«Это не колонка в газете, это не лекция в ютубе, это Риза Фахретдинов на девятиэтажном доме»
У нас сегодня максимально открытый разговор, если есть идеи, вопросы, можно будет задавать участникам сегодняшнего мероприятия.
Я очень рад всех приветствовать и очень хорошо, что в стенах Института истории проходит такое мероприятие, которое ставит перед собой такую концептуальную, парадигмальную задачу для постройки площадки для диалога, разговора между разными мирами – мирами, каждому из которых принадлежит свой особый язык или даже мировоззрение, будь то язык власти государственных управленцев, будь то язык художников и тех, кто реализует эти проекты на стенах городов, или будь то эксперты, ученые, которые или в тиши кабинетов изучают историю современности, или же в поле пытаются понять, из чего состоит камень межевой культуры.
В этом я вижу большую задачу и сегодняшнего мероприятия, и нашего взаимодействия в целом, нашего проекта, который, как мне кажется, опять же очень полезен с разных точек зрения. Понятно и очень хорошо, что есть такой запрос и от «Татнефти», и от Института изучения стрит-арта. Мы до того, как начали конференцию, как раз разговаривали о методах и формах и необходимости вообще популяризации науки. Вспомнили тут и общее сознание, и другие разные инициативы, которые существуют и сейчас конкретно реанимируются, реабилитируются.
Здесь, в принципе, мы видим одну из форм такой популяризации, но понятую немножко иначе, то есть это не колонка в газете, это не лекция в ютубе, это Риза Фахретдинов на девятиэтажном доме. Здесь большое пространство для символики, большое пространство для того, чтобы вшить в ткань повседневности некий взгляд, некий дискурс или предложить его.
«Пространство воспитывает тип личности»
Дело в том, что можем в кабинетах приходить или не приходить к различным идеям, можно тешить себя надеждой, что мы до чего-то договорились, но хаос повседневности большого города заключается в том, что все эти предметы – они присваиваются, переосмысливаются, и поэтому практикуются разными авторами, группами, сферами интересов и эволюционируют во времени, что в принципе автор текста визуального или какого-либо иного – он теряет власть над предметом своего труда. Эти объекты – они продолжают жить в ткани города. В этом, наверное, какая-то особенная есть черта нашего контекста, потому что было бы более логично, на самом деле, чтобы эти объекты жили короткую жизнь – художник или эксперт, они высказались, это появилось на стене города, пожило немножко, и потом это высказывание свернулось для того, чтобы предоставить место для другого высказывания. Но у нас ввиду традиции бережливости – будем надеяться, будут жить долгую-долгую жизнь – и это открывает дорогу для того, чтобы эти символы жили, на самом деле должны следить за ними. Тут опять же открывается широкий простор и для художников, и для экспертов, и для бизнеса, и для других участников этого проекта, потому что каждый из нас может и участвовать в том, чтобы переосмысливались все эти объекты в живом городе, как-то пытаться, может быть, направлять включение этих объектов в новые такие причудливые комбинации. Городская жизнь, она выстраивается и, поскольку говорим в стенах Института истории, очень важно для нас, как для ученых-исследователей, находиться внутри такого проектов, которые реализуются и в Альметьевске, и в Казани, потому что это очень динамичная сейчас тематика городская как в историческом разрезе, так и в современности, и очень важно, чтобы не только голос ученых был услышан, но и что бы мы совместно думали над тем, как такие проекты могут реализоваться, и каково их значение в современном обществе, и какие могли бы быть формы, что менее актуально, но в то же время, играло бы некую роль в воспитании общества.
За примерами, к сожалению, далеко не нужно ходить: наше современное состояние общества таково, что буквально, чувствуется своим телом необходимость внимания к гуманитарной сфере. Гуманитарная сфера – все, что касается жизни человека, мировоззрения и воспитания, внимания к личности человека – здесь у нас есть очевидные проблемы, и это признается, наверное, всеми. Поэтому здесь можно высказать такую мысль, я думаю, что вы с ней согласитесь, то, что пространство – оно воспитывает тип личности, и те мотивы, которые существуют в городе, даже не важно, город это или село, в том пространстве, где живет человек, где он проводит большую часть времени – указывает влияние на то, как мы оцениваем мир вокруг нас и какие ценности культивируются внутри нас самих, и какими людьми мы воспитываем своих детей.
