«Ты тут у всех выпытываешь тайны, а мне хочется с тобой сделать выпуск»
Фото: из личного архива Резеды Хаертдиновой
- Есть какие-то темы, на которые ты боишься говорить, Резеда?
- Нет. Не то, что боюсь. Не хочу отвечать - такие вопросы могут быть. Наверное, зависит от вопроса.
- Ты сама бываешь в роли задающего вопросы - в своей интернет-передаче. Для каждого гостя специально подбираешь вопросы?
-Мои гости ведь люди из нашего театра, поэтому я готовлю вопрос исходя из того, что я знаю о человеке. Например, мне хочется спросить его о чем-то, но просто так, без повода ведь не подойдешь, не спросишь. А в рамках передачи я это могу сделать. Они отвечают.
- Наверняка бывают такие, кто потом говорит “зачем ты задала мне этот вопрос”.
- Такого ни разу не было. Кто-то просто не приходит. Да, есть такие, кто отказывается.
- Чего они боятся? Вопросов?
- Говорят «я еще не готов».
- А разве не театр их к тебе отправляет, административным путем?
- Нет, нет! Мы работаем сами. Например, Раушан Мухаметзянов очень долго собирался. Я его уговаривала долго. Все говорил “я не готов”. Не думаю, что у Раушана Мухаметзянова были какие-то секреты, которые нельзя рассказывать. Но он долго готовился.
- И не бывает таких, кто после записи жалеет о сказанном и просит не публиковать?
- Фейма апа Бикмуратова сказала: «Кажется, я наговорила лишнего, пока не выпускай, пожалуйста».
- И ты не выпустила?
- Я подождала немного, несколько раз внимательно посмотрела запись, и не заметила там ничего страшного. Затем выпустила.
- Сколько уже выпусков у тебя было?
- Около пятнадцати.
- У вас примерно 40 артистов. Значит, впереди еще 25 выпусков.
- Да.
- С тобой выпуск будет? Кто его сделает?
- Недавно Динар Хуснутдинов тоже это спросил. Он говорит: “Ты тут у всех выпытываешь тайны, а мне хочется с тобой сделать выпуск”. Но кто придумает для меня вопросы, спросила я. Он сказал, что придумает сам. Поэтому, может быть, сделаем этот выпуск с Динаром.
«Я считаю, что именно в первое мгновение человек показывает свою самую естественную и искреннюю реакцию на вопрос или тему»
- А при выборе вопросов ты советуешься с кем-нибудь?
- Нет. Их никто не видит. Мы обычно записываем два выпуска в один день. Раньше я оставляла сердечки с вопросами в студии, и оператор, пока я переодевалась, раскладывал их на столе. Потом я перестала так делать. Для меня важно, чтобы вопросы действительно прозвучали неожиданно. Не для того, чтобы как-то напугать человека. Я хочу увидеть эмоцию - самую первую, когда человек читает вопрос.
Я считаю, что именно в первое мгновение человек показывает свою самую естественную и искреннюю реакцию на вопрос или тему. Дальше, если он начинает обдумывать ответ, уже старается как-то приукрасить, соврать. Может быть, вы не согласны со мной, но мне кажется, что это так. Тем более, мы - артисты, привыкли быть перед публикой, и нам хочется выглядеть красиво, говорить красиво, говорить о красоте.
- Но вдруг «архив памяти» у человека настолько большой, что он в первое же мгновение и не дойдет до самых его глубин? Получается, ты не даешь человеку время, чтобы дойти до них.
- Нет, мы доходим. Уже после того, как первая эмоция проявлена, я задаю дополнительные вопросы. Если бы мы ограничивались эти 10 вопросами, то передача вышла бы всего на 10 минут.
- Это шоу делается по заказу театра? Твоя работа оплачивается?
- Я же работаю в театре и получаю зарплату. Это - творчество, и оно мне понравилось. Поскольку мы не казанский театр, на телевидение мы тоже не часто ходим. Артисты в Казани могут быстро сходить на эфир и пойти к себе на работу. А нам, чтобы приехать на телевидение в Казани, надо потратить целый день. Поэтому я подумала, что мы и сами это можем делать. Изучаю человека, придумываю вопросы, а в конце и подарки дарю гостю. Я не придерживаюсь того, чтобы за каждую свою работу просить деньги.
- Ты молодец.
