«Владели теми жеребьи отцы и дядья и братья до Казанского и после Казанского взятья»
Одной из важнейших функций государства является право формулировать новые нормы жизни общества, издавать законы. Отечественный опыт решения проблем взаимоотношений с народами, населявшими присоединенные к России территории, оставил большой пласт законодательных актов, свидетельствующих о поисках путей определения их правового статуса в многонациональной империи.
Среди объектов правового регулирования особым вниманием царского правительства пользовалась сфера землевладения и землепользования. Что неудивительно, поскольку именно земля была главным материальным активом в доиндустриальном обществе. Применительно к татарскому землевладению особый интерес для рассмотрения представляет законодательство XVII столетия - с точки зрения как репрезентативности источников, так и важности процессов, протекавших в этот период.
Подобными документами по второй половине XVI века историки не располагают. Причина этого видится в том, что после завоевания Казанского ханства царское правительство не стало менять сложившуюся здесь систему землеустройства. Перераспределение земельного фонда коснулось преимущественно владений ханов и их приближенных. Они были изъяты в казну, а частью переданы в собственность православным монастырям и русским служилым людям. Большая же часть пашенных земель и иных угодий осталась за прежними владельцами.
В документах поземельного учета второй половины XVI–XVII вв. встречаются прямые указания на то, что описанный в них порядок землевладения и система ведения хозяйства сложились до взятия Казани Иваном Грозным. Так, в писцовых книгах Казанского уезда 1602-1603 гг. письма и меры Ивана Болтина говорится: «По Ногайской же дороге за служилыми татары в поместьях вопче с ясачною чувашею, а владеют отцовскими жеребьи и дядьев и братьи поместными. А государевых грамот и выписи с писцовых книг и казанских дач на те поместные жеребьи не клали, а сказали, что владели теми жеребьи отцы и дядья и братья до Казанского и после Казанского взятья, а они после их теми помесными жеребьи владеют по старине же без дач».
Такое же указание делают писцы при описании землевладения служилых татар Арской, Галицкой и Алатской дорог.
Признали жалования даже «самозванца»
Сохранение прежнего порядка землеустройства обуславливалось, прежде всего, соображениями безопасности. Тотальное перераспределение земельного фонда грозило волнениями нерусского населения, предотвращение которых являлось приоритетом политики правительства на завоеванных территориях. Стабильность в сфере землевладения обеспечивала своевременное поступление налогов с ясачных людей и лояльность нерусского служилого класса, жившего на доходы с поместий. Кроме того, в структуре землевладения Московского государства и Казанского ханства было много общего в силу схожих природных условий, систем хозяйствования, уровня развития производительных сил.
Наконец, к моменту взятия Казани Иваном IV русское поземельное право находилось в процессе трансформации, и не имело смысла переносить не устоявшиеся и не оформленные в писаные законы нормы на только что присоединенные территории. Такие правовые акты появились после воцарения на российском престоле Михаила Романова. Первым по хронологии в этом ряду стоит указ 1615 года, узаконивший земельные приобретения татарских служилых людей периода «смутного времени».
Происходили они как посредством пожалований от официальных властей, так и путем самовольного захвата пустующих земель, принадлежавших ранее русским помещикам. Подобная практика получила столь широкое распространение, что законодатели были вынуждены определиться в данном вопросе, издав соответствующий указ. Одновременно были узаконены земельные приобретения русских помещиков. Легитимация коснулась даже земельных пожалований, произведенных «самозванцами». Делалось это в целях сохранения стабильности российского общества и консолидации господствующего класса.
Служилые татары не имели крепостных
В указе 1615 года проявилась отличительная черта законодательства XVII века о татарах – особое внимание к служилой прослойке – князьям, мурзам и служилым татарам. Им адресована большая часть документов указанного периода, представленных в Полном собрании законов Российской империи и других публикациях законодательных актов. Об ясачных татарах, относившихся к тяглому населению, в законодательстве говорится мало. Эта общая тенденция четко прослеживается в указах о земле. Они содержат лишь отрывочные сведения о землевладении ясачных татар, общины которых имели значительные земельные угодья.
