Татарский миллет: будущее за резервацией, ассимиляцией или советской нацией?

«Все персонажи исключительно татароязычны и, соответственно, принадлежат к татарскому народу»

Замысел этой статьи возник у меня, когда я смотрел по Интернету какую-то легкую, непритязательную комедию на татарском языке и ни о каких статьях не помышлял. Но вдруг я поймал себя на мысли, что в этом, как и во многих других подобных фильмах, действие происходит в современной Казани, везде мы видим признаки привычной нам жизни: герои смотрят телевизор с логотипом 1-го канала, ходят по улицам, где стоят билборды с рекламой на русском языке, мимо едут троллейбусы, где по-русски обозначен маршрут. Тем не менее в фильме нет... ни одного русского. Все персонажи исключительно татароязычны и, соответственно, принадлежат к татарскому народу. И разговоры их крутятся вокруг одних и тех же простых тем: быт, родственные отношения, любовь... Слушают они исключительно современную татарскую поп-музыку…

Меня поразило это небольшое открытие.  Вроде бы эти фильмы – не авангардный арт-хаус и в определенной мере претендуют на известную реалистичность. А в этой самой реальности мы живем в окружении русских людей, русского языка и культуры, которые мощными волнами накатывают на наш этнический мир, попадая часто вовнутрь. Скажем, у нас очень много смешанных браков с русскими, марийцами, мордвой, чувашами, башкирами, но что-то ни в одном фильме я не видел подобных семейных пар... 

Сначала я подумал, что это такая наивная и даже, вероятно, где-то неосознанная мечта о мире, где, так сказать, есть только татары. Но понял, что и это неверно: среди нас очень много таких, кто вовсе не знает татарского языка или знает, но на бытовом уровне, и поэтому постоянно переходит на русский. Однако в наших популярных фильмах этого столь распространенного типажа из татарской жизни (пожалуй, таких русскоязычных татар сейчас даже, особенно в городах, побольше чем татароязычных!) тоже нет. Да и говорим мы на разные темы, и слушаем не только Салавата Фатхутдинова...  Поразмыслив, я пришел к другому, очень важному выводу.    

Это фильмы безусловно реалистичны. Но в них изображается не жизнь современной татарской нации. В них изображается жизнь современного татарского миллета. 

«От миллета к нации ... и обратно»

Здесь нужно небольшое объяснение, что такое миллет, и чем он отличатся от нации. Миллет – это этноконфессиональное объединение, существующее внутри большого, чаще всего имперского государства. Для него характерны закрытость, патриархальный уклад жизни, неприятие модернистских феноменов и институций, главенство религии, а в предельных случаях – прямая власть религиозных деятелей как представителей политического самоуправления миллета.

Классический пример миллета – такие образования в составе Османской империи (они, собственно, и назывались миллеты. От них произошло и татарское слово «миллет», означающее нацию). Православные греки, к примеру, входили в дореволюционной Турции в Рум-миллет и управляли ими не турецкие чиновники, а греческие священники во главе с Константинопольским патриархом, который в делах  политических  подчинялся османскому султану. Показательно, что у Рум-миллета были и свои собственные законы, отличные от законов империи, и связанные с христианской религией. Например, православные имели право заниматься виноделием и торговлей вином, что строго было запрещено мусульманским подданным султана. 

Татары в Российской империи тоже составляли собой миллет (хотя законодательство империи это так и не называло). После неудачных попыток христианизации, вызвавших стойкое сопротивление и даже бунты, российское имперское правительство в лице Екатерины Второй даровало татарам и всем прочим мусульманским народам свободу вероисповедания, разрешило Духовные собрания в обмен на лояльность и на то, что муллы из этих собраний будут пропагандировать политику империи. Татарский историк А.Ю. Хабутдинов прямо проводит тут параллель с миллетами Турции: «На первоначальном этапе развития мусульманское татарское общество Европейской России и Сибири было выделено российским государством в форму Духовного Собрания, близкую к миллету».