- Если кто-то считает, что он артист и ему следует просто играть на сцене, что ему платят только за это - тоже нельзя осуждать. Наверное, все зависит от самого человека.
«Началось с того, что театру нужна была комедия. «Ты попробуй написать, а мы почитаем»
- Когда ты поняла, что можешь еще и писать?
- Иногда я писала стихи. А первой заметила и вдохновила меня на создание сценариев, произведений, которые можно ставить на сцене - директор нашего театра Фарида Исмагилова. Это было на 9 мая. В этот день еще и день рождения наших артистов Рафика Тагирова и Римы Гайсиной. Нас также отправляют поучаствовать в параде. «Пока есть свободное время, быстренько поздравим наших артистов”, - сказала Фарида Багисовна. Взяли отрывок из спектакля «Эх, Уфа кызлары», я написала текст поздравления. Тогда Фарида Багисовна сказала: «Оказывается, у тебя есть и такой талант, его надо развивать”. Я очень ей благодарна! Она, как-то, умеет своевременно все замечать. Она видит, что артиста надо поддержать, и благодаря ей многие артисты развивались. Нет такого, чтобы она сказала - этот еще не дорос, пусть пока не работает. Увидит хотя бы искорку, хоть маленькую способность - старается это развить.
- В чем выразилась ее поддержка в твоем случае, расскажи подробнее?
- Я даже не думала, что моя пьеса “Киңәш кирәк” может быть поставлена.
- Как появилась идея спектакля?
- Началось с того, что театру нужна была комедия. «Ты попробуй написать, а мы почитаем», – сказала Фарида Багисовна. Я написала пьесу. Даже названия у нее не было. Мы ее с Динаром прочитали. Даже в мыслях не было, что ее может поставить Динар, но я ее, почему-то, дала почитать Динару. Тут, буквально спустя неделю, к нам приехал Ильгиз Зайниев ставить спектакль. Принес свою пьесу «Мәхәббәт элмәге». Знаете, тут случилось невероятное. Ильгиз ведь просто написал и привез свою пьесу, она нигде не была опубликована, я ее нигде не видела. Но наши пьесы в чем-то были схожи! Вот мы сидим с Ильгизом Зайниевым на читке его пьесы, а Динар постоянно оборачивается и смотрит на меня: «Мне это что, показалось?”. Мы были потрясены. Я свою пьесу тогда убрала.
- Ильгизу показала?
- Нет.
- И он не знает, что есть такая пьеса, очень похожая на его пьесу, но созданная с ней параллельно?
- Нет, не знает. Знаем только мы с Динаром. Мы действительно очень удивились. Я не скажу, что эти пьесы одинаковые, но в каких-то моментах они пересекаются. Я про эту пьесу в целом, забыла. Но Фарида Багисовна о ней напомнила. Попросила снова подумать. Динар ее достал, но я уже отказалась продолжать работу над ней, потому что эти места все равно выглядели бы как заплатки. Динар отобрал оттуда места, которые ему понравились, и мы стали писать новую пьесу. Так появилась комедия «Киңәш кирәк».
«Во всем слушалась Динара. Очень старалась не ссориться»
- Ты написала, а Динар поставил, так? Или все делали вместе?
- Мое видение одно, а режиссера - другое. Динар и сам говорит: «Мне нравится, когда Резеда сидит рядом и делает то, что я скажу». Также он говорит: “Когда Резеда выходит на сцену и начинает работать как актриса, мне такая Резеда не нравится, потому что она начинает ссориться». Артисты ведь люди эмоциональные. Когда пишу, я приношу ему написанное, и ему нравится. «Давай работать вместе, но ты - не в качестве актрисы», – говорит он мне.
- Ты не играла в этом спектакле?
- Играла. Во всем слушалась Динара. Очень старалась не ссориться.
- Значит, ты теперь «законный» драматург, через ТАИС идут авторские…
- Есть такой закон?
- Если на афише твое имя, и получаешь деньги через ТАИС, значит, драматург. Еще одну поставят - можешь быть принята в Союз писателей.
- Я пока не знаю этих порядков.
- Уже работаешь над чем-то еще?