Зато служилые татары как владельцы поместий и вотчин оставались в поле зрения законодателей на протяжении всего XVII столетия. Среди ранних законодательных актов выделяется указ 1635 года, связанный с событиями русско-польской войны 1632–1634 гг., в которой служилые татары принимали активное участие. Неудачный для России ход военных действий стал причиной массового дезертирства из русской армии, уклонения от службы дворян, детей боярских и других категорий ратных людей, находившихся в резерве.
Как писал С.М. Соловьев, они «не желали расстаться с теплым, покойным углом и семейством для дальнего, трудного и опасного похода», поэтому многие из них «объявлялись в нетях» (прятались, скрывались). Служилые татары не составляли исключения. Указ 1635 года был адресован «арзамасским мурзам и татарам», которые «не хотя государевы службы служить, поместья свои и вотчины продали, и заложили, и в наем на многие лета отдали московским и иных городов дворяном, и детем боярским, и всяких чинов людем».
Нежелание служить во многом обуславливалось мотивами экономического характера. По данным Е.И. Чернышева, к середине XVII века подавляющее большинство служилых татар не имели крепостных. В 1646 году в Казанском уезде насчитывалось 619 дворов служилых татар-помещиков. Из них 449 помещиков (72,3%) не имели крестьян и бобылей. Да и из оставшихся 170 едва ли можно было насчитать 25 человек с более или менее значительными поместьями. Большинство служилых татар располагали земельными угодьями, однако в их собственности было лишь один-два крестьянских двора или два-три дворовых человека, обслуживавших помещика, но не обрабатывавших землю.
Таким образом, владение землей превращалось в обузу, поскольку не приносило материального дохода, однако было связано с обязательствами государству. В этих условиях понятно желание татар каким-либо образом сбыть эту землю, избавившись от обязанности служить, а нередко – погибать за нее.
Служилых сажали на границе с Диким полем
Правительство беспокоили указанные факты, поскольку оно было заинтересовано в ратной службе служилых татар и их материальном обеспечении. Чтобы избежать размывания татарского землевладения, указ 1635 года запретил «дворянам и детям боярским покупать, принимать и заклад и нанимать поместные земли татар». С формальной стороны данное решение выглядит как забота государства о татарских служилых людях, однако Н.А. Фирсов усматривал в нем ущемление их владельческих прав. Он сравнивал введенные ограничения с тем, что «если бы было узаконено, что платою получаемою за труд нельзя пользоваться на правах полного ее собственника, нельзя на нее приобрести у одних людей то, что у других можно». Из-за этого земля в глазах татарских помещиков теряла значительную долю своей ценности.
Указы 1615 и 1635 гг. дают скудное представление о состоянии татарского землевладения в первой половине XVII в. Отчасти дело в специфике законодательства того времени, которое «проявлялось почти исключительно в форме отдельных указов, издаваемых по частным случаям». Реальная жизнь была богаче той информации, которая сохранилась в законодательных актах. Обращение к другим видам источников показывает, что одновременно со стремлением части служилых татар избавиться от поместий, шло пополнение данного сословия за счет инфильтрации в него казаков и ясачных людей, получавших поместные дачи.
Наиболее активно раздача земель шла в районах, граничащих с Диким полем. С.Б. Сенюткин описал, как это происходило на территории Алатырского, Арзамасского и Курмышского уездов. В начале 1640-х гг. массовое испомещение нерусских людей имело место в южной части Свияжского уезда, чуть позже – в районах, прилегавших к Симбирской засечной черте. Не исключено, что среди получателей новых поместных дач были арзамасские мурзы и татары, упомянутые в указе 1635 года, а также их близкие родственники.
Когда в документах XVII века впервые упоминаются башкирцы
Приоритеты государства в земельном вопросе наиболее полно отражены в Соборном уложении 1649 года. Татарскому землевладению посвящены статьи 41-45 главы XVI «О поместных землях». В их основе лежат ранее упоминавшиеся правовые акты первой половины XVII века. Например, статья 4119 является переложением указа 1615 года. Она окончательно закрепила за нерусскими служилыми людьми «старинные» русские земли, розданные в период «Смуты». Одновременно указывалось «впредь русских людей поместных земель татарам, а татарских земель русским людям в поместье не давать».
