Не каждому она понятна. Точного ответа на этот вопрос нет. Спроси у них.

– Не задевает?

– Нет, сейчас уже все равно.

– Ты себя по национальности считаешь татарином? Ты же из межнациональной семьи.

– Ну и что?! У меня же папа татарин. Это же идет со стороны отца. Я тоже, как и все, хожу в мечеть, читаю молитвы. Как и вы, воспитывался в мусульманских традициях. Для себя я ислам выбрал давно. Поэтому считаю себя татарином.

«Не слежу за татарской эстрадой»

– Не хотел бы записать фит с каким-нибудь татарским рэпером?

– Мне это неинтересно. С каким-нибудь очень популярным артистом записал бы. «Заслуженный» он или нет – неважно. Если эта идея ему тоже будет интересна, можно сделать.

– С Венерой Ганиевой, например?

– А кто это, напомни?

– Народная артистка Татарстана и России…

– Я же татарских артистов не знаю. Скорее всего, они достойные большого уважения люди. Но поскольку не слежу за татарской эстрадой, мне они не знакомы. Пусть только не осуждают меня за это.

– Совсем не знаком с татарской эстрадой?

– Говорю же, нет. Знаю Салавата, Ришата (Тухватуллин, – прим. Т-и), Радика (Элвин Грей, – прим. Т-и), Ильназа Гарипова, Ильсию Бадретдинову и... подскажи, кто у нас на сцене активно двигается?

– Фирдус Тямаев?

– Да, еще его знаю. Но точнее, я просто слышал о них.

– С кем-нибудь из них дружишь?

– Ну как дружу… Таких друзей у меня нет. С Ришатом и Радиком общаемся. С ними тоже знакомы буквально пару лет. Друг – это же когда два-три раза в неделю звонишь, общаешься, ты в курсе его жизни. А мы иногда просто пересекаемся и можем поговорить. Бывают люди, просто по душе тебе, даже если не общаешься постоянно, достаточно знать, что он есть. Я с кем только не общаюсь, но с большинством – не так близко. У меня свой собственный взгляд на дружбу, отношусь к дружбе по-другому.

---

– А были такие – с простым парнем Альбертом Шарафутдиновым особо не считались, а как стал Нурминским – сразу захотели быть «другом»?

– Были. Стоит тебе чуть начать подниматься, даже те, кто не из числа твоих друзей, начинают к тебе тянуться. Но ты все равно видишь, кто есть кто. Поэтому таким я особо не открываюсь.

– В своих интервью ты говорил, что тебе неинтересно писать о любви. А сейчас можно услышать и такие песни. Что изменилось?

– Ничего не изменилось. Мне и сейчас это не интересно. Не мое это. Я и сейчас не сказал бы, что безумно отдался таким чувствам. Тема любви меня совершенно не вдохновляет. Мое – это вон улица, тема пацанов.

Недавно был в городе Грозном. Родные сказали – съезди, отдохни, и мы поехали. Конечно, там прекрасные виды, природа. Вроде бы должен смотреть на них и вдохновляться. Но этого не происходит. Вот если бы мне предложили вдохновиться, глядя на старые дома в Кировском районе Казани, я бы понял. Идешь, например, вечером по Кировскому району, а там старые дома, практически разрушенные. И вот на балконе такого дома стоит мужичок в старой рваной футболке и курит. Стоит, курит и думает о чем-то своем. Вот это мне интересно. Кто он, о чем он думает, когда вот так курит на своем балконе. Или, например, молодой пацан ремонтирует свою старую машину. Он же старается, возится, чтобы вечером поехать к своей любимой девушке. Не знаю, почему, вот такие картины меня вдохновляют. Старина... И какое-то стремление человека сделать что-то лучше, двигаться дальше, идти вперед… Как объяснить… Когда человек ставит себе какие-то цели, мечтает жить лучше… А если там окажешься во время заката, то солнце падает на эти старые дома, создается контраст… Так хорошо на это смотреть, так здорово. Просто даже не могу словами объяснить. Ну как вот это не напишешь?

Ну а что писать о красоте? О ней уже тысячу раз написано.

– Куда ты записываешь свои мысли?

– Раньше с собой постоянно возил тетрадку. А сейчас записываю в телефон, так удобнее.

«Какой смысл в люстре за несколько тысяч?»

– Есть такое выражение: «Если у вас есть больше, чем вам нужно, делайте стол шире, а не забор выше». Согласен?

– Моя цель не кому-то что-то доказать. «Вот смотрите, я заработал много денег, я крутой, у меня машина» и так далее – зачем мне это нужно? Я доволен нынешней свой жизнью. Дом теплый, мне хорошо, крыша есть, не протекает, удобно. Что мне еще менять? А что-то делать, чтобы просто похвастаться перед людьми, я не собираюсь. Подумай сама – вот висит люстра. Светит – светит, видно все – видно. Если так, то что еще тебе надо? Какой смысл в люстре за несколько тысяч? Одно дело, если сломалась, тогда надо менять. Мне кажется, перед человеком в первую очередь должен стоять вот этот вопрос: «Зачем мне это надо?» Если просто чтобы похвастаться, оно не нужно.

---

– Как тебе удалось сохранить такую вот простоту?

– Как это сохранить? Это либо есть, либо нет.

– У нас ведь как – стоит человеку немного подняться, тут же начинается звездная болезнь.