- Есть и вещи в работе, и задумки. Но я поняла одно… Я сейчас много читаю, тем более, заочно учусь в филологическом отделении Челнинского пединститута. Чем больше читаю, тем яснее становится для меня - чтобы написать пьесу, наверное, надо знать артистов театра, где она будет поставлена. Будет лучше, если пьесу создадут драматург и режиссер вместе. Тогда и произведение будет более совершенным. Нам с Динаром было удобно вместе работать. Мы можем даже посреди ночи прийти к друг другу. Динар звонит в 3 часа ночи, мы начинаем обсуждать, и он говорит: “Подожди, сейчас приеду». Я ему: «Не, ты не приходи сейчас, увидимся на работе». Чтобы получилось хорошее произведение, видимо, надо хорошо знать внутренний мир театра и писать вместе.
«Ильгиза Зайниева любит не только наш театр, но и все театры»
- Получается, у каждого театра должен быть свой драматург.
- Не в самом театре, а близкий театру. Например, Туфан абый интересовался каждым театром, и близко знал каждого артиста в каждой труппе. Туфан абый он же гений. Читаю его пьесы. Я еще помню, как Туфан абый приезжал к нам, и смотрел у нас свой спектакль «Акбай һәм сарык малае». Он подошел к каждому из нас, обнимал, всех нас знал по имени. Поэтому, я думаю, что хорошая пьеса создается, когда автор знает театр изнутри.
- В каком жанре эти вещи, которые ты начала писать?
- Я не люблю говорить о незавершенных работах.
- А жанр?
- Жанр тоже не скажу.
- Ты согласна с утверждением, что «зритель любит комедию»? Или это просто придумали сами театры?
- Я не согласна с утверждением, что театры придумали такое, потому что комедию и ставить, и играть сложнее. Зачем театру усложнять себе жизнь? Мы говорим, что должны работать для народа. Говорим так с гордостью, в высоком смысле. Но нет такого, что мы должны смешить людей. И люди разные. И душевное состояние у людей может быть разным - сегодня хочется посмеяться, а завтра - поплакать.
- Ты немного причастна и к спектаклю «Ат карагы» (“Конокрад”) Туфана Миннуллина, поставленному в вашем театре. Нравится спектакль?
- Конечно. Я этот спектакль очень люблю. Потому что там играет мой сын. Мы к нему с Ризваном очень ответственно готовимся. Повторяем все песни. Мой сын знает, кто такой Туфан абый. Когда сегодня некоторые татарские дети даже говорить на татарском не могут, знать таких личностей, как Туфан абый - это тоже многого стоит. Я очень горжусь, что он знает.
- Туфан абый был драматургом “номер один”. Сегодня из активно работающих автором кто является первым номером, хочу спросить я - хотя ответ мы обе уже знаем.
- Ильгиз Зайниев. Его, наверное, любит не только наш театр, но и все театры. Человек может быть великим драматургом, режиссером, артистом, но если у человека в первую очередь есть человечность, то он добивается успеха, я думаю. Ильгиз - для меня с точки зрения человечности настоящий человек.
«Действительно, очень много свалилось вас на мою голову. Парочку из вас я бы и сам отправил обратно»
- Ваша группа училась на курсе Ильдара Хайруллина и уехала в Альметьевск, верно? Потому что это был специальный набор для Альметьевского театра.
- Да. Из ребят - Ильшат Агиев, Раушан Мухаметзянов, Динар Хуснутдинов, Айрат Мифтахов, из девчонок мы с Айгуль. Потом она сказала, что ей надо ухаживать за мамой, и уехала обратно. В театре нас очень тепло встретили. Поначалу, поскольку жилья не было, мы все вместе временно разместились в одной квартире. В тот момент мы еще даже не отошли от студенческого образа жизни: если ребята вовремя не приходили в театр, о них всегда спрашивали у меня. Ильшат однажды, недовольный чем-то, режиссеру Ильясу Гараевичу сказал: «И вообще, мы и уехать обратно можем». Он такой у нас, открытый, непосредственный. Ильяс Гараевич смотрел некоторое время, и сказал: «Действительно, очень много свалилось вас на мою голову. Парочку из вас я бы и сам отправил обратно». Он ушел, уже совсем устав от нас. Мы просто “свалились” в тишину, и нас было много.
- С Ильсуром познакомились уже в театре?
- Он учился в Елабуге. Устроился на работу в Альметьевский театр, и ушел в армию. В том же году, когда он вернулся, мы пришли в театр.
- Как это ты решила взять фамилию мужа? Обычно актрисы особо не меняют своих фамилий.
- Я была Сафиной. Короткая звучная фамилия. События в жизни так повернулись, и я в какой-то момент стала известной как Хаертдинова.
