Сарматская шкатулка: как реставратор из Казани стала номинантом «музейного Оскара»

«Музейный Оскар»

Национальная премия в области музейного дела имени Д. С. Лихачева была учреждена Министерством культуры России в 2024 году, но ее уже прозвали «музейным Оскаром». Вручение премии стало частью программы Международного фестиваля «Интермузей», который проходил в Москве с 21 по 24 мая.

В этом году церемония вручения премии имени Лихачева проходила в Государственном академическом Малом театре России. На звание лучших претендовали около 400 музеев – «от самых маленьких, микроскопических в муниципалитетах до гениальных федеральных, легендарных, фантастических и сакральных пространств», подчеркнула министр культуры России Ольга Любимова.

«Премия – это практически навязанная услуга со стороны Министерства культуры России. Мы ее придумали всего два года назад и были абсолютно счастливы, когда нас поддержало все профессиональное сообщество. Нам сказали, что это правда нужно делать. А еще мы были очень рады, когда семья Дмитрия Сергеевича (Лихачева, в честь которого названа премия, – прим. Т-и) поддержала нас – у нас появилась премия Лихачева в области музейного дела. Это для нас особая честь и ответственность для всех тех, кто принимал решение последние дни, и тех, кто в этом году решал, кто же в этом году будут лучшими из лучших. Так трудно было принять решение, я слышала, что целые баталии были в связи с этим», – сказала Любимова на церемонии награждения.

Министр подчеркнула, что премия для музейщиков – возможность сказать им спасибо. В России, отметила Ольга Любимова, 3,5 тысячи музеев и «совершенно невероятно видеть, как они меняются, как они развиваются».

«Сколько сил, сколько азарта, сколько радости в глазах и самого старшего поколения, которому удалось дожить и пережить страшные кризисные времена, у которых появился горизонт планирования, новые крупные выставочные проекты, возможность менять экспозиции, принимать у себя в гостях уникальные федеральные музеи и возможность руководителей федеральных музеев летать по всей стране и придумывать эти проекты вместе, создавать уникальные восхитительные выставки, которые дают возможность и открывают двери не только для профессионального сообщества, для научников, открывающих возможность заниматься своим любимым делом наших реставраторов, но и возможности прийти тем самым к 165 млн [посетителей за 2024 год] вместе, привести маленького ребенка, кого-то взять еще на руки, кому-то помочь прийти в музей на выставку. И это тоже очень важное направление, которое нам хочется продолжать и развивать. Спасибо вам огромное за возможность трудиться вместе с вами! Ваше Министерство культуры», – обратилась она к залу номинантов премии.

Египетский фаянс с территории Оренбуржья

Одним из номинантов конкурса стала Полина Каплан – старший научный сотрудник Института археологии имени Халикова Академии наук Татарстана. Она художник-реставратор II категории произведений из керамики и стекла. Институт археологии выдвинул ее на премию за воссоздание (реставрацию) по найденным фрагментам в сарматском захоронении VI-IV веков до нашей эры инкрустированной шкатулки из египетского фаянса.

«Уникальная, редкая находка – это ручная работа высокой степени мастерства даже при всем том развитии технологий», – рассказала обозревателю «Татар-информа» Каплан.

Показать работу над артефактом из курганной группы-2 у села Каликино в Грачевском районе Оренбургской области собеседница смогла только на снимках на мониторе компьютера – эту реставрацию она выполняла для коллег из Оренбуржья. Именно там в 2021 году рядом с женским захоронением после охранно-спасательных работ на сарматском могильнике VI-IV веков до нашей эры случайно в последний момент перед зачисткой участка техникой археологи обнаружили голубоватый предмет, явно женского обихода. Как выяснилось, это четырехсекционная инкрустированная шкатулка из египетского фаянса.

«Это было очень интересное погребение, которых на территории Республики Татарстан не случается в силу того, что сарматы к нам не доходили. Традиционно у сарматов бывают очень богатые погребения. Это, например, те самые знаменитые Филипповские курганы с золотыми обкладками, нашивками, атрибутами роскоши… И здесь был такой курган, в котором захоронена, вероятно, женщина. И сразу было понятно, что рядом находка уникальная и очень хрупкая, поэтому было принято решение ее не разбирать традиционно на месте, а вырезать с фрагментом грунта», – объяснила собеседница «Татар-информу».

