«Ювелирный промысел в Рыбной Слободе был утрачен, но сейчас мы занимаемся его возрождением»

В интервью «Миллиардт.Татар» мастерицы рассказали о том, как их вдохновляет Великий шелковый путь, жаловались, что в Татарстане нет конкурсов для ювелиров и условиях в будущем Центре народно-художественных промыслов в Казани.

«У нас в Казани убрали пробирную палату, теперь она в Нижнем Новгороде»

- Сейчас монополисты сделали драконовские законы, что это затратно по времени и по силам. У нас в Казани убрали пробирную (прим. ред. - пробирная палата – это государственный орган исполнительной власти, который осуществляет функции по государственному контролю (надзору) за производством, использованием и обращением драгоценных металлов и камней), теперь она в Нижнем Новгороде. Мы шли к работе с драгоценными металлами, хотели бы оформить именник изготовителя, если бы у нас были финансовые возможности. Мы ведь художники, мы в поиске. Например, мы сделаем немного изделий. Мы все средства вкладываем в метал, в эмаль.

- Бывают ли у вас частные заказы?

- Очень редко. 

- А из драгоценных металлов? 

- Серебро считается драгоценным металлом и эмаль на серебро не ложится. Его до сих пор не выведут из разряда драгоценных металлов, хотя он дешевле, чем золото, то есть для изготовления изделий из серебра должно быть специальное разрешение. Поэтому многие ювелиры прекратили работать с этим металлом или уехали заграницу. А если мы с утра до вечера в мастерской занимаемся художественными поисками, когда нам этим заниматься? 
В нашем случае нет худа без добра, мы художники и в каждой вещи мы закладываем какую-то идею, запечатлеваем в этом наш духовный поиск. Мы ставим опыты, разрабатываем какую-то инженерную мысль и не можем повторять свои изделия, нам не интересно. У нас авторские изделия с цветной эмалью, иногда мы скань применяем. Метал без эмали нам кажется невзрачным, невыразительным. Мы можем создавать изделие месяц, три, иногда зреют работы по три года. 

- Речь идет о коллекциях?

- Если изделие мелкое, например, кольцо, то мы стараемся делать 6 или 4. Некоторые изделия лежат у нас годами, мы не можем их отлить, вырезали и все. В Казани найти литейщика (прим. ред. – это специалист, занимающийся отливкой художественных и ювелирных изделий. В своей работе он использует различные материалы и сплавы - от чугуна и стали до цветных металлов) очень сложно. Мы не можем у себя в маленькой мастерской поставить литье потому что это отдельная технология. 

«У нас с Ольгой сразу случился тандем, созвучие идей, душ, мы стали вместе придумывать идеи украшений» 

- Расскажите о себе, как начали заниматься ювелирным искусством? 

- Я и Ольга мы встретились в нашем Казанском техникуме народных художественных промыслов. Там была ювелирная школа, которую открыл наш известный ювелир, мастер Евгений Васильевич Бакакин (В 2005 году Евгений Бакакин создает ювелирную школу при лицее №34 (сейчас Профессиональный лицей народных художественных промыслов) – ред.). Мы на протяжении нескольких лет знали, что есть такое направление, но не могли собраться с духом, чтобы прийти учиться. Но в итоги мы пришли учиться в очень тяжелое, переломное для себя время. 

Ювелирным мастерство мы мечтали заниматься очень долго. Ольга даже с 6-ти лет. Она скульптор, художник, резчик, а по образованию архитектор. Она резчик – резала из кости, из желудей, из всего, что находили ей родители. Даже в школе на переменах она не бегала вместе со всеми детьми, а что-то вырезала резачком. До ювелирного ремесла, она занималась художественной резьбой по бересте, они изобрела даже свою технику и аналогов в России ей нет. После школы родители хотели отправить ее на обучение ювелирному искусству, но тогда обучали только в Свердловске (ныне Екатеринбург). Но в советское время были свои условия, в городе, где ты хотел учиться, должна была быть прописка, поэтому она не поехала. 

Что касается меня, то я рисовала в детстве, как и любой ребенок. Я росла на чужбине, в Казахстане, но родилась в Рыбной Слободе, как раз где исторически и был ювелирный промысел. Я не окончила художественной школы, но всегда стремилась создавать украшения из того, что было под рукой. По образованию я педагог-психолог. Училась я в Карагандинском педагогическом и ходила смотрела, как рисуют академические художники. Позже я вернулась в Казань, занималась психологической деятельностью, но так или иначе я занималась с детьми декоративно-прикладным творчеством. 

В техникуме народных художественных промыслов мы начали учиться поздно, когда нам было под 40 лет, как говорится в пословице «Не дойдя до стенки, ты не можешь повернуть обратно». У нас с Ольгой сразу случился тандем, созвучие идей, душ, мы стали вместе придумывать идеи украшений. Нас не обучали технике работы с горячей эмалью. Евгений Васильевич дал нам сделать пару выпускных работ, нам понравилось, и мы поняли, что нужно осваивать. Практику мы проходили на ювелирном предприятии «Алмаз-Холдинг». Мы просили отправить нас в Красное село («Красносельский Ювелирпром» — советский и российский ювелирный завод в Костромской области – ред.), но этого не случилось. После окончания колледжа мы сами купили печь, эмаль и сами стали экспериментировать по книгам, но нужен опыт и практика. 