«Потом мне говорит: «Ты, наверное, очень правильный человек, да?»
- Ты пишешь стихи. О чем пишутся - любовь, или философия?
- Есть и такие, и такие. Стихи ведь не то, что пишется намеренно - дайка, напишу об этом, или другом. Что-то появляется у тебя в душе, встаешь и записываешь. Иногда без финала, и так остается. А потом и финал может прийти. Если не запишешь, улетает - забываешь. Мне предлагали писать музыку к моим стихам. «Напишем и продадим песню, заработаем», – говорят. Я не могу так писать. Даже пробовала сесть и написать, просто чтобы понять, могу или нет. Не получается. Я говорю - берите какие есть и пойте. Я не продаю стихов. Может быть, есть какие-то законы, по которым пишутся тексты для песен, возможно, когда-нибудь я их изучу.
- А не можешь сама же написать музыку, и петь свои песни?
- Я пою, но музыку писать не могу.
- Авторские песни, например? Взять гитару, петь свои песни… Не можешь так? Как автор-исполнитель.
- На гитаре играть не умею. Это мне не совсем близко, и мне даже немного смешно, когда говорят “автор-исполнитель”. Не могут же все становиться авторами-исполнителями. Их, наверное, должно быть 1-2 человека. Или сейчас так много талантливых людей? Если когда-нибудь кто-то напишет музыку к моим стихам, и я исполню, значит, я буду автором-исполнителем?
- Раз музыка не твоя, значит нет.
- Ну, тогда я не стану автором-исполнителем, раз не умею писать музыку. Мелодии пока мне не приходят. Только стихи.
- Вот смотрю на тебя, и ты даже не похожа на артистку - отвечаешь прямо и правильно, не строишь из себя кого-то…
- Александр Далматов перед тем, как начать работу над киноспектаклем «Фәхрине үтереп ташладылар» (“Час суда”), сделал небольшой кастинг. Потом мне говорит: «Ты наверное, очень правильный человек, да?». Я поначалу его не поняла, мы посмеялись и все. А потом задумалась, и пришла к выводу, что правда в этом какая-то есть. Это наверное, не так уж и правильно, иногда, видимо, надо дать себе возможность ошибиться. Я не говорю, что всегда поступаю исключительно правильно, но я много думаю. Не помню, чтобы я когда-либо переставала думать.
«В Альметьевск я приехала просто, чтобы попробовать поработать в театре»
- С кем делишься мыслями? Ильсура донимаешь, рассказывая, что у тебя в голове?
- Я ему рассказываю свои мысли. Надоедаю ему этим, или нет - не знаю.
- Он тебя понимает, или просто выслушивает?
- Понимает. Иногда и спорит. Если я человек правильный, то он даже правильнее меня.
- После того, как с ним обсудили, ты меняешь свое мнение?
- В каких-то незначительных вопросах - нет. А когда какой-то серьезный шаг, то, конечно, я его слушаюсь. Он - самый мудрый и трезво рассуждающий человек в моем окружении. Он театр знает очень хорошо и хорошо знает меня. Я иногда, как женщина, могу быть эмоциональной. Он аккуратно меня успокаивает. В большинстве случаев точка зрения Ильсура побеждает.
- Есть какое-то качество мужа, которое тебе не нравится? Пытаешься его перевоспитать?
- Судьба меня свела с человеком, которого не надо менять. Это видимо мой человек. Не могу сказать, что мы витаем в облаках от любви, мы оба реалисты. Как женщина, я, может быть чуть мягче, Ильсур совсем реалист. Не живет пустыми мечтами. Если сказал нет, значит нет. Иногда мне говорят: “Попробуй поговорить с ним, не согласится ли он?”. Я спрашиваю: “А что сказал Ильсур?”. Если сказал нет, я даже не обещаю поговорить. Все его поступки предельно обдуманные.
- Говорят, он долго тебя добивался.
- Вы тоже это знаете? Да, долго.
- И почему же ты тянула?
- В Альметьевск я приехала просто, чтобы попробовать поработать в театре. Потому что в Казани у меня был молодой человек, с которым я встречалась. Когда я сказала, что уезжаю в Альметьевск, он расстроился.
«Пообщались с Рушаном Мухаметзяновым. И он говорит: «Вам хорошо - вы богатые». Посмеялась от души»
- Раз в Казани парень, не искала себе там театр?