Итак, с конца XVIII до начала XX века татары так и жили своим татарско-мусульманским миллетом в составе православной Российской империи. Подчинялись своим муллам, придерживались законов шариата, русского языка не знали, пахали землю, торговали, проповедовали, проживали свою жизнь и в общем-то были ей довольны и не хотели никаких нововведений. Но с середины XIX века самые дальновидные татарские интеллектуалы – Насыри, Марджани, Фахретдин начинают осознавать: дальше так нельзя. Мир меняется, произошла научная революция, в Европе возникли новые политические и культурные институты, русские настроили университетов и школ, а татары так и остаются в плену у патриархального, давно устаревшего быта. Риза Фахретдин писал о своих современниках татарах: «Мусульмане проводили время в бесполезных для себя медресе, где все занятия преподавателей состояли в копании в ненужных комментариях и предисловиях, тратили жизнь на изучение произведений никчемных авторов». Криком отчаяния прозвучала в начале ХХ века антиутопия Гаяза Исхаки: «200 лет спустя: вырождение». Писатель доказывал там, что если ничего не менять, то татарский народ просто исчезнет...   

«Нации строятся вокруг институтов образования – школ, университетов, а также СМИ…» 

Какие же требовались изменения? Новый непатриархальный мир принес и новую формы этнической самоорганизации – нацию. Она отличается и от традиционного этноса и от такой его разновидности как миллет. Важнейшее из отличий состоит в том, что если миллет строится вокруг религиозности, то нации строятся вокруг институтов образования – школ, университетов, а также СМИ (газет, журналов), книгоиздательств, творческих организаций и, наконец, общественных объединений (оставим за скобками политический этап нациеобразования). Нация ориентирована не на прошлое, не на одно лишь сохранение традиции в ее неизменности, как миллет, а еще и на будущее, на создание новых социокультурных форм, соответствующих новым условиям, которые порождает научно-технический и политико-экономический прогресс.  

Религия превращается из стержня жизни общества в личное дело каждого; более того, при всем уважении к культурообразующим конфессиям, нации провозглашают свободу вероисповедания, предоставляя каждому самому решать, какой религии придерживаться или вовсе не придерживаться никакой.  Именно в этом был смысл антиклерикализма борцов за просвещение татарского нарда времен нашего «золотого века» - Тукая, Амирхана, Гафури, Камала и других.  Они и были первыми строителями современной татарской нации. Показательно что все они были шакирдами – джадидистами, то есть, создателями национальной татарской школы, максимально светской, насколько это было возможно в те времена. В новометодных мектебах и медресе преподавали арифметику, географию, физику и биологию, русский и европейские языки, преподавание велось не только на арабском, но и на татарском (тогда он считался «языком простонародья» и консерваторы предпочитали в качестве языка литературы «поволжский тюрки»).  Некоторые новые медресе давали столь фундаментальные познания, что несли в себе элементы татарского национального университета (о роли университета для образования и жизни нации я еще скажу чуть позже). 

«Коренизация»

Потом произошла революция. О советском периоде можно говорить много критического, но именно тогда сформировалась светская массовая татарская нация. Ее основой стала система светского национального образования (что, напомню и отличает нацию  от миллета). Уже в 20-х годах в ТАССР возникло множество школ на национальных языках (в том числе, конечно, на татарском). К 1940 году была полностью ликвидирована неграмотность (в том числе, в плане татарской грамоты, с чем были трудности и из-за смены алфавита). К 1950-м в одной Казани было 200 (!) татарских школ. В техникумах были коренизированные группы, где обучение велось по-татарски. Были разработаны и выпущены учебные программы, учебники на татарском языке (не только по гуманитарным, но и по естественным дисциплинам и по математике). Имелась и многообразная национальная пресса, татарский союз писателей, театры, передачи на радио. 

Конечно, нельзя отрицать что татарская советская нация имела не совсем полноценную культуру. Во-первых, вместо свободы вероисповедания она получила почти полный запрет религии и насаждение атеизма. Во-вторых, она была лишена своей национальной философии, так как философия была единственная, для всех – марксизм-ленинизм и на русском (философские «наработки» татарских дореволюционных интеллигентов были осуждены, отброшены и забыты, даже те, которые были связаны не с исламом, а с марксизмом). 

Хрущевская школьная реформа

 Этап 1960-1980-х годов был самым тяжелым для татарского народа (как и других народов автономий РСФСР). Хрущевская школьная реформа конца 1950-х привела к резкому сокращению числа национальных школ. Даже в Казани к началу 1980-х их осталось всего лишь ... две! И это на более чем миллионный город! (Казань стала «миллионником» в 1982), где жило не менее 400 тысяч этнических татар!

Впрочем, дело было не только в политике властей. Сами татары, переехавшие в город, охотно отдавали детей в школы с русским языком обучения, поскольку без знания языка - и желательно на уровне носителя! – нерусскому приходилось трудно в российской городской среде (исключая такие лакуны в нацреспубликах, как творческие союзы, нацотделения в вузах и т.п.). И этот феномен повсеместен там, где происходит урбанизация. В Австро-Венгерской империи чехи, переезжая в города, тоже переходили на немецкий и к своему родному языку относились как к «деревенскому». Только немецкие просветители сумели убедить их, что и чешский может стать языком городской культуры (первый учебник чешского языка написал немец!).  

