Зачем федеральному центру внешнеполитическая активность Татарстана

Первый такой эпизод произошёл 17 апреля, когда Рустам Минниханов прилетел в Кишинёв, чтобы посетить Гагаузию, но получил отказ во въезде в Молдавию, в состав которой входит эта тюркская автономия. Местные власти посчитали, что Минниханов собирается оказать поддержку гагаузскому политику Виктору Петрову, баллотировавшемуся на пост башкана Республики Гагаузия. Реакция российских СМИ на демарш властей Молдовы была чрезвычайно острой. В дальнейшем, на выборах башкана Петров получил 16,24% голосов, заняв третье место.

Следующий эпизод — визит Минниханова в Венгрию 19–20 августа. В самой лояльной по отношению к России стране Евросоюза раис Татарстана встречался с венгерским премьер-министром Виктором Орбаном, эмиром Катара, президентами Азербайджана, Туркменистана, Турции, Республики Сербской в составе Боснии и Герцеговины. Визит был приурочен ко Дню основания венгерского государства и XIX чемпионату мира по лёгкой атлетике. Но международные обозреватели перекрыли эти протокольные причины визита двумя главными словами: «зерновая сделка», назначив Минниханова главным переговорщиком по её продолжению.

Наконец, 23 августа на заседании лидеров стран БРИКС Владимир Путин сообщил, что именно Казань станет местом проведения следующего саммита этой организации в октябре 2024 года.

Жители Татарстана, мало-мальски интересующиеся государственными делами, знают, что Рустам Минниханов постоянно совершает деловые поездки, в том числе международные. Если утром в его социальных сетях не появилось фото площади Свободы из окна рабочего кабинета, значит, он где-то ведет переговоры или председательствует на форуме. И 2023 год мало чем отличается от других лет.

С начала года раис Татарстана совершил две поездки в Туркменистан, две — в Турцию, по одной поездке в Азербайджан, Беларусь, Китай, Таджикистан, Узбекистан. В саудовской Джидде встречался с генеральным секретарём Организации исламского сотрудничества. В Абу-Даби принимал участие в инвестиционном форуме AIM Global 2023.

Как и в прошлые годы, эта международная деятельность имела два ключевых аспекта: экономический и культурный.

Традиционный повод для татарстанской дипломатии — промышленный и научный потенциал республики, на основе которого можно реализовать совместные проекты. Поэтому в Ашхабаде Минниханов посещал сервисный центр КамАЗа, а в узбекском Джизаке присутствовал на открытии Центра медицинского образования в местном филиале Казанского федерального университета.

С другой стороны, направления международной работы и риторика обусловлены культурой.

Главные партнёры Татарстана — это страны, где разговаривают на тюркских языках, исповедуют ислам либо в этих странах есть большая татарская община (как в Белоруссии). Современная международная активность Татарстана наследует практикам ещё Российской Империи и раннего СССР, когда татары выступали в качестве «мягкой силы» в тюрко-исламском мире. Даже Китай можно отнести к таким историческим партнёрам Татарстана, вспоминая, какую важную роль играли татары в старинной чаеторговле через Кяхту или фигуру китайского политика татарина Бурхана Шахиди, именем которого названа улица возле главного вокзала в Казани.

В эту формулу «экономика плюс культура — равно дипломатия» укладываются оба нашумевших эпизода с Гагаузией и Венгрией.

Виктор Петров, кандидат на должность башкана Гагаузии, пригласивший Минниханова в Комрат, незадолго до этого посещал Казань. В Казани Петрову организовали экскурсию по ИТ-парку имени Башира Рамеева (одного из конструкторов первых советских ЭВМ), и он вернулся домой с идеей создания ИТ-парка в Гагаузии.

Гагаузы являются тюркским народом, исповедующим преимущественно православие, и очень характерно, что Рустама Минниханова в несостоявшейся поездке сопровождал Иван Егоров, генеральный директор крупнейшего татарстанского холдинга «Ак Барс». Кроме топового статуса в местном бизнесе, Егоров является председателем правления Общественной организации кряшен Республики Татарстан. Кряшены — этническая группа татар, исповедующая, как и гагаузы, православное христианство.

Сотрудничество Татарстана с Венгрией также началось намного раньше, чем появилось понятие «зерновая сделка».

Еще в 2015 году открылось консульство Венгрии в Казани. «Татнефть» активно сотрудничала с венгерской нефтегазовой компанией MOL Group, а товарооборот между Венгрией и Татарстаном по итогам 2022 года составлял около миллиарда долларов.

И здесь тоже есть известная доля этнокультурной составляющей.