- Когда он начал говорить: «Не останешься в Казани? У нас планы», я попробовала пойти в Кариевский театр. Я просто хотела поработать в театре немного, раз уж училась в театральном. Тогда директором был Роберт Муртазин, он сказал - приходи завтра. Но за эту ночь я поняла, что хочу ехать в Альметьевск. Потому что мы были знакомы с Фаридой Багисовной, она смотрела все дипломные спектакли. Так я уехала в Альметьевск. Мой парень каждый день ездил из Казани ко мне, бедненький. Так шли наши отношения, но тут откуда-то появился Ильсур, я даже не поняла. Я говорю: “У меня парень”. Ильсур говорит: “Разве это парень, то он есть, то его нет. Забудь уже его». Вот так в шутку все началось, и начали встречаться. Помню, как Сакина Минханова во время гастролей в Башкортостане уговаривала: «Резеда, такой хороший парень за тобой ходит, не будь глупой! В театре на пару будете работать, это же большое счастье”. Ильсур довольно долго ходил, несладко пришлось ему, наверное. Я тому парню сказала: «Я остаюсь в Альметьевске, если планы у тебя серьезные, можешь переехать». Я знала, что он этого не сделает, у него хорошая работа в Казани, квартира, машина - он был готов жениться.
- А в Альметьевске - не такой обеспеченный Ильсур…
- Да. Мы поднимались вместе. Ни он, ни я у наших родителей квартир, машин не просили.
- Значит, вы сейчас живете на зарплату от театра, и в целом довольны.
- Ильсур ведет детскую театральную студию «Тылсым». Он занимается с детьми. Что касается денег, говорят же, чем больше денег, тем больше их надо. Может и так. Сейчас все построено на деньгах. Не получается быть довольными тем что имеешь, надо работать. Никто тебе ничего на блюдечке не принесет.
А что касается зарплаты артиста… Мы театр любим. Говорят, сцена - только молодым. Я бы по-другому развернула эту фразу: сегодня не сцена только молодым, а молодым - только сцена. Нам нужен только театр, и нам для творчества все открыто. Я за это Альметьевскому театру очень благодарна. Только и ждут, как предложишь что-то попробовать сделать. Сейчас ведь и к артистам нет такого восторженного отношения от зрителя, как было раньше. Тогда артистов во время их гастролей люди звали в гости, в баню, просили их остановиться в их домах. Сейчас не так. Внимания нам не много. И квартир бесплатно не дают. Но если любишь сцену, наверное, можешь удержаться в театре. Я не говорю, что раньше артистам было легко - по плохим дорогам, в холод и зной ездили, гастролировали. Но, возможно, в те времена получить квартиру не так сложно было, поэтому положение наше, в целом, видимо, можно считать одинаковым. Какие сегодня цены! Одним словом, у каждой эпохи свои плюсы и свои проблемы.
- А вам денег хватает?
- Нам денег хватает… Тут недавно после мастер-класса в Нижнекамске по дороге пообщались с Рушаном Мухаметзяновым. И он говорит: «Вам хорошо - вы богатые». Посмеялась от души.
«Я считаю, что к тому, что дети знают татарский, не причастны ни детский садик, ни школа»
- Но он же с чего-то взял это, значит, со стороны вы кажетесь такими.
- Наверное, это от состояния души человека. Мы не жалуемся, поэтому выглядим такими. Мы тоже работаем в том же театре, как и остальные, получаем ту же зарплату. Конечно, Ильсур работает в своей детской студии. Конечно, он не может работать бесплатно. Когда говорят: «Ильсур же он богатый», я всегда шучу - да, Ильсур богатый, потому что его жена по салонам не ходит. Если бы жена ходила в салоны, у Ильсура тоже не было бы денег.
- Умеешь распоряжаться деньгами, значит…
- ...считаю себя такой. Не пытаюсь гнаться за другими, например, в одежде. Не бывает так, чтобы увидела какую-то вещь на человеке, и сказала себе - хочу такую же.
- Разве у тебя в гардеробе не 20 платьев и столько пар туфель и сумочек к ним?
- Если у меня две вещи, одну я дарю кому-нибудь. Лишнее не люблю.
- Квартира ваша в ипотеке?
- Да. Когда мы ее купили, с Ильсуром вместе сделали ремонт, поклеили обои.
- У вас двое детей, верно?
- Да. Ризван (9 лет) и Хаят.
- Недавно Марат Готович встретился с молодыми писателями на тему “татарский язык в семье”.
