Татарская Уфа в 1916 году: газета «Тормыш», Закир Кадыри и вражда Бабича с Сунчелеем

Газета «Тормыш» и Закир Кадыри

 Во время Первой мировой войны газета «Тормыш» стала популярным татарским изданием в Уфе. К тому времени редактора Вагиза Наурузова сменил Закир Кадыри (1878-1954), уроженец Ставропольского уезда Самарской губернии и выпускник каирского медресе Аль-Азхар (так же, как и руководитель «Галии» З.Камали). Именно в редакцию газеты «Тормыш» пришел работать в 1916 г. Г.Гафуров-Чыгтай, он уже имел опыт работы в другой татарской редакции – казанской газете «Кояш». «Работников мало. Ответственный редактор – Закир Кадыри, сотрудники – Самат Шарафетдинов, Гумар Хабиров. Все они – дети мулл. Гумар – сын известного ишана», – отмечал он. 

Издателем газеты «Тормыш» с 1914 г. был стерлитамакский купец Гибадулла Усманов, до этого печатный орган организовали в форме товарищества на паях (среди крупных пайщиков – А.Хакимов, С.Назиров, Г.Усманов, К.-М. Алкин, С.Джантюрин). Г.Гафуров-Чыгтай, судя по всему, был наслышан об этом юридическом моменте, но интерпретировал по-своему: газету «уфимские богачи выпускают совместно, но руководит делами избранный ими для этого – купец Гибадулла Усманов», − писал он. При этом Г. Гафуров-Чыгтай подчеркивал, что «Тормыш» − это «совсем национальный орган». С позиции человека 1930-х гг., это указание на «буржуазно-национальный» характер издания. Между тем, после смены редактора и издателя в 1914 г. было принято решение о «внепартийной» редакционной политике и ориентированности на интересы «культурной нации». Условно нейтральная позиция была, очевидно, гарантом существования газеты. Тем более с началом Первой мировой войны была введена и военная цензура. 

«Редакция газеты располагалась в доме одного бая, в соседстве с типографией»

Газета «Тормыш» привлекала многих татарских литераторов того времени, особенно, связанных с Уфой. Её постоянными авторами были признанные мастера литературного слова – М. Гафури, С. Сунчелей, С. Рамиев, Г.Ибрагимов. Неслучайно, включили эпизоды о редакции «Тормыш» в свои воспоминания и З. Башири, и С. Кудаш. 

«Не хватило терпения ждать почтальона, который утром доставлял газеты. Чуть свет я отправился к зданию редакции, где на витрине вывешивалась свежая газета. С волнением я прочитал свое стихотворение!», − вспоминал о своей публикации в газете «Тормыш» С.Кудаш. Случилось это в начале 1917 г., со слов автора мемуаров, при активной поддержке М.Гафури. Поэт тогда был шакирдом медресе «Галия». Но надо отметить и то, что публикация состоялась после событий февраля 1917 г., а значит, после отмены всех цензурных ограничений.

Здание редакции газеты располагалась на улице Пушкинской (совр. Пушкина). Юному шакирду Сайфи пришлось пройти от медресе «Галия»  5-6 кварталов, чтобы дойти до «Тормыша» тем памятным утром. «Редакция газеты располагалась в доме одного бая, в соседстве с типографией», - писал он. По замечанию Г.Гафурова-Чыгтая, это была одна из комнат старого деревянного дома («наверное, в той комнате жили бедные люди раньше»), расположенного в довольно тихом, спокойном месте. Он постоянно сравнивал две татарские редакции – «Тормыш» и «Кояш». Последняя размещалась в одном из номеров, недалеко от шумного Сенного базара. Возможно, поэтому Г.Гафуров-Чыгтаю показалось, что место редакции «Тормыша» какое-то неодухотворенное («рухсыз»). 

«Ставил эти две газеты – «Кояш» и «Тормыш» в один ряд» 

Между тем, Ш.Бабич в 1916 г. ставил эти две газеты – «Кояш» (неофициальным редактором был писатель Ф.Амирхан – прим. Л.Г.) и «Тормыш» в один ряд. Он считал, что по содержанию они похожи. В сатирической публикации поэт отмечал, что руководят ими «сумасшедшие хальфы», которые «боятся шакирдов». Надо сказать, что в той статье, выпущенной под псевдонимом, Ш.Бабич критиковал большинство татарских периодических изданий.