Популярным идеологическим течением в Венгрии является туранизм. Не в смысле тюркофобской конспирологии о построении «Великого Турана», а вполне серьёзная интеллектуальная школа, которая делает акцент на общей истории венгров с тюркскими, угорскими, финскими и монгольскими народами Евразии. В Алексеевском же районе Татарстана расположен один из крупнейших памятников ранней истории венгров — Большетиганский могильник. Естественно, что это общее историческое наследие является весомым поводом для контактов.

Таким образом, ничего принципиально нового с точки зрения внешнеполитической активности Татарстана не произошло. Всё идёт по давно образовавшейся колее.

Что же касается саммита БРИКС в Казани в октябре 2024 года и предваряющих его спортивных Игр БРКИС в июне следующего года, то и здесь всё проходит по отработанной годами схеме. Казань давно уже используется как удобная площадка для проведения международных форумов.

Начиналась эта работа еще в 90-е годы, когда в Казани проводились съезды Всемирного конгресса татар, где собирались представители татарских диаспор с разных континентов. К празднованию тысячелетия Казани в 2005 году был приурочен саммит глав СНГ. С 2009 года столица Татарстана ежегодно проводит международный экономический форум «Россия — Исламский мир».

По-настоящему новая страница открылась, начиная с Универсиады 2013 года.

После Всемирных студенческих игр Казань стала регулярным местом проведения и спортивных игр, и всевозможных международных встреч. В условиях санкций поиск новых форматов международных мероприятий стал жизненно важным для поддержания и развития созданной к 2013 году инфраструктуры. В этом смысле использование столицы Татарстана как точки притяжения для больших мировых игроков обоюдовыгодно и тем, кто занимается международными отношениями России, и тем, кто занят решением прикладных задач в самой Казани.

Сочетание местных республиканских задач с федеральными вообще является лейтмотивом международной активности Татарстана.

Существовавший длительное время договорной формат взаимоотношений Татарстана с федеральным центром принято списывать на «наследие 90-х», когда всюду была «региональная вольница». Но, глядя из 2023 года, можно прийти к заключению, что договоры о разграничении полномочий между госорганами Российской Федерации и Татарстана отражали некую объективную реальность.

Согласно договору 1994 года, органы государственной власти Татарстана «участвуют в международных отношениях, устанавливают отношения с иностранными государствами и заключают с ними соглашения, не противоречащие Конституции и международным обязательствам Российской Федерации, Конституции Республики Татарстан и настоящему договору, участвуют в деятельности соответствующих международных организаций». К сфере совместного ведения там же относится «координация международных и внешнеэкономических связей».

В договоре 2007 года также есть место международным отношениям: «Республика Татарстан в пределах своих полномочий осуществляет международные и внешнеэкономические связи с субъектами и административно-территориальными образованиями иностранных государств, участвует в деятельности специально созданных для этих целей органов международных организаций, а также заключает соглашения об осуществлении международных, внешнеэкономических связей и осуществляет такие связи с органами государственной власти иностранных государств по согласованию с Министерством иностранных дел РФ в порядке, установленном Правительством РФ».

Хотя последний договор так и не был перезаключен, строго по букве этого и предшествующего документов реализуется международная политическая деятельность Татарстана в наши дни. Давно уже и намёка нет на «региональную вольницу» и «парад суверенитетов», но в экстремальной ситуации глобального противостояния именно дипломатические возможности руководства Татарстана оказались востребованы на федеральном уровне.

Если кому-то не нравится, что этим Татарстан показывает свою «особенность», возможно, следует подумать о том, как усилить международные позиции других регионов. Альтернативные форматы каспийского, тихоокеанского и арктического сотрудничества напрашиваются сами собой. Ханты-Мансийску и Ямалу есть что рассказать Нигерии, Венесуэле и Южному Судану об экологических проблемах нефтегазоносных бассейнов. Как показывает опыт Татарстана, из ниоткуда международные связи субъектов Федерации не берутся, их нужно нарабатывать годами.

Если же возражения заключаются в тюрко-исламском векторе дипломатии Татарстана, при почти 40% русского населения, то республика позиционирует вовне не только тюрко-исламский аспект, но и гармонизацию межэтнических и межконфессиональных отношений. Можно вспомнить историю возвращения Ватиканского списка Казанской иконы Божией Матери в Казань в 2005 году. На тот момент это послужило для некоторой разрядки в непростых отношениях Ватикана с Русской Православной Церковью. Учитывая современную риторику и дипломатические инициативы папы римского, пригодным для дипломатии может оказаться и этот опыт.

Автор: Марк Шишкин
Источник материала: regnum.ru