Битва на реке Пьяне
В 1612 году состоялось определяющее сражение алатырцев и арзамассцев с прорвавшимися в очередной раз на земли уезда ногайцами. Кочевники, воспользовавшись Смутным временем, большими силами вторглись в Алатырский уезд, убивая и грабя на своем пути, захватывая в плен местное население. Их прорыв, в отсутствии надлежащей защиты, угрожал существованию самого Нижнего Новгорода. Но на пути у «орды» встало небольшое ополчение, состоявшее из служилых татар и мордвы, под руководством мурзы Баюша Разгильдеева и Ямаша Мангушева. В начале сражения ногайцы блокировали обороняющихся в мордовской деревне Чукалы на реке Пьяне (ныне Большеигнатовский район Республики Мордовия).
Воины мурзы Баюша успешно оборонялись и терзали ряды нападавших неожиданными вылазками, а затем перешли в наступление. Полководческий талант татарского мурзы, отвага ополчения проявились в том, что враг был наголову разбит в лесах у реки Алатырь. Бежавшие в панике ногайцы были окончательно добиты на озерах, где многие из них утонули. Всего погибло более 500 кочевников. Их предводитель мурза Курмамет был убит, а знамя его захвачено Баюшем Разгильдеевым. Алатырцы освободили семь тысяч полоняников, которых ногайцы уже готовы были увести в рабство.
Пожаловали в князья
За этот подвиг мурза грамотой Д.Т. Трубецкого и Д.М. Пожарского от 24 января 1613 года был пожалован в князья. Все, кто участвовал в сражении, получили богатое вознаграждение, высокие звания и поместья. Вот документальное свидетельство этого подвига: «Список с грамоты с признанием за Баишем Мурзою Разгильдеевым, за многия службы и за отечество, княжескаго достоинства, данная по совету всей земли и по приговору воевод, боярина князя Дмитрия Трубецкаго и стольника князя Дмитрия Пожарскаго. Московскаго государства боярин и воевода князь Дмитрий Тимофеевич Трубецкой да стольник и воевода князь Дмитрий Михайлович Пожарский с товарищи, и по совету всей земли, приговорили: Алатырскаго города Баишу Мурзе Разгильдееву, за его многую службу и за раденье, что он в прошлом де во 120 году служил, как приходили Нагайские люди на Арзамаские и на Алатырские места, и воевода де князь Андрей Хилков велел ему збирать Алатырских Мурз и Мордву и всяких служивых людей и послал де его воевода против Нагайских людей, и Нагайские люди воюют Арзамаския места и Алатырской уезд. И как де он Баиш пришел на Пьяну реку на Чуколы, и тут де с Нагайскими людьми был бой два дни, и в деревне Чуколе от Нагайских людей в осаде сидели, и на выласках многих Нагайских людей побили и переранили: да и в Ардатовском лесу в воротех был бой с Нагайскими людьми и побили Нагайских людей с пять сот человек, да у них же у Нагайских людей убили Мурзу Курмамета и знамя взяли, и их прогнали к Озерам, и многие от того бою Нагайские люди потопли, и отгромили у Нагайских людей на том деле всяких людей семь тысяч; а его, Баишу Мурзу, на том деле сбили с коня и отшибли у него на тем бою коня. А родство де его были изстари деды и прадеды в княжестве. И за ту его за многую службу и за отечество дать ему, Баишу Мурзе Разгильдееву, княжество, и впредь у них того княжества и у его детей и у его родства не отымати; а как же даст Бог на Московское государство Государя, и тогда велите ему Государь на то княжество дать свою Царскую жалованную грамоту, за красною печатью. К сей грамоте боярин и воевода Князь Дмитрий Тимофеевич Трубецкой да стольник и воевода князь Димитрий Михайлович Пожарский велели земскую печать приложити, лета 7121, Генваря в 24-й день».
Вторая ногайская волна
Впрочем, через два года, в 1614 году алатырцам вновь пришлось брать оружие в руки и отражать еще более масштабное нашествие ногайцев. Тогда татары отбили атаку 20 000 ногайцев из улуса князя Иштерека на г. Алатырь. Хотя, возможно, количество атаковавших несколько завышено.
Мурзы и казаки выступили надежными защитниками юго-восточных рубежей страны в лихолетье Смутного времени. Они участвовали во всех компаниях XVII века против терзавших районы Мещеры ногайских и крымских отрядов.
