Апанаевская мечеть в Старо-Татарской слободе, хотя и находится в трех минутах ходьбы от мечети «Аль-Марджани» и строилась почти одновременно с ней, привлекает куда меньше туристов. Из числа гостей Казани и казанцев доходят сюда именно те, кто хочет узнать больше, чем предлагают стандартные экскурсионные маршруты. А рассказывать здесь можно довольно долго, и не только о самой мечети. Если подходить к Апанаевской мечети со стороны озера Кабан, то сначала вас встретит аскетичное классическое двухэтажное здание из красного кирпича. Это Апанаевское медресе, которое называли еще «Приозерным» – из-за близости Кабана, и «Касимия» – по имени руководившего исламской школой имама Мухамедкасима Салихова.
Если подробно перечислять биографии и достижения всех деятелей татарской культуры и общественной жизни, окончивших Приозерное медресе, не хватит и часа. Очень сложно будет сделать выбор между Каюмом Насыри, Гаязом Исхаки, Галиаскаром Камалом, Гафуром Кулахметовым и Садри Максуди. Но значение этого медресе шире татарского мира. Именно здесь завершил свое образование и начал научную карьеру создатель Башкортостана Ахмет-Заки Валиди (1890-1970). Начав на экскурсии рассказывать про эту фигуру, тоже не знаешь, как остановиться.
Почему нет экскурсии о жизни Ахмет-Заки Валиди в Казани?
Вообще тема «Казань в жизни выдающихся людей» отрефлексирована у нас довольно хорошо, но неравномерно. Досконально исследованы казанские периоды жизни Льва Толстого и Владимира Ульянова-Ленина. Казанские истории Шаляпина и Горького – уже давно классика. Въезд Габдуллы Тукая в Казань в 1907 году – золотая классика. Есть в городском сознании память о том, как у нас жили большевистские лидеры Молотов и Киров, отец советской космонавтики Сергей Королев, и много подобных историй. А у Валиди своей казанской истории как будто бы и нет.
Но ведь казанский период сыграл в жизни башкирского лидера не меньшую роль, чем в жизни Ленина или Шаляпина. И Валиди – это не просто национальный герой соседней Башкирии. Это всемирно известный крупный тюрколог, а в определенный момент политический игрок российского масштаба. Политическая структура регионов Поволжья и Приуралья с национальными субъектами тюркских и финно-угорских народов, которая существует уже целый век (со всеми преимуществами и недостатками), это во многом результат перехода Башкирского правительства и Башкирского корпуса Валиди на сторону большевиков в 1919 году. Почему бы не попробовать дать казанское измерение биографии Валиди (или Валидова, как звучит его фамилия на русский манер)?
Марк Шишкин
Главным источником, на основании которого пишутся биографии Ахмет-Заки Валиди, были и остаются его воспоминания «Борьба народов Туркестана и других восточных мусульман-тюрков за национальное бытие и сохранение культуры». Чтение увлекательное само по себе с массой подробностей по разным сюжетам. Обстоятельное исследование сочинений Валиди казанского периода представлено в диссертации уфимского историка Ахата Губаевича Салихова «Научная и общественно-политическая деятельность А. Валидова в 1908-1920 годах».
Если нарастить этот объем данных информацией казанских архивов и периодических изданий, верифицировать все места и имена, связанные с молодостью башкирского лидера, то может получиться интересный путеводитель или даже экскурсионный маршрут. Водят же в Казани экскурсии по толстовским местам. Почему не водить по валидовским?
Башкирский ученый в Старо-Татарской слободе
Отправная точка на валидовской карте Казани – Приозерное медресе. Сюда восемнадцатилетний юноша из башкирской глубинки поступил в 1908 году, когда приехал в Казань после странствий по Оренбургской губернии и Волге. В «Касимии» он остался преподавать арабскую литературу и уникальный, новаторский, на тот момент, курс по истории тюркских народов. Уже здесь берут начало будущие этнополитические тенденции Валиди. Книгу на основе своего курса он планировал издать под названием «История тюрков», хотя Галимджан Ибрагимов убеждал назвать ее «История татар». Когда выдающийся предприниматель и меценат Мухаметзян Сайдашев предлагал сшить Заки хорошую одежду, в какой ходили городские татары, тот ответил ему, что предпочитает европейский покрой, чем вызвал неудовольствие благотворителя.