- Я читала.
- Если бы ты была на такой встрече, какие у тебя были бы предложения?
- Я могу сказать по своим детям - они оба хорошо говорят и на татарском, и на русском языке. Я считаю, что к тому, что они знают татарский, не причастны ни детский садик, ни школа. Потому что с рождения мы с ними говорим на родном языке. Причем, никогда не приходилось заставлять, одергивать, “ну-ка, говорите по-татарски”, это идет как-то естественно. У младшей иногда проскакивают какие-то слова, но старший говорит чисто на татарском.
«Ну вот, одна ответственность с тебя снята, нет понятия «язык отца», значит, это я должна научить языку»
- На Ризвана школа не влияет?
- Он учится в татарской гимназии. Спросят по-татарски - отвечает на татарском, по-русски - на русском. У меня пара знакомых отдали своих детей в нашу гимназию, чтобы они освоили татарский. Я говорю им, что не получится, потому что они сами с детьми говорят на русском. На перемене дети все общаются на русском, но Ризван дома уже полностью переходит на татарский.
Мое предложение - надо дома говорить. Ребенок будет знать татарский или нет - это идет от родителей. Это мое мнение, и я на 100 процентов убеждена в этом.
- Других предложений нет?
- А что делать? Школа же дает свои 2 часа татарского в неделю. Мне кажется, в школе уроки должны быть с упором на разговорную практику.
- А каких-то идей, на которые надо просить деньги, у тебя нет? Знаешь сколько народу ходит возле комиссии с предложениями.
- Ради денег? Не знаю.
- Что еще ты могла бы сделать, чтобы татарские дети знали родной язык?
- Я могу своих детей научить говорить на татарском, это мой вклад в сохранение нации. Я могу завещать своему сыну, чтобы он тоже учил своих детей языку. Если мои дети научат своих детей, значит, только из нашей семьи 6 татар. Каким же еще способом развивать нацию? Не думаю, что достаточно читать стихи один раз в год на Празднике поэзии. Чтобы язык не исчезал, наверное, не нужны какие-то проекты, доклады, а просто надо говорить на этом языке. Вот же, мы с тобой прекрасно общаемся.
Мы Ризвана сначала отдали в детсад рядом с домом. У нас ведь даже в голове нет такого, что он начнет говорить по-русски. Он пришел с садика и начал отвечать на русском. Я пошла в садик, воспитатель меня не понимает, потому что она Ольга Дмитриевна. А это была татарская группа в садике. Там у них половину дня татароязычная воспитательница, затем они меняются. Я не говорю, чтобы ребенок не знал русского языка, это без сомнения, необходимо, пусть изучает, знает его, но я все-таки сказала, что такой подход в татарской группе мне не нравится. А потом в нашей группе осталась только одна воспитательница…
Мне один человек дал мудрый совет. Он сказал: “Ребенка родному языку должна научить мать, потому что татарский язык - “ана теле” - язык матери. Это не язык отца, не надо перекладывать на отцов”. Это я запомнила. Еще пошутила с Ильсуром: “Ну вот, одна ответственность с тебя снята, нет понятия “язык отца”, значит, это я должна научить языку”.
«Я думаю на татарском, и мне читать на татарском легче»
- Тогда мамы должны быть свободны от зарабатывания денег. Разве так получится?
- Да, сейчас мужчины и женщины одинаково отвечают за обеспечение семьи. Если бы матери были свободные, они могли бы заниматься обучением языку.
- Книги читаешь? Что читаешь - татарскую литературу, мировую?
- Наверное, больше татарскую литературу. Я думаю на татарском, и мне читать на татарском легче. Мне приятно читать татарскую книгу. Это меня как-то вдохновляет, что-ли.
- Качеством довольна?
- Разные есть книги. Но не бросаю недочитанной, всегда дочитываю. Потому что я отношусь к книге как к труду. Автор ее написал, она издана, поэтому должна быть прочитана.
- Не бывает иногда жаль тратить время?
- Нет. Если эта книга вышла, почему же она не должна быть прочитана?!
- Последняя прочитанная тобой книга?
- Не скажу. Вы можете критиковать мой выбор. Вдруг скажете - неужели смогла дочитать такое?
«Могу повторить миллион раз - Альметьевский театр я очень люблю»
Но если мне есть что сказать по книге, значит, я ее тоже читала. Не могу похвастаться тем, что читаю все новинки. А так, если бы ты сказала, возможно, я бы тоже заинтересовалась. Находишь время для чтения книг? Многие говорят, что у них нет времени.