Подтверждением высокой роли алатырских татар в охране рубежей государства стала жалованная грамота царя Михаила Федоровича от 29 апреля 1618 года, освобождавшая их от ряда денежных и натуральных повинностей.
«Грамота, данная в 7126 году князю Баюшу Разгильдееву и Ямашу Мурзе Князь Мангушеву с товарищи Божьей милостью мы Великий Государь Царь и Великий Князь Михаил Федорович вся России самодержец пожаловали есьми Алатырского города Князей и Мурз и Татар: Князя Баюша Разгильдеева да Ямаша Мурзу князь Мангушева с товарищи, что били они нам челом, а сказали служат де они нам всякие наши службы зимние и летние, рядовые и выборные, и не которая их де служба не минует, а поместья де их не великие, а деды их и отцы искони служили прежним Государям, а данных и посошных и ямских и подымных денег не давывали, и городового и острожное и городовое и за засечное и мостов не делывали, а ныне де заставляют их рвы копать и острожное и городовое и засечное дело делать, и ямские и подымные деньги с них емлют, а их де братье Касимоским. Кадомским, Темниковским, Цненским и Арзамаским Князем и Мурзам всех городов даны жалованные Тарханные грамоты, чтобы им опричь нашей службы никаких податей не давати и нам бы их пожаловать велети и им дать нашу жалованную грамоту, таковую ж, какие даваны их братье Касимовским, Кадомским, Темниковским, Цненским, Арзамаским князем и мурзам и татарам и про то посылано сыскивать на Алатырь, с Алатырских князей и с мурз при прежних Государях данных и посошных и ямских и подымных денег с них не имывали ль, и городоваго и острожнаго и засечнаго дела не делывали ль и в обыску всяких людей обыскных 240 человек, сказали: Алатырские Князи и Мурзы, Князь Баиш Разгильдеев да Ямаш Мурза Князь Мангушев с товарищи, служат всякия наши службы со своих поместей, зимния и летния и рядовыя и выборный, и никоторая их служба не минует; а данных и посошных и ямских и подымных денег не плачивали. – И я, Царь и Великий Князь Михаил Федорович всея Росии, Алатырских князей и мурз и татар, Князя Баюша Разгильдеева да Ямаша Мурзу Князь Мангушева с товарищи, и которые Арзамаские Князи, Мурзы и татаровя испомещены в Алатырском уезде пожаловали, велели им дати нашу жалованную грамоту таковую ж, каковы даваны их братье Касимовским, Кадомским, Темниковским Князем и Мурзам и татарам что с их поместных земель ямских и подымных денег и крестьян их к нашему делу в целовальники и наям в емщики имати на них не велели, а им с тех с поместей и с денежнаго жалованья во всякая наши зимния и летния службы быти по наряду. Дана сия наша Царская жалованная грамота лета 7126, Апреля в 29 день».
Засечные линии
Все эти военные события и поощрения со стороны властей способствовали росту и укреплению татарских населенных пунктов в Алатырском уезде, которые, в свою очередь, стали своеобразной основой, базой для расселения в дикой степи Предволжья. С.Б. Сенюткин, детально изучивший процессы формирования групп арзамасских и алатырских татар, отмечал: «После событий 1593, 1612, 1614 и 1620 годов алатырские степи считались прорывоопасными. Отсюда стремление властей укрепить эти районы размещением служилых татар, хорошо зарекомендовавших себя при отражении агрессии ногайцев в 1612 и 1620 годах.
Выдавая земли служилым татарам, государство учитывало их традиционную хозяйственную ориентацию на скотоводство. Татары и стерегли бескрайнее Дикое поле и хозяйственно его осваивали. Государство помещало в степях тех из своих подданных, кто наиболее был приспособлен к степной жизни, сам стремился жить в степи».
Исторической миссией потомков мещерских золотоордынцев можно с полным правом назвать расширение и освоение территории страны на юге и юго-востоке, включая все Поволжье и Приуралье. Когда правительство возводило на границах со степью засечные черты, сначала по направлению Темников-Алатырь-Тетюши, а затем в 1647–1654 годах от Симбирска до Карсуна и Белгорода, темниковские и алатырские служилые татары привлекались в качестве надежной боевой силы этого пограничья. Обширные земельные пространства, пустовавшие ранее из-за угрозы опустошительных набегов степняков, теперь становились безопасным местом для оседания больших групп татарского населения, переселявшегося из Свияжского, Алатырского, Арзамасского и Темниковского уездов.