По мнению А.Г. Манькова, подобным образом правительство стремилось сохранить и укрепить среди народностей Поволжья позиции местных феодалов как свою опору. В статье 43 был актуализирован запрет «всяких чинов русским людям» отчуждать любыми способами (покупкой, меной, арендой и др.) владения татарских князей и мурз, введенный указом 1635 года.
Следует отметить, что создатели Уложения расширили сферу действия данной правовой нормы, распространив ее на ясачные земли чувашей, черемисов, вотяков и башкирцев. Тем самым за территорией обитания ясачных народов был закреплен статус собственности царя. Статья 43 главы XVI – единственное место в кодексе, где упоминаются башкирцы, причем именно как держатели ясачных земель. Это заставляет задуматься о реальном правовом статусе башкирских вотчинных земель и самих башкир-вотчинников.
«У новокрещенов поместных земель не отымать, и татарам не отдавать»
В Соборном уложении 1649 года получили правовую оценку и другие явления, известные по более ранним законодательным актам. В статье 45 законодатели вновь обратили внимание на уклонение татарских служилых людей от несения службы. Отдельные помещики сознательно принуждали к бегству крестьян, накладывая на них непомерные налоги, а порой прибегая к прямому грабежу и насилию. Поместья приходили в запустение, и татары, сдав их русским людям или просто бросив на произвол судьбы, переселялись в другие места. Подобные факты уже описывались в указе 1635 года.
Ко времени подготовки Соборного уложения 1649 года ситуация лишь усугубилась и требовала законодательного решения. В итоге законодатели определили «чинить наказание, что государь укажет» лицам, уличенным в совершении подобных проступков. Меры наказания закон не устанавливал, как и кары за укрывательство беглых.
Статьи 41, 43 и 45 главы XVI окончательно оформили существование особого фонда из земель нерусских феодалов. Они, как и ясачные земли, находились под патронажем верховной власти, не могли отчуждаться русскими помещиками. Исключение из этого правила устанавливала статья 44: «… а которые князи и мурзы, и татаровя, и мордва и чюваша, и черемиса и вотяки крестились в православную христианскую веру: и у тех, у новокрещенов поместных земель не отымать, и татарам не отдавать». Тем самым закреплялась особая роль православия при решении земельных вопросов. Крестившийся татарин, чуваш или мордвин сохранял свои земельные угодья и переходил в категорию новокрещен, по статусу стоявших ближе к русским.
В XVII столетии именно новокрещены чаще всего выступали посредниками в земельных сделках между русскими и татарскими служилыми людьми, размывавших татарское поместное землевладение.
Правительство сознательно приносило в жертву фискальные интересы казны
Проявление этноконфессионального неравенства внутри российского служилого класса прослеживается и в статье 42 главы XVI. Она предусматривала изъятие у служилых татар так называемых «оброчных земель», арендуемых у государства на определенных условиях. По мнению А.Г. Манькова, целью конфискаций было намерение властей передать эти земли русским дворянам в поместье.
Расширяя таким образом русское поместное землевладение, правительство сознательно приносило в жертву фискальные интересы казны, поскольку оброчные земли являлись существенным источником денежных поступлений. Таким образом, действия центральной власти в земельном вопросе носили противоречивый характер.
Стремление сохранить и укрепить феодальную верхушку народностей Среднего Поволжья как свою опору в регионе диктовалось тактическими соображениями. В стратегическом же плане нерусское землевладение должно было исчезнуть. Включение в Уложение 1649 года норм, отдававших предпочтение православным помещикам, делало подобную перспективу вполне реальной.
Статьи 41–45 главы XVI «О поместных землях» – наиболее примечательное место в Соборном уложении, где татары обособляются в правовом отношении. В целом составители кодекса придерживались линии на невыделение их материальных прав из общей законодательной практики. В случае со служилыми татарами это проявлялось в таких важных сферах, как порядок наследования поместий, возможность творить суд и расправу над зависимыми людьми, собирать с них подати и др. Во второй половине XVII века правительство постепенно отходит от этой линии, начав с отмены ограничений на оборот земель нерусских феодалов.
Продолжение следует