– Я знаю. Сам видел такое много раз. Знаешь, на этот вопрос я даже ответить не могу. Я на все смотрю легко. Вот я же езжу по многим городам. Почти везде мне предлагают выпить, покурить, еще что-то. Бесплатно! Я им отказываю, сам не знаю, как мне удается. Слава богу, к таким вещам у меня и «соблазна» нет. Мне они неинтересны. Сохранить себя – это зависит от самого человека и его характера. Человек всегда должен уметь держать себя в руках.

– Ты вообще не пьешь и не куришь?

– Да. Мне это не надо.

– Ты начинал с татарского рэпа, но перешел в русский. Что стало причиной?

– Русскоязычная аудитория намного шире. Можно было бы вести одновременно оба направления, но мне лень. В последнее время немного расслабился, действительно, надо поработать с собой. Хорошо, что задала такой вопрос. Обязательно надо взять себя в руки и писать на татарском. Человек ведь такой – чуть появились деньги, он уже расслабляется. А что, у тебя есть завтра что покушать и где поспать, что еще надо? А вот если денег нет даже на еду, тогда уже начинаешь соображать. Поэтому чтобы человека немного растормошить, нужен некоторый «голод». После твоих слов вот задумался.

– Ты уже много лет не даешь интервью СМИ, почему?

– Мне это неинтересно. К тебе на интервью тоже пришел просто потому, что обещал. У меня нет такого, чтобы «хайпануть» в татарской эстраде. Свой путь я ведь уже нашел. Вот сейчас прочитают это, и скажут «о-о-о, Альберт зажрался». Но я иногда себе разрешаю так вести себя. Может быть, важничаю слегка. Действительно, нельзя забывать, где ты начинал.

Татарская аудитория пусть будет. Я вот сейчас понял. После никаха все татарские СМИ меня поздравляли. Хотя ставил фото даже не для того, чтобы похвастаться. Мне такие сплетни, интриги не нужны. Шоу-бизнес – это грязь, а никах – это что-то святое, что нельзя трогать. Это же твоя клятва перед Богом. Никах – это не из числа новостей, на которых можно хайпануть. А здесь из-за того, что я медийная личность, люди это раздули. Я не был готов к такому шуму. Там же еще и машина моря грязная, ты заметила? Даже стыдно немного стало. Я понимаю, что сегодня такого не избежать, поэтому, видимо, остается только привыкать.

– Когда Казань увидит сольный концерт Нурминского? Он будет?

– Будет, конечно. Самая большая аудитория у меня как раз в Казани и Москве. Если до этого запишу новые треки на татарском, их тоже исполню. А старые – у них уже и аранжировка старая, а если сделать новые, то будут звучать по-другому. На нынешней аппаратуре они будут звучать плохо, поэтому не могу обещать, что они будут. Эти старые татарские треки я же все делал сам. Еще мало чего умел, просто смотрел в интернете и пробовал что-то делать. На домашнем компьютере, на микрофон за 150 рублей. А еще люди их слушают, вообще удивительно.

---

– Говорят, Нурминский – король татарского рэпа...

– В самом деле? Да ну… Я не могу дать себе какую-то оценку, если люди хотят так думать, пусть так будет. Не говорят же что-то плохое, наверное? Это главное.

– Кто следит за твоим творчеством, знают, что у Нурминского есть дневник «План по завоеванию мира». Что сейчас в твоем списке?

– До этого там стояли пункты альбом, «гелик», загранпаспорт и Лос-Анджелес. Только один пока без галочки.

– Альбом выпустил, машину купил, загранпаспорт готов. Остается только Лос-Анджелес.

– Да. Если будет возможность переехать, я перееду туда. Представь только, если я в Лос-Анджелесе буду читать рэп на татарском и русском языке, это значит, что я наш родной язык подниму на еще один уровень. Там совершенно другое отношение к музыке. Даже не сравнить с тем, что у нас. Хип-хоп и множество других музыкальных жанров пришли к нам оттуда. Несколько лет назад я туда съездил всего на пару недель. Даже за эти две недели я познакомился с людьми, которые делают треки всемирно известным артистам. А если бы остался на месяц или больше? Если с такими людьми я запишу трек на татарском языке, какое огромное дело я сделаю для себя.

– Участвуешь в благотворительных концертах?

– Стараюсь не отказывать, если зовут. Но это не такая тема, чтобы публично обсуждать, поэтому не спрашивай.

– До этого в своих интервью ты всегда обходил этот вопрос. Но я не могу задать его, даже если тебе тяжело. Почти в каждой твоей песне есть твой брат. Эта рана никогда не заживет?

– Рана… Потерять было очень тяжело, да. Он был моей опорой. Я вырос на его примере. И сейчас, когда мне трудно, представляю вместо себя брата и думаю, как бы он поступил в этой ситуации. Через него нахожу ответы на свои вопросы. В своих песнях я вспоминаю не только брата, но и отца и показываю, что никогда не перестану любить и уважать их. Потому что они и сейчас нас слышат и радуются за нас. И хотя отца и брата нет рядом, есть близкие, которые когда-то сделали этот мир удобным для моей жизни. Поэтому я благодарен своему настоящему. Да, близкие уходят, но останавливаться на одном месте из-за этого не надо. Уже почти 15 лет прошло… Но они все так же в моем сердце. Поэтому хочу, чтобы они жили в моих песнях.

 

Автор: Гулина Шайхи, intertat.tatar; перевод с татарского
Источник материала: tatar-inform.ru

Фоторепортаж: © Рамиль Гали / «Татар-информ»