Все изменилось после строительства Симбирска
Именно со строительством города Симбирска в 1648 году, формированием Симбирского уезда и стремительным продвижением границы на восток в Закамье началось возрождение Горной стороны. Вчерашние воины, откликнувшись на призыв правительства осваивать новый край, получали хорошие поместья и, оставив ратный труд, превращались в земледельцев. Их усилиями целинные степные просторы быстро становились плодородной житницей края.
Именно в это время и в течение всего столетия, возникло большинство сел, основанных в Горной стороне мещерскими татарами. Самыми старыми из них можно назвать деревни Вольный Стан (Чепкас), Ишли, Мещеряки, Новый Студенец, Сорока-Сайдак, Татарские Тюки, Бюстерлеев Враг, Старые и Новые Чукалы, Старое Чекурское, Шатршаны, Ишли, Каракитан, Какерли, Большая Акса и другие, находящиеся ныне в Буинском и Дрожжановском районах РТ.
Они были образованы, вероятно, одновременно и в первые десятилетия после со строительства Симбирска в 1648 году, а также возведения Симбирско-Карсунской засечной черты 1647–1654 годов. Во всяком случае, многие из них указаны в Строельной книге Симбирска 1653–1654 и Приходно-расходной книге Симбирской приказной избы 1661–1663 годов.
«Башня князя Аклычева»
Главной задачей новопоселенцев было строительство и охрана оборонительных укреплений, состоявших из лесных завалов-засек, земляных валов с частоколами, рвов, т.е. искусственных препятствий для быстрой ногайской конницы. В пределах южного Предволжья, помимо новой Симбирской, находилась и Карлинская черта или Карлинский вал, со второй половины XVI века защищавший направление Тетюши-Алатырь-Темников. На дороге Казань-Симбирск, проходившей через вал у современной деревни Мещеряки Буинского района РТ, в конце XVI–XVII веках находилась Проезжая башня с воротами и Глухая башня, известная под названием «Башня князя Аклычева».
Столь сложный комплекс оборонительных сооружений в этих местах был неслучаен. Предволжье еще со времен Казанского ханства считалось местом ногайских летних кочевий, здесь находились их станы и пастбища. Топограф Т.Г. Масленицкий, изучивший вал в конце XVIII века, по этому поводу писал: «Об сих земляных укреплениях жители... объявляют, что построены они прежде взятия Казани по причине отделенного от Золотой Орды одного владельца, который в сих местах особое свое от казанских царей имел владение. Почему и оные укрепления для защиты от них он сделал..., что между сих городков на полях имеются немалые бугры земли, ногайскими могилами называемыми. Каковы над похороненными своими знатными вельможами ногайцы насыпною землею делать обычай имели, и что вся сия... сторона, от сих народов получала наименование, Нагайскою прозывается и поныне...».
Ратные люди из Казани
Можно сказать, что в середине XVII века оставалась высокой опасность внезапного прорыва засечной черты степняками, их рейдов в глубь Свияжского и Алатырского уездов. Поэтому рядом с оборонительными крепостями возникали «казачьи слободы», где числились выходцы из разных мест: арзамасцы, нижегородцы, темниковцы, тетюшане свияжцы, мурашкинцы, казанцы, теньковцы, хлыновцы, смоляне, новгородцы, москвитяне, астраханцы, муромцы и латыши и многие другие. Это касается и служилых татар, среди которых были в значительном количестве алатырцы, арзамасцы, темниковцы.
Власти, учитывая серьезность ногайской угрозы в любой момент, были готовы направить подкрепление казакам, несшим сторожевую службу. В наказе от 16 мая 1649 г. боярину и воеводам Г.И. Морозову, окольничему князю И.А. Хилкову, дьякам В. Нефедьеву и Ф. Иванову предлагается держать связь с другими понизовыми городами и пригородами, «чтоб им, будучи в Казани, и про крымских, и про ногайских людей, и про черкас, и про калмыки, и про воровских казаков бесвесным не быть», а также с этой целью высылать во все стороны разъезды. В случае нападения на Казанский или соседние уезды предписывалось высылать из Казани против нападающих отряды ратных людей.