Но было бы тенденциозным преувеличением говорить, что отец-основатель Башкортостана противопоставлял себя татарам. Интеллектуальными ориентирами Заки были казанские татарские ученые. В первую очередь Шигабутдин Марджани, о котором он слышал с детства. Его дядя Хабибназар, служивший имамом в селе Утяк, около десяти лет прожил в Казани, учился и преподавал в медресе у Шигаб-хазрата. Марджани был посвящен целый ряд публикаций Валиди, в том числе статья к столетию ученого на русском языке, вышедшая в «Известиях Общества археологии и этнографии при Казанском университете» в 1915 году. С другой стороны, Валиди изучал жизнь и наследие татарской династии Хальфиных – первых мусульман, которые начали работать в русских академических структурах.
По набережной Марджани, минуя мечеть «Аль-Марджани», можно пройти к номерам «Булгар», куда Ахмет-Заки Валиди ходил к Габдулле Тукаю. Отношения Валиди с кругом татарских прогрессистов, лидерами коего были Тукай и Фатих Амирхан, складывались непросто. На их фоне молодой башкирский ученый выглядел консерватором. Разные ценностные установки приводили к стычкам на страницах прессы по вопросам национального образования. Но с Тукаем у Валиди, в итоге сложились неплохие отношения. Главный татарский поэт и будущий главный башкирский политик обсуждали традиционную чагатайскую литературу, в которой Валиди был большим специалистом.
Письмо эмигранта-антисоветчика старому русскому профессору
Следующий непременный пункт валидовской Казани – Казанский университет, к поступлению куда готовился преподаватель Апанаевского медресе. Хотя этот план остался нереализованным, с 1910 года Валиди регулярно посещал лекции университетских преподавателей.
Из университетских профессоров, повлиявших на Валиди, следует упомянуть Василия Алексеевича Богородицкого (1857-1941), у которого молодой башкир слушал лекции по русскому языкознанию. Учить русский Валиди начал еще в 7-летнем возрасте – так решил его отец, который много настрадался из-за незнания государственного языка во время военной службы.
Василий Богородицкий
Но в лице профессора Богородицкого башкирский ученый нашел не только проводника в мир господствующей культуры. Богородицкий был крупным специалистом в сравнительном языкознании и экспериментальной фонетике, когда с помощью специальной техники ученые фиксировали, как работает артикуляционный аппарат человека, и как это связано с особенностями различных языков. Созданный Василием Алексеевичем «Кабинет экспериментальной фонетики» был передовым научным центром, а сам ученый от изучения русского языка перешел к тюркским языкам. Ахмет-Заки Валиди вместе с профессором Богородицким выпустил работу «Тон и вибрация в башкирских и татарских говорах».
Перед отъездом из Казани в 1915 году Валиди пообещал Богородицкому и другим своим наставникам, что обязательно получит университетское образование и станет ученым. В 1935 году на казанский адрес профессора Богородицкого пришел конверт от профессора исламоведения Боннского университета, эмигранта и противника советской власти. В конверте была фотография с подписью «Я сдержал слово. Признательность моя к вам вечна и безгранична». Несмотря на непростые времена и непростой статус адресата, Богородицкий ответил Валиди краткой телеграммой: «Молодец!».
Кстати, дом, где жил Василий Алексеевич Богородицкий, сохранился в Казани. На доме сохранилась даже мемориальная доска в честь ученого. Это двухэтажный дом №78 по улице Пушкина, где сейчас располагается ресторан «Сенат». И это тоже точка на карте Казани Заки Валиди.
Дом Богородицкого
Другими лекторами, которых посещал Валиди в Казанском университете, были историк античности Михаил Михайлович Хвостов (1872-1920) и профессор Казанской духовной академии Константин Васильевич Харлампович (1870-1932). Харлампович в начале ХХ века был крупнейшим специалистом по истории русско-украинских взаимоотношений. Учитывая, что на русско-украинские отношения часто проектируются отношения между татарами и башкирами, этот факт особенно интересен. С сочинениями основоположника украинской национальной историографии Грушевского Валиди познакомился еще на родине до отъезда в Казань.
Протекция и откровенность хакасского востоковеда
Но, безусловно, ближе всех молодой башкирский ученый сошелся с другим преподавателем Казанского университета и Казанской духовной академии. Николай Федорович Катанов (1862-1922) был обладателем почти такой же невероятной биографии, как и его башкирский ученик. Родившись в хакасских кочевьях на реке Абакан, он стал крупнейшим российским востоковедом и тюркологом, который знал 114 языков. В советский период оба одинаково были исключены из публичной памяти. Катанов как монархист и православный миссионер, слишком пристрастно цензурировавший произведения Тукая. Валиди как один из лидеров басмаческого антисоветского сопротивления и пантюркист.