Позже у нас было не только творческое единение, но и духовные поиски, когда Ольга открыла рот, я поняла, что меня услышал Бог и послал мне такого человека. Именно на нас в лицее на Рождество упала крыша, сменилось начальство, пришел новый директор Раушания Киямутдиновна Саубанова (директор Казанского техникума народных художественных промыслов). Тогда у нас была одна комната, минимум оборудования, но мы и за то были благодарны. Сейчас техникум – это целая кузница мастеров, у молодежи есть возможность учиться. Именно Раушания Киямутдиновна поддерживает лично нас и наше искусство. Когда мы обращались за грантом – вся комиссия была против. 

«Существует проблема того, что нет понимания среди искусствоведов, среди работников минкульта, среди кандидатов искусствоведения, среди жюри» 

- Почему?

- То ли эмаль у них на душу не ложиться, им не хватает просторов какого-то мышления, они думают, что нам это нетипично, хотя мы им доказывали, что исторически у нас в Татарстане занимались этим ремеслом, а мы его сейчас возрождаем. Видимо, у нас настолько яркие и оригинальные изделия, а возможно, мы сами какие-то авангардные, они не понимают нас. 

Существует проблема того, что нет понимания среди искусствоведов, среди работников минкульта, среди кандидатов искусствоведения, среди жюри. Наши искусствоведы имеют опосредованное отношение к этим ремеслам. Они сами не художники, не мастера и не ювелиры. Конкурсов по ювелирному искусству не существует. Был конкурс «Саумы, Казан!» / «Здравствуй, Казань!», и у нас как раз есть работы, посвященные легендам Казани, но нет нашей номинации. Мое желание, чтобы привлекали независимых экспертов по ювелирному искусству. Мастера ювелиры у нас есть, хотя их и мало. Например, Равкат Мухаметшин. Мы у него учились технике скани, но он не художник, у него авторского почти ничего нет. 

- А если говорить про всероссийские конкурсы?

- Мы пытаемся, начали выезжать потому что нас там поддерживают, и мы были этому очень удивлены». Но чтобы ездить нужны ресурсы и материальные, и физические. У нас происходят очень сложные технологические процессы во время того, как мы делаем изделия, и мы не можем их кому-то поручать, поэтому мы замкнутые. Мы еще и философы, мы изучаем и исследуем очень много, на основе наших исследований и создаются наши украшения. 

Сейчас у нас запускается студенческий стартап называется «Создание коллекции украшений, сувениров, предметов интерьера в техниках гальванопластики и горячей эмали в стиле историзма» с Ольгиным сыном. Таким образом мы хотим создать новый продукт, если получится. Есть, конечно, сложности, это целое исследование, не все так просто. Мы ищем вдохновение в истории.

«Ювелирный промысел в Рыбной Слободе был утрачен, но сейчас мы занимаемся его возрождением»

- В татарской истории?

- Мы не ограничиваемся только татарской, мы распутываем клубок и в основном у нас шелковый путь (прим. ред. - Великий шелковый путь — караванная дорога, связывавшая Восточную Азию со Средиземноморьем в Античности и в Средние века), булгары, по одной из версий, ведь пришли из древней Бактрии. 

- Вы делаете украшения в определенной технике, которая активно развивалась в XIX веке в Рыбной Слободе, расскажите об этом.

- Символично, что я родилась недалеко от Рыбной Слободы. У нас с Олей был душевный порыв, и мы Рыбно-Слободскому краеведческому музею подарили наше первое эмальерное колье «яка чылбыры» (шейно-нагрудное украшение, застежки). Когда мы учились в колледже, наш учитель Евгений Бакакин говорил нам, что в Рыбной Слободе был ювелирный промысел, делали украшения из бугорчатой скани.

Была международная выставка в Париже, по итогам которой императрица издала каталог «Народное творчество народов России» в 1913 году. В этом каталоге представлены работы мастеров из Рыбной Слободы в стиле модерн (ар нуво): колье, заколки, гребни, предметы быта. Украшений в то время делали много, была целая артель. И на изображениях этих украшений есть эмаль, мы это видим, как специалисты. Мы видели несколько вещей изображенных в каталоге в запасниках нашего ИЗО-музея. 

Потом происходили определенные исторические события, вследствие которых все поменялось, российские украшения были утилизированы, часть украшений царской семьи разошлась по Европе. Ювелирный промысел в Рыбной Слободе был утрачен, но сейчас мы занимаемся его возрождением. 

«Заказчику не нравится, сколько стоит эмаль наложить?», мы говорим: «Поймите, эмаль – это не краска»

- То есть, работа с эмалью является сложной технически?

