«В живописи, как и в музыке, без «моң» ничего не получится»

«Писать на татарскую тематику и писать по-татарски – немного разные вещи»

- Фарид Харисович, порой встречается такое выражение: «Национальный характер народа ярко выражен в картинах такого-то художника». Как в живописи проявляется национальный характер татар? 

- Ну, во-первых, это цветовая гамма, любимая народная колористика. Чтобы понять, какая она у татар, достаточно съездить в татарскую деревню. Там вы увидите, что в окраске домов преобладают зеленый, желтый, оранжевый цвета. Я и сам стараюсь использовать в живописи такие доминирующие народные цвета, и у других художников это заметно. 

Потом, естественно, это проявляется в форме. Есть группа художников, которая ищет национальную художественную форму, в первую очередь это Ильдар Зарипов, Шамиль Шайдуллин, Файзрахман Аминов. К таким, как они, истинно народным художникам я не могу отнести даже своего отца, несмотря на то, что он, конечно, вывел наше национальное искусство на очень высокий уровень. Но вот того самого «моң», сугубо татарского, ни на кого не похожего, у него нет. А у тех, кого я перечислил, и еще у Газиза Губайдуллина, Анвара Сайфутдинова в его ранних работах, это присутствует. 

- А Искандер Рафиков с его «В гости»?

- Рафиков все-таки типично европейский художник. Даже такие великолепные живописцы, как Лотфулла Фаттахов, мой отец, Рафиков, все-таки не нашли такого уникального, ни на кого не похожего «моң». Ну, может быть, и не пытались его искать. Я тоже, когда открывал свою персональную выставку в Музее изобразительных искусств, сказал, что считаю себя не столько татарским художником, сколько художником, получившим европейскую, даже, может быть, русскую школу и пишущим на татарскую национальную тематику. Потому что писать на татарскую тематику и делать это по-татарски – немного разные вещи.

Гуру отечественного искусствоведения Светлана Червонная многие свои исследования посвятила как раз национальной специфике языка искусства. И вот одного известного татарстанского живописца, искренне верующего человека, Светлана Михайловна упомянула как отрицательный пример национального художника, даже назвала его абсолютно нетатарским. Она процитировала слова художника о том, что его кистью водит рука Аллаха, и глубоко с этим не согласилась. Искусствоведы ведь больше внимания обращают даже не на «что», а на «как» писать. Можно писать самые проникновенные татарские мотивы, но если делать это нетатарским языком, необязательно даже европейским, а скажем, находящимся под влиянием азербайджанской живописи, как это было поначалу у того же Шамиля Шайдуллина, то ничего не получится. Шайдуллин сумел переформироваться, переформатироваться в живого классика татарской живописи, его язык как раз не похож на язык любой другой национальной школы. 

«Аминов всю жизнь рисовал никому не нужных в Ленинграде Шурале и Водяных, но остался верен национальной тематике»

Недавно я смотрел фильм «Топ-10 художников татар, которые воспели родную культуру в своем творчестве» и, честно говоря, категорически с ним не согласился. Во-первых, не нравится сама форма топа – как будто речь идет о распределение десяти собак на собачьей выставке. Для художников это не очень подходит. 

Потом, там не совсем удачный подбор работ: почему-то нет людей, которые всю свою жизнь посвятили выработке уникального татарского языка и стиля. Нет Зарипова, Шайдуллина, нет Равиля Загидуллина, который всю жизнь пишет на татарскую историческую тематику и как раз сумел уловить в своих работах тот самый «моң». Почему-то нет там и скульптора Рады Нигматуллиной, которую можно назвать Ильгамом Шакировым в юбке и в скульптуре. У Рады только национальная тематика, она тоже поймала душу татарского народа, даже в гамме нашла татарскую народную колористику (у нее покрашенные скульптуры). Отсутствует и Тавиль Хазиахметов. То есть самых что ни на есть народных художников в этом фильме и нет.