Время собирать осколки

Вместе с кубом грунта размерами 30х37х24 сантиметра из суглинистых почв находку вырезали и доставили в лабораторию археологов. Там исследователи постепенно извлекли из почвы около 130 мелких фрагментов шкатулки, в том числе тессеры – частички цветной мозаики из стеклоподобного материала.

А еще ученые поняли, что это сарматское погребение было разграблено еще в древности. Вероятно, еще тогда копатели вместе с грунтом выбросили часть находок в сторону, считая, что они не представляют для них интереса. Спустя века, подчеркнула Полина Каплан, они заиграли новыми красками: для XXI века такая шкатулка – уникальная находка. И с точки зрения историко-культурного значения, и с точки зрения ее ценности во времена сарматов – не каждый человек в той древней культуре мог себе позволить такой предмет.

Реставрацией шкатулки Полина Каплан кропотливо занималась два года. Нужно было не только собрать, а затем деликатно очистить все фрагменты мозаики, нужно было понять, как именно тессеры располагались на корпусе шкатулки, – уловить рисунок. Кроме того, были сколы и на самом корпусе, который также необходимо было очистить и точно выверить его форму и крышку шкатулки. Исследователь провела также анализ клеевой основы, которой крепились фрагменты мозаики.

В одной из секций шкатулки обнаружились остатки органического содержимого – точно понять, что это, пока не удалось. Возможно, цветы или травы. Зато за время реставрации стало понятно, что шкатулка имела два технологических отверстия: в одном крепилась ручка, за которую ее открывали, а в другом – штырь, благодаря которому крышка шкатулки смещалась, открывая ее.

«Финальные размеры находки – 9,5 на 10,5 сантиметра. Совсем небольшая, очень аккуратная шкатулочка. Но тяжеленькая – думаю, граммов 400. Из чего сделан корпус – до сих пор тема для прений. Я бы не стала ставить точку, пока мы посчитали по данным исследований, что это египетский фаянс. В то время такого рода фаянсы производились в Сарматской империи. У египетского фаянса особенная технология производства. И в разные периоды, в разные династии египетского правления технология все-таки немного менялась. Очень похож состав фаянса этой шкатулки на состав одной из более поздних фигурок ушебти из фондов Национального музея. Эти предметы очень похожи по своим морфологическим характеристикам. Планируем провести в дальнейшем их сравнение по составу», – объяснила реставратор.

Единственная аналогия, которую удалось найти исследовательнице, – находка с территории Казахстана, где тоже бывали сарматы. В одном из синхронных погребений в Кырык-Оба-II, в кургане 23 в 2007 году была обнаружена недекорированная шкатулка. В ней было два отсека и – такой же поворотный механизм крышечки с точно таким же креплением, как у шкатулки из Оренбуржья. А вот технологического отверстия для ручки, которая поворачивала бы крышечку, у шкатулки с территории Казахстана не было.

Из отличницы математики – в реставраторы

По первому образованию Полина Каплан вовсе не историк или археолог – математик, системный программист. В археологию она пришла студенткой третьего курса. Чтобы подработать, честно призналась она в беседе. Да так и осталась: в 2012 году Республиканский Фонд «Возрождение» вел активные археологические раскопки в Свияжске, находок было много и нужны были люди, чтобы обрабатывать найденное, помогать с противоаварийными работами.

«Это все как-то переросло в стажировки, и мое первое образование отошло на второй план. Зато потом я получила второе образование, уже будучи тогда аттестованным художником-реставратором, – я магистр истории искусств. А истоки, пожалуй, в детстве: помню, как родители приводили меня в Казанский Кремль, где раскоп тогда был где-то на территории монастыря. И мне так это казалось удивительно и увлекательно! У многих археологов есть такая история. Она стала моим профессиональным поприщем. И это очень интересная, разноплановая работа – здесь и научная работа, и музейная, и преподавательская деятельность, и совершенно прекрасный коллектив института, который очень подкупает», – призналась Полина Каплан.

В профессиональном портфолио Полины Каплан множество стажировок, в том числе в Русском музее и Эрмитаже. Но в семье, где все инженеры, кто с дипломом физмата КФУ, кто с КХТИ, а бабушка – архитектор, сменой профессионального вектора девушки сначала, мягко говоря, были огорошены.