Катанов открыл перед Валидовым двери в академическое востоковедение и помог ему стать действительным членом Общества археологии, истории и этнографии. Катанов от имени общества направил своего ученика в первую научную экспедицию в Центральную Азию. Со своей стороны, Валиди помог учителю продать в Турцию его огромную библиотеку, состоявшую из более чем 7000 томов. В России покупателей не нашлось.
Николай Катанов
Отношения между двумя учеными были настолько доверительными, что маститый профессор мог открыть перед начинающим исследователем свою душу. «Из монголов и восточных тюрков на путь востоковедения встали три человека – Доржи Банзаров, Чокан Валиханов и я. Каждый посвятил себя полностью русской литературе. Я отрекся от шаманства и стал христианином, служу их науке. Чокан и Доржи умерли от водки, не достигнув и 35 лет, ибо наши русские коллеги ничему, кроме выпивки, нас не научили. Ты будешь четвертым человеком в этой среде, но будь осторожен. Культурная среда, где я родился и вырос, не является столь мощной, как мусульманство, бытие нашего народа плачевно, да и в русской среде мы остались чужими. Я вижу в тебе человека, который понимает, представителем какой могучей культуры он является», – сказал он однажды, обращаясь к Валиди.
Сцена произошла в квартире Николая Федоровича в доме Гурячкова. Слова Катанова из воспоминаний Валиди поразительно напоминают последние слова другого востоковеда-миссионера Ильминского, сказанные им на смертном одре. Он заповедовал своим крещено-татарским, чувашским, марийским, удмуртским и мордовским ученикам, «чтобы отнюдь никогда не пили». Сейчас живописный переулок, на котором стоял дом, так и называется – Катановский. Правда, сам дом сгорел в начале ХХI века, и на его месте до сих пор пустырь. И это тоже валидовская Казань.
Где в Казани был дом Валиди?
Самое сложное на карте валидовской Казани – определить дом, где он снимал жилье. Согласно воспоминаниям Валиди, это был дом «богатого селянина» Шалыгина. Согласно английскому переводу, располагался он в Суконной части на высоком холме. В русском переводе не совсем удачно указан «Суконный ряд», но каждый казанец безошибочно узнает здесь Суконную слободу, откуда до озера Кабан и Старо-Татарской слободы рукой подать. Под высоким холмом могла подразумеваться любая улица от современной Бутлерова (тогда Ново-Горшечная), до Пехотной (тогда Шмелёв овраг). Только вот домовладельца Шалыгина не удалось найти ни в этой, ни в других частях Казани.
Нет никакого Шалыгина в двух увесистых делах со списками дореволюционных домовладельцев в Государственном архиве Республики Татарстан. Нет такой фамилии в справочнике «Вся Казань» за 1910 год, когда Валиди уже жил в Казани, ни в хронологически близкой «Адресной книге города Казани на 1906 год». Упоминается Николай Лаврентьевич Шалыгин в справочнике «Вся Казань» за 1899 год. И, что характерно, он сам снимает квартиру в доме на улице Ново-Песчаной. Это как раз территория Суконной слободы и современная улица Ново-Песочная, где стоит здание Арбитражного суда Республики Татарстан. Для более точного ответа нужно больше времени на поиски, а пока пусть остается интрига.
Будущий основоположник башкирской государственности дружил с сыном хозяев своей квартиры Колей Шалыгиным, с которым жил в одной комнате и обсуждал модные у тогдашней молодежи идеи. Катался с их дочерью Татьяной на коньках по льду зимнего Кабана. Общался с гимназистами, которые снимали комнаты в этом же доме. Погруженный в арабо-персидские штудии и увлеченный востоковедческой карьерой, Ахмет-Заки, тем не менее, жил в Казани жизнью обычного двадцатилетнего человека. Был даже случай, когда, испытав юношеский кризис веры, мусульманин-трезвенник впервые выпил вина на весенней ярмарке Ташаяк.
Валиди окончательно расстался с Казанью в 1915 году. Впереди у него была депутатская работа в мусульманской фракции Государственной думы, головокружительный путь борьбы в годы революции и Гражданской войны, эмиграция. Но порой кажется, что не случись всего, что случилось в 1917 году, он мог бы остаться в Казани, создавая славу и честь ее востоковедческой школе. История не терпит сослагательного наклонения, но следы от возможных несостоявшихся альтернатив, порой, представляют самые ценные исторические находки.
Казанский период в жизни Ахмет-Заки Валиди был настолько насыщенным и важным, что одно воспоминание о нем способно послужить поводом для диалога между жителями Башкортостана и Татарстана.
Марк Шишкин