И, наконец, там нет Файзрахмана Аминова. Когда я учился в Ленинграде, был вхож в его дом, одно время даже жил в его мастерской, он дал мне ключ. Это человек, которого нужно наградить каким-то татарским орденом, потому что он ухитрился, прожив всю жизнь в Ленинграде, не написать ни одной нетатарской картины. Он находился под влиянием русского художника Ивана Билибина, но каким-то образом транспонировал билибинскую манеру, у него получился неповторимый татарский язык. Мы как-то спускались с ним по лестнице в его мастерской, навстречу поднимались два бородатых поддатых художника. И они говорят ему: «Ну что, Федя, все чертей рисуешь?» Аминов радостно закивал - да, говорит, только их и рисую. Вот он всю жизнь рисовал никому не нужных там Шурале, Водяных, портреты Тукая, сказочные работы на тему Кырлая. А зарабатывал тем, что делал пособия для школ. Получал жалкие копейки, но остался верен национальной тематике. Конечно, такого человека надо было упомянуть в первую очередь. 

- Я уже понял, что к ранжированию творчества вы относитесь не очень хорошо, но, тем не менее, такой вопрос: какое место татарская живопись занимала среди национальных живописей СССР?

- В свое время участие в крупных выставках трех-четырех работ из Казани считалось удачей. Но зато это были работы, которые сразу становились классикой татарского искусства. У каждого регионального Союза художников было свое основное «амплуа». Одни коллективы были сильны в портретах, другие в пейзажах и так далее. Вот татарский Союз художников славился серьезными сюжетно-тематическими картинами. Это самый высокий жанр в живописи, почти что то же самое, что симфония в музыке или роман в литературе. 

Сейчас, к сожалению, эта традиция полностью утрачена, и здесь вина не только художников. Все-таки в прежние времена искусство очень здорово поддерживалось. Написать серьезную картину за свой счет почти невозможно. Полотно размером более двух метров требует многомесячного труда, а иногда даже года или двух. Прежде такие работы всегда закупались, сейчас этого нет и поэтому преобладает мелочевка. Я уже и сам не помню, когда написал большую картину. Лет двадцать тому назад, наверное. А сейчас, если и пищу, то в пределах одного метра и в основном однофигурные. 

«Из-за некомпетентности министерства культуры параллельно и официально существуют два союза художников»

- Переходя к сегодняшним реалиям: вы два года назад писали, что среди четырех союзов художников, действующих в Татарстане, «основной» из них, Татарское отделение Союза художников России, не имеет поддержки со стороны властей и влачит нищенское существование. «Действительно хорошим художникам в Татарстане очень тяжело», - так вы это резюмировали. Это по-прежнему так?

- Да, совершенно так. Мой отец 25 лет был председателем Союза художников республики, и никому в голову не могло прийти, что это название приватизирует совершенно другая организация, которая и возникла-то в 1992 году. Тогда у нас сложились плохие отношения с центром, и там решили наказать Татарстан рублем - перестали перечислять деньги. Я в то время работал референтом в творческой мастерской и помню, как мы по 7-8 месяцев не получали зарплату и не могли выплатить аренду за мастерские. Спасибо Минтимеру Шариповичу, помог тогда с долгами по аренде, но это была разовая инъекция. И вот тогда возникла идея создать свою республиканскую структуру, «маневренный» Союз, который существовал бы параллельно с основным. 

Потом все нормализовалось, в 2000-х я был членом правления основного Союза и ратовал за то, чтобы ликвидировать «маневренный» Союз как изживший свое. Но получилась вот как: во время очередного отчетно-выборного съезда Союза его председатель Зуфар Гимаев не набрал достаточного количества голосов. И по итогам их подсчета оказалось, что он проиграл Виктору Аршинову по общему количеству голосов, но выиграл по количеству голосов членов Союза художников Республики Татарстан. И с тех пор два этих Союза существуют параллельно и официально. 