«Построить нацию современного типа на базе демодернизации ничем не закончатся» 

Ситуация несколько изменилась в перестройку и начало 90-х. На волне энтузиазма были созданы общественные организации, открылись новые школы, театры, новые национальные СМИ. Утверждение федерализма в ранней, ельцинской РФ позволило Республике Татарстан получить множество полномочий и свобод от федерального центра. 

Многим тогда казалось, что нация переживает  настоящий подъем и что нас ждет еще более лучезарное будущее. Действительность оказалась печальной. И причина не только в том, что вскоре в центре возобладали сторонники унитаризма (хотя и этот субъективный политический фактор сыграл свою роль). Все гораздо сложнее. Можно не во всем соглашаться с марксизмом, но, видимо, он прав в том, что нельзя не учитывать экономический фактор. Нациестротиельство начала ХХ века и первых десятилетий Советской власти совпало с бурным экономическим взлетом, с коренными переменами в жизни народа, связанными с индустриализацией, распространением научных, технических знаний. Я уже говорил, что нация – феномен модернистского общества и поэтому одним из важнейших условий ее успешного строительства является модернизация. 

Постсоветский же период был периодом деиндустриализации. Институты современности – такие как промышленность, массовая медицина, школа постепенно разрушались и этот процесс, увы, продолжается до сих пор. Выяснилось, что самые прекрасные порывы построить нацию современного типа на базе демодернизации ничем не закончатся. На фундаменте демодернизщации даже уже имеющиеся национальные структуры, увы, будут разваливаться. Это касается не только татарской, но, например, русской нации. Где талантливые русские программисты, ученые, писатели? Уезжают в США, где ассимилируются, так что их дети и внуки становятся американцами. Остаются люди массы,  повторяющие лозунги из телевизора, готовые выполнять все, что скажет начальник, исправно посещающие церковь, любящие фольклорные песни. В этом самом по себе ничего плохого нет, но когда круг интересов ограничивается только этим, когда уже нет поэтов  и писателей, собирающих большие аудитории, научных школ в вузах и учителей-новаторов в школах, о нации в современном смысле слова говорить не приходится.

«Члены современного татарского миллета, правда, религиозны, как правило, лишь внешне»

Что же касается татар, то архаизация выразилась у нас в том, что снова возник своеобразный татарский миллет, который так ярко отображен в популярном татарском кино (с чего я и начал свою статью). Это - узкий мирок, куда чужих не пускают. Многие уже отмечали, что русскоязычные татарин и татарка, начинающие учить язык, встречают стойкое неприятие со стороны «чын таталар». В это мирке все меньше и меньше читают книги и газеты (хотя реликтовые остатки советской татарской нации вроде союза писателей еще сохраняются). Еще ходят на концерты, в театр, сморят фильмы, слушают эстраду, но потребности в национальном образовании там не испытывают. Миллет – не нация, ему не нужны школы и вузы. Бытовой язык передается через семью, в профессиональной и публичной сфере используется русский.  Зато чем меньше интерес к образованию, науке, тем больше влияние религии. Члены современного татарского миллета, правда, религиозны, как правило, лишь внешне. Для большинства религиозные обязанности сводятся к тому, чтоб сходить в мечеть на Ураза-байрам и Курбан-байрам и поучаствовать в «коран аш», которые  время от времени устраиваются дома. Причем религия остается  помимо семьи чуть ли не единственной сферой, где функционирует татарский язык. 

Хочу специально оговориться, что считаю: религия сама по себе – тоже важный и нужный социально-культурный институт. Проблема в том, что во-первых, авраамические религии (к которым относится ислам) интернациональны и не предназначены для трансляции узко этнических ценностей. Простой пример – в городах сейчас много мусульман-нетатар: узбеков, таджиков, казахов. Если они придут в мечеть, то мулла-татарин перейдет во время проповеди с татарского на общепонятный язык и это будет русский. С точки зрения религии тут никакого ущерба нет, а с точки зрения национального сознания – есть. И во-вторых, религия консервативна по природе, она преимущественно лишь сохраняет, а нация предполагает культурное творчество. 

Продолжение следует 

Фото на анонсе: © Салават Камалетдинов / «Татар-информ»