И в мемуарах Г.Гафурова-Чыгтая, и З.Башири, и С.Кудаша в эпизодах о газете «Тормыш» прослеживается негативный тон при характеристике его редактора З.Кадыри. Это и неудивительно: он был в числе белоэмигрантов, поэтому другая оценка его персоны и  деятельности в советское время вряд ли могла быть допущена к печати. Кроме того, в мемуарах С.Кудаша противопоставляется «Галия» и «Тормыш», то же самое прослеживается и в публикациях Ш.Бабича 1916 г. 

Г.Гафуров-Чыгтай не касался этого конфликта. Он писал, что З.Кадыри – известная личность среди джадидов и ему поначалу был непонятен феномен его успеха в этой среде («он не знает по-русски», «не мастер слова, хоть и много говорит», «вид дервиша»). Но тут же поясняет, что З.Кадыри отличался упорством и смелостью в достижении своих целей, развитой интуицией и практичностью. Сформировали эти черты его характера, по мнению Г.Гафурова-Чыгтая, также бедность и нужда, которые будущий редактор терпел во время своей учебы в Аль-Азхаре. Еще одним важным качеством журналиста он считал его умение быстро улавливать актуальные вопросы и правильный выбор друзей.

«Редактором «Турмуша» был один реакционер, человек мстительный и коварный»

С.Кудаш в своих мемуарах не называл даже имя З.Кадыри, в отличие от других работников редакции. Например, он отметил, что корректором газеты тогда трудился Джамалетдин Юмаев. Тем не менее, автор воспоминаний не мог полностью проигнорировать персону З.Кадыри: «Редактором «Турмуша» был один реакционер, человек мстительный и коварный, − писал он. – В свое время он бросил «Галию» и к нам относился враждебно. При каждом удобном случае охотно помещал в газете материалы, бросающие тень на репутацию медресе. Остальные сотрудники газеты угодливо разделяли взгляды редактора». Здесь С.Кудаш, очевидно, экстраполировал в какой-то степени на себя отношение З.Кадыри к медресе «Галия» и своему другу Ш.Бабичу. 

Первая публикация Ш.Бабича в газете «Тормыш» состоялась в октябре 1914 г., это было стихотворение «Мандолина». После этого у него выходили и другие стихи. Как видно, из воспоминаний его современников Ш.Бабич бывал в редакции газеты «Тормыш». Однако в своих анонимных публикациях в журнале «Кармак» он часто пародийным образом полемизировал с заметками из газеты «Тормыш», попадалось от него и редактору издания – З.Кадыри. 

«Редакционный конфликт был представлен как яркий эпизод борьбы пролетария и буржуазного националиста»

В 1916 г. Ш.Бабич хотел опубликовать в газете свое стихотворение «Көтәм» («Жду»). Но З.Кадыри предложил ему перед публикацией немного отредактировать произведение. В учебной литературе по истории Башкирии этот факт стал хрестоматийным и требование редакторских правок связывается с «башкирскими мотивами» стихотворения. Татарские «редакционно-издательские объединения» края еще не были готовы, якобы, печатать произведения на башкирском языке. Между тем стихотворение написано на татарском языке, а «башкирские мотивы» − это стилизация острой социальной критики действительности под башкирские народные песни («озын-кюй»). Поэт сравнивал родную землю с кладбищем («гүрстан»), а жителей с «живыми трупами» («тере мәетләр»). Как и другие стихи Ш.Бабича той поры произведение обличает тяжелое положение страны в условиях войны, выражает усталость общества и ожидание перемен. З.Кадыри предлагал изменить некоторые моменты в этом стихотворении (ведь цензура могла не пропустить такое к печати), но молодой  Ш.Бабич отказался. 

Уже в советские годы, проживавший в Уфе З.Башири, в год 40-летнего юбилея Октябрьской революции опубликовал в газете «Совет Башкортостаны» воспоминание об этом случае. Редакционный конфликт был представлен как яркий эпизод борьбы пролетария (автора, написавшего стихотворение на башкирском языке) и буржуазного националиста (редактора-татарина). «Наступит и для нашего народа свобода», − сказал, якобы, в ответ на слова З.Кадыри Ш.Бабич. В мемуарах З.Башири, выпущенных позднее в Казани, в том же эпизоде нет ничего о «башкирском языке», а лишь фигурировавшее еще в публикации 1957 г. замечание З.Кадыри о необходимости убрать «странности» из стихотворения. Под «странностями», на наш взгляд, все же следует понимать острый социальный характер произведения, а не язык изложения.