Как так получилось? Из-за некомпетентности нашего министерства культуры, где по какой-то причине решили, что Союз художников Республики Татарстан - самый главный. Несмотря на то, что все ведущие художники, конечно же, состоят в отделении российского Союза. Вступить в него намного сложнее, в Союз художников РТ просто записывают. В декабре 2019-го отмечался столетний юбилей моего отца, была огромная выставка. Пришло очень много людей, но не было ни одного представителя Союза художников РТ. Хотя членский билет №1 этого союза был выдан в мае 1992 года на имя Якупова Хариса Абдрахмановича. Два года назад я писал о групповщине, которую отец считал самым опасным явлением. Как раз ее мы сейчас и наблюдаем. И видите, до чего дошло это разделение. Оно не идет на пользу никому. Хотя достаточно было министерству культуры более грамотно отрегулировать этот процесс, да просто хотя бы знать, какой Союз основной, - и такой грызни не было бы. 

Самое обидное, что они оперируют громким названием «Союз художников Республики Татарстан». Вот недавно под его эгидой была организована совместная выставка чувашских и татарских художников «Навеки вместе». Я посмотрел работы в интернете - они откровенно слабые. И эти работы пытаются выдать за наш татарский мейнстрим. 

Но, чтобы не мазать все черной краской, скажу, что руководство того Союза… как бы его лучше назвать - самозванцев, что ли, - работает очень хорошо. Там есть просто блестящий организатор Альберт Шиабиев, пришедший в искусство из бизнеса. Они проводят массу разных мероприятий, и, что мне нравится больше всего, действительно оправдывают свое название, курируя районы и малые города Татарстана, где очень много художников.

«Харис Якупов становился в очередь в буфете»

- Вы как-то говорили, что вас всегда удивляла разница в отношении к имени вашего отца в Татарстане и за его пределами. А в чем выражалась эта разница? Вы хотите сказать, что здесь его недооценивали?

- Нет, так я бы не сказал. Просто его положение можно охарактеризовать классическим «Нет пророка в своем Отечестве». 

Вот Дом художника, 5-этажное здание на Большой Красной, которое Харис Абдрахманович считал своим детищем. Пока он его строил, он нажил себе очень много врагов. Это здание было возведено на деньги, которые выделили за блестящее участие художников в Декаде татарской литературы и искусства в Москве. Он был председателем Союза и решил построить на них дом, где было бы все - и мастерские, и материалы, и выставочные залы, и правление Союза. Но была группа людей, которые ждали, что на эти деньги им выделят квартиры. И я помню, что решение отца было довольно скандальным. 

Со временем, получив комфортабельные мастерские в разных частях города, все художники оттуда выехали, а отец остался. К тому времени здание полностью перешло в ведение Художественного фонда, в который пришли новые люди, толком не знавшие о том, какую роль в создании этого Дома сыграл Харис Якупов. И кроме того, отец был такой, как в поется в песне про старых рысаков… в буфете, например, он становился в очередь. 

Когда я учился в Ленинграде, помню, как люди начинали локтем подталкивать друг друга, если где-то в среде художников появлялись знаменитости, - смотри, мол, сам Евсей Евсеевич Моисеенко! Потому что эти художники были оторваны от остальных, они редко среди них показывались, у них были свои комфортабельные мастерские, в общем, это были небожители. А у отца на родине такого не было. Зато вне Казани все было по-другому. Скажем, когда в ленинградской Академии художеств узнавали, что я сын Якупова, то реакция, конечно, была очень уважительная. 

Помню такой случай. Отец приехал в Ленинград, остановился в гостинице Союза художников на Мойке. И как-то, уходя, хотел что-то спросить у администратора. Та сидела и разговаривала с какой-то накрашенной женщиной, довольно высокомерной особой. И когда отец вставил два слова, эта женщина сказала: «Что вы мешаете, не видите, мы беседуем?» Отец говорит: «Ну я уже 10 минут жду вас, вы мне слова не даете сказать». И когда он наконец обратился к администратору и назвал свою фамилию, та женщина тут же переменилась в лице: «Харис Абдрахманович, это вы?! Простите ради бога, не узнала вас. Черкасова - моя подруга!» Наталья Черкасова - искусствовед, написавшая монографию «Харис Якупов». 

Окончание следует