- Эмаль не поддается механизации, ты не сможешь доверить ее каким-то машинам, автоматам, каждая вещь экспериментальная, ты не знаешь, как на изделие ляжет эмаль. Вещь заранее вырезается и создается под эмаль. Иногда приходят с заказами и говорят: «Заказчику не нравится, сколько стоит эмаль наложить?», мы говорим: «Поймите, эмаль – это не краска». Эмаль изготавливается очень сложно, варится состав на основе стекла, добавляется очень много смесей, в том числе и драгметаллов. 

- А где вы достаете эмаль?

- Мы покупаем эмаль на Дулёвском заводе (Дулёвский фарфоровый завод, российское предприятие по производству посуды, скульптурных и сувенирно-подарочных изделий из фаянса и фарфора в Орехово-Зуевском районе Московской области). Раньше, если умирал специалист, который варил эмаль, то все производство вставало, потому это сложное химическое производство. И мы спорим с нашими искусствоведами, они говорят: «Татары же не делали украшения из эмали», а мы говорим о том, что были мастера из деревень, которых обучали.

«Ювелирные изделия из эмали – затратное, редкое и уникальное ремесло, поэтому этими изделиями окружали себя ханы, цари и императоры»

- Расскажите о своих изделиях, в каком ювелирном стиле они выполнены?

- В маленьком украшении, в этой миниатюре нужно соблюсти все законы золотого сечения, колористики, построения, рисунка и идею вложить. И когда это все будет, тогда зритель почувствует резонанс в своей душе. Мы не можем определить конкретный стиль, но у нас присутствует эклектика. Нас включили в книгу «Художники-ювелиры России 1923-2023 годы» искусствоведа Ирины Перфильевой. В нее попали наши ранние работы: колье и серьги «Суфийское сердце», колье «Душа Востока», колье «Царевна-Лебедь» - у Ольги, у меня – колье «Шелковый путь», подвес «Дорога в Шамбалу». И в этой книге мой стиль определили, как неоисторизм, а Ольгин ассоциативно-образное направление. 

В позапрошлом году мы принимали участие в экспериментальном выставочном проекте «Идеи молодых» в Москве (в московском центре Амбер плаза параллельно с регулярной ярмаркой «Симфония самоцветов» прошел экспериментальный выставочный проект «Идеи молодых», свои работы показали «ювелиры новой волны» — дизайнеры, художники и мастера из разных городов, работающие в современных жанрах, от фэнтези до контемпорари), увидели объявление, что кого из ювелиров отберут, то дают бесплатное выставочное место и нас пригласили. Когда члены жюри из Государственного исторического музея, Сотбис («Сотбис» (англ. Sotheby's) — один из старейших в мире аукционных домов) увидели наши работы, они сказали: «Вы такие крутые, вы для нас открытие», и тогда наш стиль отметили как «историзм». 

Позже я погуглила историзм, это когда художники создают свои авторские вещи, вдохновившись украшениями, которые были раньше. У нас так и получается, что мы исследуем культ, изучаем историю. Допустим, погружаемся в зороастризм (прим. ред. - одна из древнейших религий, берущая свое начало в откровении пророка Спитамы Заратустры, полученном им от бога Ахуры Мазды. В основе учения Заратустры — свободный нравственный выбор человеком благих мыслей, благих слов и благих деяний. В древности и в раннем Средневековье зороастризм был распространён преимущественно на территории Большого Ирана) и на выходе мы создаем какую-то коллекцию. Изучаем мы, откуда пришли древние булгары и тоже выдаем какую-то работу. Мы люди пути, поэтому и назвались «Райдо» (руна пути). 

Еще мы придумали и изобрели ювелирный эмалевый шамаиль, изучали каллиграфию. 

- Сейчас востребованы украшения из эмали?

- Украшения из эмали, предметы быта всегда были при ханских дворцах, начиная с Египта, с крито-микенской культуры (прим. ред. - древнейшая цивилизация Греции, просуществовавшая примерно с 2800 по 1200 г. до н.э.) 4,5 тысячи лет назад. У истоков стояла египетская цивилизация, потому что на их изделиях видны вкрапления стеклянной пасты, которая подвергалась какой-то термической обработке – это была протоэмаль. Ювелирные изделия из эмали – затратное, редкое и уникальное ремесло поэтому этими изделиями окружали себя ханы, цари и императоры. Как она можем быть доступна в современном мире? Но мы ее популяризируем и можем сделать коллекцию по доступной цене от 5 тысяч рублей и выше. 

«У нас металл, у нас эмаль все это стоит не дешево и даже техника безопасности, потому что мы работаем с огнем» 

- В этом году в ЦУМе откроется Центр народно-художественных промыслов и мастеров, вы собираетесь выставлять там свои изделия? 

- Это получается не очень удобно. Первые три года половину аренды за помещение берет на себя государство, а потом? Также самим необходимо будет оплачивать коммунальные услуги. А еще есть условие, что мы должны проводить мастер-классы на своей базе бесплатно, но в нашем случае это невозможно. У нас металл, у нас эмаль все это стоит не дешево и даже техника безопасности, потому что мы работаем с огнем. Но мы согласились арендовать помещение под магазин совместно с кем-то.  

- Проводите ли вы мастер-классы сейчас за деньги, приходит ли на них молодежь?

- Бывают раз в два месяца мастер-классы, иногда приходит молодежь.