«На службе при нем лошадь, мерин сайдак, и лук»
Первые поселения мещерских татар были непосредственно связаны с группами казаков, охранявших засечные черты в середине XVII века. Например, деревни Вольный (Ввальный) Стан, Старые и Новые Чукалы, Энтуганово, Новый Студенец, Старый Студенец, Старое Чекурское, Новое Чекурское и другие. Впрочем, и в последующие десятилетия, несмотря на существенное ослабление кочевнической опасности, здесь селились, в основном, служилые татары и мурзы, являвшиеся частью иррегулярного войска. С одной стороны, концентрация военных людей значительно укрепляла безопасность края, с другой, позволяла начать хозяйственное освоение «дикого поля».
Профессиональные воины, получавшие за свой труд небольшие поместья для личной обработки земли и разведения скота, образовывали со временем большие и зажиточные поселения. Этому способствовало наличие больших площадей свободной целины, исключительное плодородие почв.
В аттестате, выданном в 1682 году из Приказа Казанского дворца мурзам Ильмету и Ильмекею Тягильдиным детям князя Девлетова, отмечалось, что «служили они службу блаженныя и вечныя славы Великому Государю, Царю и Великому князю Алексею Михайловичу 20 лет и были в разных походах, и были Великому Государю верны и никаких измен не делали». В другом документе указывалось, что у Ильмета «на службе при нем лошадь, мерин сайдак, и лук, и велено его, мурзу, в Приказе Казанского дворца вписать в служебный список». За верность братья в 1677 году были жалованы серебряными ковшами, саблями, деньгами по 11 рублей, землей в д. Верхний Чепкас Симбирского уезда в количестве 11 четвертей, сенными покосами на 1000 копен и мельничным угодьем на р. Карле.
«Цари Иоанн и Петр Алексеевичи в 1687 году пожаловали ему саблю и большое поместье в Старом Чекурском»
Служилые татары д. Малой Чилны (Цильны), ныне Дрожжановского района, Кайпка мурза Уразгильдеев сын, Кульмаметка мурза Имегдяшев сын с товарищами в челобитной 1697 года подчеркивали: «Деды и отцы их служили Великому Государю верховые и отъезжие и низовые многие службы, а после де дедов и отцев своих служат они Великому Государю всякие службы издавна, многие годы».
В 1687 году в д. Старое Чекурское большое поместье, включавшее в себя более 200 гектаров пашни и других угодий, было пожаловано служилому татарину из мурз Кудабердею Енайдарову сыну Чернееву.
Об этом ему был выдан специальный удостоверяющий документ (аттестат), в котором говорилось: «Лета 7195 года, марта въ день, по указу Великих Государей, Царей и Великихъ Князей Иоанна Алексеевича, Петра Алексевича, всея великия и малыя и белыя России самодержцев и по грамоте из Приказа Казанскаго Дворца, данъ сей аттестат служилому из мурз татарину Кадабердейке Енадырову сыну Чернееву, для того, что он, мурза Чернеев, служил службу Великим Государям, Царям и Великим Князьям и был в разных походах и низовую службу служил же, за что и жалован от Великих Государей за службу пашенною землею в Синбирском уезде, в деревни Старой Чекурской, на речке Аксе, пашни пахатной добрыя земли 170 четей в поле, а в дву потому ж, с сенными покосы и со всеми угодьи; а на службе при нем было: лошадь мерин сайдак и лук со стрелами и за верную его службу аттестата не дано. И по указу Великих Государей, Царей и Великих Князей Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича, всея великия и малыя и белыя России самодержцев и по грамот из Приказа Казанскаго Дворца велено ему, мурз Кадабердейке Енадырову сыну Чернееву дать аттестат, почему ему сей и дан на Москве, за приписью боярина князя Михаила Долгорукова и печать приложена».
Документ свидетельствует, что Кудабердей мурза был профессиональным военным, конным лучником, служившим в различных местностях и городах Поволжья. За ратные труды и подвиги цари Иоанн и Петр Алексеевичи в 1687 году пожаловали ему саблю и большое поместье в Старом Чекурском.
Исход на новые земли
Мурза Чернеев, вероятно, думал обосноваться здесь навсегда. Обустроил обширную усадьбу, напротив нее возвел водяную (наливную) мельницу и стал одним из самых богатых помещиков в округе. Однако в 1700 году, очевидно, по делам службы он вынужден был оставить свой аул и перебраться в Закамье, в деревню Старые Ерыклы (ныне Тукаевский район РТ).
Все свое имущество в Старом Чекурском он «променял» служилому татарину деревни Новые Чукалы Мамету Мамеделееву сыну Ногаеву, который в этот период активно скупал в этом селе поместья.