Кстати, на этом же заседании 1916 г. присутствовали еще и другие татарские поэты. Помимо Ш.Бабича и З.Башири, были еще М.Гафури, С.Сунчелей и Нажиб Думави (был в Уфе проездом) С редакторскими правками приняли к публикации и стихотворение С.Сунчелея. Сохранившаяся фотография пяти поэтов – М.Гафури, С.Сунчелей, С.Рамиев, Н.Думави, З.Башири – тоже относится к этому периоду и сделана в 1916 г. по просьбе редакции газеты «Тормыш». Отсутствие на этом снимке Ш.Бабича, очевидно, лишь усилило мифологизацию остроты редакционного конфликта.

Сагит Сунчелей и Аксаковская библиотека

В воспоминаниях З.Башири есть указания на сложные взаимоотношения Ш.Бабича не только с З.Кадыри, но и С.Сунчелеем. Любопытную зарисовку про С.Сунчелея и Ш.Бабича той поры оставил и журналист Исмагил Рамиев, тоже в 1960-е гг. Он запомнил С.Сунчелея как человека высокомерного («смотрел с высоты минарета, говорил с издевкой»), невеселого, неулыбчивого. Ш.Бабич, по наблюдениям И.Рамиева, был его противоположностью: веселый, находчивый, настоящий шутник с заразительным смехом.

Если судить по публикациям Ш.Бабича этого периода, где он высмеивал С.Сунчелея (например, часто рифмовал его фамилию со словом «мунчала» («мочалка»), то высказывание З.Башири вполне может соответствовать действительности. При этом и в одном из фельетонов, и в эпиграмме из серии «Китабеннас фи хаккылхавас» Ш.Бабич положительно оценивал переводческую деятельность С.Сунчелея, но считал, что за годы «уфимской жизни» как литератор он значительно «обмельчал». 

В тот период С.Сунчелей заведовал мусульманским филиалом Аксаковской (городской) публичной библиотеки. Читальня размещалась в здании недавно построенного Аксаковского народного дома (совр. Театр оперы и балета). За несколько лет (открылась только в 1914 г.) библиотека стала местом притяжения для местной татарской интеллигенции, там выписывались различные газеты и журналы на татарском языке, в том числе из Оренбурга, Казани и т.д. Но, по словам Ш.Бабича, в читальне не было определенного порядка, трудно было найти даже недавно поступившие издания. Кроме того, в своей ироничной манере он отмечал, что в некоторых сатирических журналах не хватает страниц или стерты строчки, связанные с критикой уфимской жизни. Прежде всего, имелись в виду публикации из журнала «Кармак». 

«Страницу, на которой была напечатана пародия Бабича, Сунчэлэй всю исчеркал толстым черным карандашом, а сверху написал «Дурак»

В течение 1916 г. Ш.Бабич опубликовал в журнале «Кармак» три пародии на стихи С.Сунчелея, напечатанные в газете «Тормыш» в том же году. Во всех этих произведениях С.Сунчелей был углублен в свой внутренний мир и будто отрицал сложную действительность (подводил своеобразный итог творческой жизни («Алты ел»), радовался наступившей весне в Уфе («Нурлы яз») и выражал надежду, что война все равно кончится когда-нибудь («Канлы сугышлар бетәр»). Эти стихи, очевидно, раздражали Ш.Бабича, который в тот момент хотел совсем других высказываний. Поэтому в пародиях он высмеивал и редакционную политику газеты «Тормыш» (которую называл «Котормыш»), и «беспечность» поэтических текстов С.Сунчелея, и личность самого автора.

По словам С.Кудаша, С.Сунчелей реагировал на анонимные заметки довольно нервно. В его мемуарах уточняется, что библиотекарь Сунчелей зачеркивал в «Кармаке» все пародийные упоминания о себе. «Если он обнаруживал в каком-нибудь юмористическом журнале что-нибудь направленное в его адрес, замазывал эту вещь так, что ничего нельзя было разобрать, −отмечал С.Кудаш. – Иногда он вырывал целую страницу и только после этого выставлял журнал в читальном зале. Страницу на которой была напечатана пародия Бабича, Сунчэлэй всю исчеркал толстым черным карандашом, а сверху написал «Дурак».

Неизвестно, знал ли тогда С.Сунчелей о том, что под псевдонимом «Шөбшә» скрывался его знакомый Ш.Бабич. Однако летний эпизод из мемуаров З.Башири повествует о том, что в тот памятный день в редакции газеты «Тормыш», где собрались и другие татарские поэты, С.Сунчелей не захотел фотографироваться вместе с Ш.Бабичом, посчитав его еще начинающим автором. Тут надо отметить, что все пародии на стихи С.Сунчелея в «Кармаке» были опубликованы в первой половине 1916 г., возможно, поэт уже знал, кто автор этих строк. 

Окончание следует