«Один из таких интересных опытов был формат иммерсивной науки»
Да, еще одну вещь хотел сказать, она может быть личная, мы с этим проектом года три, давно уже сотрудничаем, и один из таких интересных опытов для меня как для исследователя был формат иммерсивной науки. Бывает иммерсивный театр, а вот практикуем такой – иммерсивной науки, когда ты вдруг оказываешься вследствие посреди парка и рассказываешь о татарской рукописной традиции для людей, которые оказались здесь во многом, может быть, случайно, но это не специализированная аудитория, это не университетская аудитория, это не аудитория интернет-каналов, это аудитория в буквальном смысле улицы, и это большой челлендж для спикеров в то же время.
Вот я получил полное удовольствие от того, что общался с такой аудиторией, и я помню слезы на глазах некоторых слушательниц, которые очень эмоционально воспринимали такие вещи, которые я показывал, и я понял, что вообще это то, что мы должны делать. Где-то здесь лежит социальная ответственность науки, в том, чтобы выйти из кабинетов, найти нашу аудиторию и нести им те знания, которыми можем поделиться, общаться с ними и выстраивать тот самый диалог, который, может быть, прямо здесь и сейчас не приведет к формулированию каких-то посылов и идеологий, но мы будем приходить к формированию общего языка, общего пространства разных языков, которые вживаются в одно пространство, и мы будем обмениваться эмоциями, мы будем показывать, что есть вещи, которые важны, и может быть, не так заметны на поверхности, как это бы хотелось. И письменная культура здесь является одним из таких примеров, когда мы в сегодняшнем мире, в ритме городской жизни может не имеем доступа буквального к этому богатому хранилищу знаний, но через посредство экспертов какие-то проблески, какие-то важные художественные элементы, смысловые моменты – они могут стать достоянием уровня улиц вне зависимости от пола, мировоззрения, идеологических пристрастий.
Главное, сделать это доступным и сделать это частью современного культурного репертуара. Категория культурного репертуара для меня как участника этого проекта кажется очень важной, потому что мы говорим о значении истории. Часто вот эта составляющая, она поднималась во время нашего разговора – мы в Институте истории, у нас основные эксперты – это историки, мы хотим из истории какие-то уроки извлечь, чтобы их вынести в повседневное городское пространство, и они там находились постоянно. Но здесь для себя можно несколько вопросов задать. Первое – что за элементы такие? Мы же не можем всю историю, весь семитомник академический истории татар, мы же не можем его развесить его на стенах города. Здесь должна быть некая селекция, некий выбор таких элементов, которые были бы актуальны, и здесь важно помнить не столько даже о прошлых моментах, элементах, которые раньше были популярны, сколько о том, что мы хотим этим сказать сегодня и завтра, какие элементы из прошлого нужны для высказывания нам сегодняшним, для современного общества, для поддержки каких-то современных концепций общественного развития и что-то такое, что можно взять с собой в Ковчег, в мир будущего. Для меня опять же как для исследователя – это замечательное поле, этот проект и улицы города, это замечательное пространство для осмысления того, как мы представляем себе историю, и какую историю мы конструируем, транслируем, анализируем, прививаем. И поскольку во многом, когда мы говорим о локальной идентичности, в случае с Татарстаном, получается, что локальная идентичность - она очень близка к понятию национальной идентичности. И здесь просто оказывается необходимым задуматься о том, что такое национальная история, что такое нация, и какие элементы культуры могут быть интегрированы в обычное пространство так, чтобы это было глубоко осмыслено и продуктивно для современных дискуссий.
«Котлы булсын» - один из проектов, который символизирует концептуальные поиски того, как мы понимаем татарскую историю»
В современной России, в современном мире, это тоже очень важно, не секрет для многих из присутствующих в этом зале, концепция постнационального развития, которая для татарской культуры заключается в том, что мы должны сделать шаг вперед и более смело относиться к собственной истории, к тому, чтобы расширять то поле легитимного, что существовало в нашей собственной истории и смотреть по сторонам и выбирать с этого культурного репертуара прошлого для современных проектов. «Котлы булсын» - «Будь счастлив» - он один из таких проектов, который символизирует или требует эти концептуальные поиски того, как мы понимаем татарскую историю, какого место татарской культуры в России, что такое городская культура, как осмыслять опыт татарской государственности, и как он соотносится с повседневной жизнью людей.