«Удивились – это ничего не сказать. Долгое время мама вообще не очень понимала, чем я занимаюсь. Папа был более лоялен в этом отношении. Он считает, что каждый человек волен выбирать, как ему трудиться. Однажды я родителей привела к себе на работу, в Институт археологии, рассказала и показала, чем я тут занимаюсь. Мне потом передали, что мама говорила, что у Полины так глаза горят, ей так это все нравится, так интересно – я очень рада за нее», – рассказала реставратор.

Новые технологии в реставрации

Своему наставнику из Государственного Эрмитажа, с которой познакомилась в 2015 году на стажировке, благодарна Полина Каплан за идею реставрации шкатулки из египетского фаянса. Художник-реставратор высшей категории произведений из керамики и стекла, заведующая лабораторией научной реставрации Наталия Павлухина посоветовала сделать для шкатулки недостающую часть крышечки приставной – дополнить утрату так, чтобы лишь визуально она казалась цельной.

Подобный вариант даже был изготовлен для артефакта, но на практике стало понятно, что он не применим – условная половинка крышки соскальзывала и было невозможно поворачивать ее, как изначально предполагала конструкция. Утраченную часть изготовили из оргстекла, надставили ею оригинал, орнамент нанесли с помощью лазера.

Отреставрированная инкрустированная шкатулка пока еще не введена в научный оборот, ее публикация только еще готовится в этом году в журнале «Археология евразийских степей». Но как экспонат находка уже выставлена в Археологическом музее Оренбургского государственного педагогического университета, сотрудники которого разрабатывали могильник и обнаружили эту уникальную вещицу.

«После подклеивания фрагментов, расчистки в такой полноте эта шкатулка предстала перед взором! Здесь и раскрытые цветы лотоса, и бутоны, которые идут по кайме, – это излюбленный во многих культурах цветок. Не каждый день работаешь с таким предметом. Эта шкатулка привлекает внимание и, я думаю, станет изюминкой, украшением самого Оренбургского педагогического университета. Так складывается, что реставрация – это опыт, передающийся из рук в руки. Это традиционное, несколько ремесленное направление, не очень охотно впускающее в себя всякие новинки. Тем не менее аддитивные технологии сейчас активно применяются в реставрации. Это компромисс, в котором используются абсолютно инертные материалы».

Голос профессионального сообщества

Премия устроена так, что в каждой персональной категории (научный сотрудник, экскурсовод, реставратор и т. д.) победителя в итоге голосованием определяли сами номинанты, отобранные первоначально жюри в семерки лучших специалистов. Полина Каплан, реставратор-керамист Института археологии Академии наук Татарстана, была номинирована на премию наряду со специалистами таких известных на всю страну учреждений, как Государственный исторический музей Москвы, Музей архитектуры имени Щусева и Научно-реставрационный центр имени Грабаря.

Награду в номинации «Реставратор» победителю вручили генеральный директор Государственного Эрмитажа Михаил Пиотровский и ведущая телеканала «Россия. Культура» Дарья Златопольская. Победителями стали Юлия Савкова и коллектив Всероссийского художественного Научно-реставрационный центра имени академика И. Э. Грабаря. Специалисты провели реставрацию археологического памятника, комплекса одежды из женского погребения XVIII века на реке Сурах в Якутии.

«Почему дали тому, а не дали этому? Почему получил тот, а не другой?.. Я говорю, как президент академии «ТЭФИ», где каждый раз после вручения премии начинается большая буча в телевизионном сообществе. Премия – это всегда условность. Я считаю, что номинанты все достойны, безусловно. Все они, с моей точки зрения, могли получить премию. Соревнование, к примеру, Эрмитажа с краеведческим музеем в Кемерово – это всегда очень сложный выбор для жюри, это всегда очень сложное соревнование. Что бы ни происходило, Эрмитаж и в Африке Эрмитаж. А музей из небольшого города должен доказывать, что он музей, что у него есть свои видения, что он создает собственную коллекцию… Так «ТЭФИ» в какой-то момент разделилось, и теперь у нас есть «ТЭФИ.Регион» и «ТЭФИ» федеральных каналов – потому что разные возможности, разная логика. Так что все прекрасно: те, кто получил премию, – достойны, но были еще и другие достойные люди», – поделился своим мнением об итогах премии на встрече с журналистами, приглашенными конкурсом Фонда Потанина «Искусный глагол» на фестиваль Интермузей в Москве специальный представитель Президента России по международному культурному сотрудничеству Михаил Швыдкой.

Автор: Оксана Романова
Источник материала: tatar-inform.ru