«Во многом в утверждении модернистких решений должен был помочь коллективный иджтихад»
В начале XX века татары Российской империи переживали потрясения, во многом определившие судьбу этого народа. Несмотря на социальные преобразования, Первую мировую войну и революции, они пытались найти свое место в стремительно меняющимся мире. Старший научный сотрудник Института истории им. Ш.Марджани Рамиль Адыгамов отметил, что в начале XX столетия богословская и интеллектуальная мысль татарского народа окончательно оформились как феномен. В Российской империи открывались джадидские медресе. На страницах журнала «Шура» развернулась академическая и богословская полемика, за которой следила вся умма.
Фото: © Рамиль Гали / «Татар-информ»
Адыгамов подмечает, что в это время татарское богословие отходит от схоластики и затрагивает вопросы, позволяющие встроиться татарам в капиталистический мир. Татарские богословы рассуждали на тему дозволенности использования коммерческих банков и повсеместного внедрения джадидской системы образования. Во многом в утверждении модернистких решений должен был помочь коллективный иджтихад. «Этот инструмент позволил бы в принятие религиозного решения добиться согласия богословов и распределить между ними ответственность», – отмечает Адыгамов.
Спор двух богословов
На фоне богословских споров особо выделяется полемика Мусы Бигиева и Зия Камали в 1914 году. Полемика началась после публикации Бигиевым критики труда Камали «Религиозные предписания». Старший научный сотрудник Института истории им. Ш.Марджани Айдар Хайрутдинов вспомнил, что Бигиев старался читать все, что было связанно с исламом. Так ему на глаза попался труд Камали «Справедливость Аллаха». Бигиева не впечатлила работа, и он отметил, что мысли и аргументы автора недостаточно обоснованы. После критики Камали подарил ему свой следующий труд «Религиозные предписания». И вновь работа не удовлетворила богослова. «Когда он прочитал эту книгу, он вновь не увидел достойных аргументов позиции Камали. Он подготовил ответ на 144 страницах», – сказал Хайрутдинов.
Источник фото: татаровед.рф
В последней книге Камали комментировал традиционные положения в исламе и выделил 23 спорных пункта. Хайрутдинов приводит следующий пример. «Камали считал, что есть понятия нечистот даже в отношении животных. Бигиев писал, что нечистот нет. То, что сотворено Аллахом, является чистым. Допустим, животные могут есть ядовитые грибы, и им от этого ничего не будет. А вот если их съест человек, он может умереть. Если Аллах что-то запретил, то человек должен признать это нечистым», – говорит Хайрутдинов.
Бигиев критикует
Муса Бигиев критиковал не только взгляды отдельных богословов, но и целые течения в исламе. Современникам запомнилась его критика суфизма (тасаввуф). Мыслитель, критикуя это мистическое течение в исламе, отмечал, что слово тасаввуф не встречается в Коране и хадисах. Старший преподаватель Института социально-философских наук и массовых коммуникаций Ильшат Гимадеев отмечает, что взгляд Бигиева на феномен суфизма поверхностный. Богослов не рассматривает течение целостно, а выделяет лишь отдельные составляющие.
Фото: © Салават Камалетдинов / «Татар-информ»
В суфизме Бигиев особо акцентирует внимание на аскетизме. Ссылаясь на работы богослова, Гимадеев говорит, что практики аскетизма, благотворно влиявшие на ум и сердца людей, оформились в христианстве в первые века его существования. Когда христианство распространилось на большие территории, появился институт монашества. Бигиев пишет, что монашество монополизировало практики аскетизма, сделав их тем самым тягостными для рядовых верующих.
Гимадеев сказал, что Бигиев, рассуждая об институте монашества и монастырях, особо выделял суфийские завии (учебные заведения), ставшие противоположность закрытым христианским богословским корпорациям. «Зауи были социальными учреждениями. Но самое главное – они были центром распространения ислама на периферии», – рассказал ученый.
Что такое суфизм? Или о «духовных атлетах»
Фото: из открытых источников vk.com (скрин видео)
Старший преподаватель кафедры религиоведения КФУ Евгений Хамидов продолжил мысли коллеги и добавил, что попытки как можно дальше отдалить суфизм от истоков ислама продолжаются по сей день. Если Бигиев пользовался классическими богословскими инструментами в своей полемике, то современные ученые апеллируют к языковому и историческому анализу. Хамидов привел в пример то, что языковеды пытаются найти корни слова суфизм в имени древнегреческой богини Софии. Некоторые исследователи идут еще дальше и пытаются отыскать корни духовных практик исламского мистического движения на буддийском востоке.
Хамидов не разделяет эти точки зрения, ссылаясь на труды востоковеда Александра Кныша. Он пишет, что в первые века распространения ислама появились сторонники духовных практик. Их в исследованиях исламоведа называют «духовные атлеты». Хамидов объяснят это определение тем, что регулярно выполняя духовные практики как физические упражняя, можно усилить религиозную волю. «Кныш определят суфизм как мистико-аскетическое движение. Под мистикой он понимает возможность иррационального познания бога. Основной орган познания в суффизме – это сердце», – цитирует Хамидов.
Подготовил: Владислав Безменов
Источник фото на анонсе: татаровед.рф