Вот эта фотография – она в этом смысле, конечно, парадигмальна, поскольку здесь и прохожие есть, и пешеходный переход, и какие-то элементы инфраструктуры современного города, и в то же время — это пожелание с очень глубокими корнями в татарской культуре. На золотоордынских монетах XIII-XIV веков мы видим надпись «Котлы булсын», вычеканенное в качестве посыла, в качестве мессенджа, который верховный правитель направлял всем подданным Империи. В современном языке «Котлы булсын» говорят, когда человек покупает новую рубашку, какие-то новые вещи – пусть тебе эта вещь будет приятная, хорошая. Но на монетах это такое пожелание вызвало некое недоумение, с чего вдруг хан Золотой Орды поздравлял бы своих подданных с покупкой овцы. Очевидно, что здесь более такое философское и более широкое понимание, которое вшито изначально в такое пожелание в тот период. Это символический обмен баракат, символический обмен счастьем и достатком, благостью, благодетелью, то есть такой систематический ряд, который как раз и вшит в понятие слова, очень широкое в своем соматическом поле, и такого призыва, и благопожелания, который исходит от правителя в первую очередь. Вот видите, небольшая история, предметы, материальность, и из этих небольших монеток XIII-XIV веков, которые в принципе нам известны, у нас тут в Кремле ведутся раскопки с давнейших времен.
«Русские и татарские языки, которые звучат на улице, и в тоже время эта глубинная история»
Проходит бабушка мимо, художник все это дело [надпись «Котлы булсын» - ред.] рисует, бабушка говорит – ха, неправильно перевели. То есть между этими уже существует некое такое смысловое напряжение, потому что это непрямой перевод. Часто бывает в тех случаях, когда мы хотим – просто по работе встречаюсь с этим каждый день, когда нужно переводить выступления и какие-то тексты, связанные с государственным делопроизводством - здесь та же самая история. Будь счастлив – не совсем то же самое, что «Котлы булсын», и «Котлы булсын» не совсем пожелание счастья. И тут как бы повод для разговора, для приглашения аудитории похожих филологов в институтах. У вас вообще филологи-ваххабиты, это просто постоянное явление, такие экстремисты татарского языка.
Это прекрасно, по-моему, и как раз-таки такого рода изображения, они открывают это поле для дискуссионности, дают повод, чтобы задуматься, что нам дает язык. Насколько близки наши культуры, где какие есть параллели, в принципе, в Альметьевске этого всего нет. Русские и татарские языки, которые звучат на улице, и в тоже время эта глубинная история, которая уводит нас в наследие Золотой Орды - не просто предметы, которые там малозначимые, не имеют особенной символики, но это символы государственности. Одна из задач Института истории – различать в том, что мы описываем, формируем, анализируем длительную многовековую татарскую традицию государственности. Здесь тот самый пример, когда можно называть это одной из форм популяризации науки, но это, может быть, и это, и что-то еще, то есть это некое такое высказывание, которое дает почву, повод для дальнейшей дискуссии, и этот объект отражает жизнь уже помимо воли его создателя.
«Мы проводим чаепитие с художником во дворе»
Вопрос:
- Спасибо большое, очень интересный доклад. У меня вопрос по поводу, как люди будут прочитывать это, и соответственно, произведение живет своей жизнью и вот очень красиво, «Котлы булсын», но насколько я сомневаюсь в силе экскурсоводов, в том, что они по-настоящему могут эту идентичность распространять среди жителей города, учитывая, что подавляющее число жителей, как правило, не ходит на экскурсии. Можем найти массу примеров, когда, действительно, какой-то символ начинает играть какую-то уже свою другую роль, например, у нас «Хоррият» есть. Во-первых, много ли у нас знает жителей, что это «Хоррият», я знаю, что среди молодёжи это казанский Бэтмен. То есть переворачивается значение совершенно в другую плоскость, не противоположную, просто в другую, и вот вопрос – действительно, актуальна идентичность города, насколько то, что закладывается автором, оно воспроизводится в голове людей. Оно не должно, конечно же, на самом деле, воспроизводиться. Все-таки люди – они сами по себе творческими субъектами являются. И второе, это каким образом действительно может работать идентичность, как выстроить? Эйфелеву башню до сих пор многие парижане не любят к слову, хотя прошло столько времени. Как должна работать эта социальная инженерия в данном случае? Я в экскурсоводов не верю в этом случае, тем более экскурсоводы порой такую говорят чушь.