Наличие значительного количества служилотатарских деревень в Симбирском Поволжье стало не только серьезным фактором спокойствия в регионе, но и продвижением безопасных рубежей государства, дальше на юг в низовья Волги и на восток, в Закамье, Башкирию и Оренбургские степи. В течение XVII–XVIII веков наблюдаются значительные миграции служилого татарского населения в этих направлениях.
Следует отметить, что даже первые деревни мещерских татар были довольно крупными для своего времени. Так в 7162 году (1654 год) в подгородном Свияжском стане была дана поместная земля служилому татарину Аваю Сарманову с товарищи на р. Якле, а по писцовым книгам 193/193 гг. (1686 г.) здесь уже числилась деревня Старые Чукалы «32 двора и людей 32 человека, пашни и перелогу и дикого поля 960 четвертей по 30 четвертей человеку, да сена меж поля по буеракам ...2000 копен».
В той же писцовой книге упоминается и деревня Новые Чукалы «по обе стороны р. Вершины Большой Цильны», а в ней служилых татар всего 29 дворов, людей 29 человек. В течение двух десятилетий, в связи с ростом населения и возникающей нехватки земли, из этих селений начинается исход отдельных родов на свободные территории, где основываются новые деревни.
Большая Цильна
Например, в 1674 году большая группа новочукальских служилых татар во главе с Ишмаем Васильевым, происходивших в большинстве своем из темниковских и алатырских выходцев, основали деревню Большая Цильна. Интересно, что в данный период здесь продолжалось испомещение служилых татар Арзамасского уезда. В частности, в 1686 году ими была основана деревня Нижнее Чекурское (ныне Дрожжановский район РТ), земли которой по правому берегу реки Акса были отмежеваны 23 служилым татарам, прибывшим сюда из Арзамаса и других мест.
В выписи из писцовых и межевых книг Синбирского уезда 1685–1687 гг. «письма и меры и межеванья» стольника Михаила Федоровича Пушкина сохранились имена первопоселенцев д. Нижнее Чекурское: Ишмай Уракчеев, Богдан Сюнчалеев, Келмай Янгозин, Бикмет Нагашев сын арзамасец, Уразмамет Сюнчелеев, Иван Утешев сын Кудяков, Ангилда Нагашев сын арзамасец, Уразлей Янчурин сын арзамасец, Ураз Шадамаметев арзамасец, Акмамет Янчурин, Енейка Чураев, Бикмемет Байбаков, Кудайберда Токтамышев, Бурмамет Акмаметев, Уразмамет Семенов, Адракман Адаралеев, Тинговат Мурзаев, Акберда Чураев, Уразлей Бахтакильдеев, Кудайберда Кляшев, Муска Байков, Янбайка Ильмакаев, Сюняй Чураев. Предводителем или выборным из среды служилых татар был, вероятно, Бикмет Нагашев, поскольку в документах конца XVII в. жителей д. Нижнее Чекурское именовали «служилые татары Бикметки Нагашева сына арзамасца с товарищи».
Метаморфозы «дикой степи»
Несмотря на то, что процесс заселения Горной стороны мещерскими татарами завершился в целом к концу XVII века, возникновение новых населенных пунктов здесь продолжалось в течение всего XVIII столетия. И за это время, пережив трансформацию социального статуса с привилегированного служилого воина на подневольное положение лашмана при Казанском Адмиралтействе, они сумели превратить некогда «дикую степь» в экономически развитый сельскохозяйственный регион, с широкой кооперационной крестьянской торговлей, разнообразными промыслами.
В крае возникла сильная мусульманская культура, авторитетные династии имамов и суфийских шейхов, сформировалась сеть мектебов и медресе, распространилась исламская ученость. В середине XIX века в Симбирской губернии проживало 90000 мусульман, из них 43000 человек – в 72 татарских деревнях Буинского уезда.
Таким образом, военно-пограничная компания против ногайских и других кочевников, в которую были непосредственно вовлечены мещерские татары, стала мощным стимулом формирования одного из ключевых этнокультурных очагов татарского народа.
Источник:
Салихов Р.Р., Исхаков Р.Р. Роль служилых татар Мещеры в
отражении набегов ногайских кочевников и заселении южного Предволжья Горной
стороны // Золотоордынское обозрение. 2020. Т. 8, № 4. С. 808–821.