У меня 2 часа свободного времени на чтение книг. Пока Ильсур в студии, я с детьми дома. Ризван приходит со школы, Хаят с садика, и они вместе играют. Это время их общения. Я к этому времени уже справляюсь со всеми домашними делами и посвящаю время себе - я читаю. Ночью я не читаю, сама пишу.
У нас книг очень много. Чтобы человек мог работать над собой, сейчас все есть, нужно только желание.
- Ты свое будущее видишь в театре? В молодости, когда ты яркая, заметная - это понятно. А если потом начнет казаться, что ты уже не можешь так ярко “сиять” - все равно мечтаешь работать в театре?
- Я театр очень люблю. Очень люблю сцену. Люблю каждый созданный мной образ. Кем бы я ни была, хочу быть в творчестве. Могу повторить миллион раз - Альметьевский театр я очень люблю. Если мне в будущем скажут, что я не такая яркая для сцены, скажут, “ты просто пиши” - буду писать. Если скажут, не пиши ничего, а будь на сцене - сделаю так. Я не могу себя представить вне театра.
- А режиссура, педагогика? Ты же работаешь с Ильсуром в детской студии, наверное?
- Нет. У всех вызывает вопросы то, что я не работаю там. В студии преподают наши другие актрисы - кто-то сценическую речь, кто-то танец…
«Сказала ему: “Работай спокойно, дом беру на себя»
- Ильсур тебя не взял? Или сама не захотела?
- Причина очень простая - у нас есть дети. Если мы вдвоем целыми днями будем пропадать на работе, кто будет с детьми? Оставлять кому-то, постоянно их возить куда-то - я не хочу так. Я попросила его: “Если тебе не нужна именно я для преподавания, пожалуйста, не трогай меня”. Потому что я в первую очередь мама. Моя главная миссия в жизни - это, и я должна ее выполнить. Когда я “сияю” как актриса, писательница, в это же время за мной много обязательств, среди них дети - на первом месте.
После рождения нашего первого ребенка я душой немного отошла от театра. С появлением первого ребенка будто открылся новый мир, жизнь пошла совсем в другом направлении. Я даже начала думать, как счастливо живут люди вне театра. Просто спокойно сесть дома одна и попить чаю - даже это счастье. В этот период я Ильсура “отпустила на свободу”. Сказала ему: “Работай спокойно, дом беру на себя». Пока я была в декрете, он выпустил несколько ролей, много работал. Я была согласна с тем, что не имела ролей, потому что у меня была еще более большая роль - я была мамой.
- Как долго длилась эйфория? Не думаю, что долго.
- Я бы еще дальше ходила в эйфории. Пришел Ильгиз Зайниев в театр, начал ставить спектакль по пьесе Ярославы Пулинович “Земля Эльзы”. Он спросил, не вышла ли я еще на работу, тогда Фарида Багисовна мне позвонила.
«Ко второму ребенку я пришла осознанно»
- Значит, эйфорию нарушил Ильгиз?
- Я вышла для этого спектакля. Но сначала спросила, будет ли там Ильсур. Его там не было, значит, он мог сидеть с ребенком. Таким образом, моя эйфория растворилась, как туман.
- А когда родился второй ребенок, эйфория вернулась?
- Ко второму ребенку я пришла осознанно. Когда узнали, что будет девочка, там такие чувства! Но в этот раз не получилось полтора года пропадать и предаваться чувствам - ходила в театр, играла свои спектакли.
Эта эйфория еще повторится?
Все в руках Всевышнего.
- Но вы же реалисты.
- Как реалисты, в планах нет. У нас есть дочка, есть сын, слава богу!
- Как мама, воспитывающая детей, детские стихи пишутся?
- Пишутся… Как бы правильно объяснить? Если появляются детские стихи, я даю их выучить сыну. Он рассказывает, и говорит: “Наверное, это ты сама написала”.
- В хорошем смысле говорит, то есть это комплимент?
- Он же еще ребенок, не может точно объяснить - хорошо это или плохо. Поэтому я не знаю, какие это стихи, и не могу их опубликовать. Может быть, чтобы услышать мнение, жду, пока вырастут дети.
Автор: Рузиля Мухамматова, перевод с татарского
Источник материала: intertat.tatar