А.Б.: - Во-первых, десять совершенно прекрасных гидов, и суть как раз метода, который как мы их обучали - это совсем не просто какое-то донесение материала, который потом экскурсовод заучивает. Вовсе нет. То есть то, что им преподавали, это умение общаться, умение говорить, умение решать конфликты и вообще, в принципе выражать, свое мнение. В результате, наши прекрасные десять экскурсоводов делают свои авторские экскурсии, то есть они как бы комбинируют сами маршруты, разные бывают экскурсии - татарские, для детей, больший акцент на современное искусство или для бабушек, и совершенно с разной тематикой. Они проходят каждые выходные, и они бесплатные, благодаря «Татнефти». Я могу сказать, что все время у них есть 10-15 человек, в основном горожан, конечно, потому что туристический трафик начинает в Альметьевске появляться, но все равно основной пул – это горожане, они ходят на эти экскурсии как в театр, прогулка по городу – это интересное соприкосновение с культурой. Девочки придумывают постоянно новые углы зрения на материалы, и таким образом, распространяется. Поэтому крайне важно, что, когда художник рисует, мы проводим чаепитие с художником вот дворе, у нас есть разные практики взаимодействия, то есть люди больше принимают участие в создании объекта или меньше, они на самом деле присваивают себя. Это как раз вопрос больше к Никите, потому что мы можем только спустя какое-то время понаблюдать, что получилось. Как этот объект оказался в биографии человека, каким образом в его рассказе или разговоре он его напоминает. Это очень интересное поле само по себе для исследования, потому что тут нельзя сказать, что тут есть какой-то один рецепт, но субъективно какое-то исследование еще ведется. Субъективно могу сказать, что люди определенно присваивают вот этот объект очень существенно с разговором, например, какие-то татарские цвета особые, то есть действительно смотрятся как в зеркало в эти объекты, начинают больше-то рассказывать о себе. И даже эти жаркие разговоры, про то что «Котлы булсын» - это тоже способ присваивания, потому что не раз - мы стоит на улице, подходит бабушка, начинает спорить, что это никакой не «Котлы булсын», начинает рассказывать про монету, про которую я, конечно же, не знаю, естественно, и спустя какое-то время эта бабушка уже рассказывает как бы от первого лица. Это такой процесс, и он очень интересный, этот процесс, который сейчас происходит онлайн. В принципе понятно, что в современном мире никто не знает - как, надо просто пробовать и делать.
Вопрос:
- Есть один вопрос в чате. Денис Климов пишет: «Здравствуйте, город в первую очередь – это многофункциональный объект, ранее это было - обеспечение безопасности и организация деятельности. Сейчас второе уходит в цифру, дистанционно. Безопасность от диких животных и от и внешних нападений также неактуальна. Прежний смысл городов почти обнулился с учетом сложности и затратности в части обеспечения жизни городов, новый смысл, о котором говорится – это воспроизведение смыслов современности и памяти предков, визуализация культуры. Все это объединяется двумя задачами – это рекреация населения и это мотивация населения в широком смысле - к работе, к свершениям, детей к учебе, пожилых людей к активной жизни. Ставились ли данные задачи в рамках проекта, вводились ли метрики с оценкой этой аудитории?» А также Денис выражает мнение, что ваши фотографии были хорошие и мотивирующие.
- Мы, безусловно, используем и сейчас как раз прорабатываем метод, которым можно исследовать некий результат, потому что нам пишут очень часто в соцсети благодарность и просьбу прийти сделать что-то во дворе, каким-то образом мы собираем списки адресов, где жители хотят, чтобы мы сделали какие-то арт-объекты рядом с их домом. И по поводу методов исследования - тут вопрос такой, что нам хотелось бы копнуть немного глубже, чем просто зафиксировать «да-нет». То есть, это несколько более широкий спектр, скажем так, только люди присваивают себе, я бы так это сформулировала. Часто в работе используются глубинные интервью, что позволяет давать более широкие оценки эмоциональной температуры. Такие замеры эмоциональной температуры периодически делаются либо с помощью исследований как в случае с работой Фикаса, которую проводила в 2018 году, а сейчас мы готовим еще одно исследование, которое позволит нам уже на какой-то, возможно, уже следующей встрече рассказать подробно о том, что же все-таки происходит с объектом в сознание людей, восприятии людей.
Материал: sntat.ru
Фото: Регина Яфарова, Абдул Фархан
