«Волшебные картинки»
Милый деревянный дом на Вишневского не отпускает... Хотя дома давно нет, осталось только розовое облако детских воспоминаний, рвущих мозг и обливающих теплом сердце.
Когда запах детства от сохранившихся в Казани деревянных домов попадает в сознание, неуправляемым потоком начинают плыть в нем картинки из 1960-70-х. Большая парадная лестница с отполированными временем перилами и балясинами, протертые до овала ступеньки старой пересохшей лестницы. На стене в парадной деревянные почтовые ящики с фамилиями адресатов, написанными масляной краской или химическим карандашом.
В парадном в очень маленькой светелке жила ладная и очень аккуратная баба Оля. Ее зеленый эмалированный чайник всегда блестел. В комнатке гармонично уместились стол, сундук, кровать и много расшитых белоснежных салфеток. В боковой комнате дома жили дядя Кузьма и тетя Лиза. Дядя Кузьма курил махорку, сидя в коридоре у своего умывальника. У каждого соседа была своя лампочка над дверью и маленькая территория, обозначенная коробкой, стулом или старым чемоданом.
По соседству в комнате жила бабушка Юрьевна, учительница с благородным лицом, очень светлой кожей и синими глазами. В ее маленькой комнатке было много книг и кровать. Бабушка Юрьевна всегда готовила к моему летнему приезду подарок - несколько тоненьких книг сказок. Однажды она подарила мне «волшебные картинки», и моему удивлению не было предела, ведь штаны у клоуна становились от мокрой кисточки зеленого цвета, а рубаха от той же кисточки - розового.
А еще был замечательный холостяк и фронтовик дядя Костя, его любили все в округе и особенно дети. Взрослых дядя Костя снабжал свежими газетами и лимитированными журналами, у него были связи в киоске «Союзпечать», а детей веселил своей добротой и ландринками в железных коробочках. В большой комнате у дяди Кости был целый газетный мир, все было завалено газетами. Книжные шкафы, письменный стол, черное истертое кресло, которое, видимо, досталось ему от бывшего хозяина дома. Дети и взрослые ждали дядю Костю с газетой, когда там писали про «чудовище озера Лохнесс». Соседка тетя Настя, проработавшая всю свою жизнь санитаркой у одного хирурга в больнице на Бутлерова, каждый день стирала и крахмалила свои белоснежные халаты и потом по-соседски, в этой же воде, стирала гимнастерки дяде Косте.
Людмила Петровна, или Люся, работала в ресторане «Волга» и жила в комнатке на семь метров - бывшей умывальной. В комнате можно было стоять или лежать, поэтому Люся дневала в проходном коридоре, сидя на перевернутом чемодане, и курила «Беломор», стряхивая пепел в пустую банку из-под кабачковой икры, прикрепленную особым образом к плите. А еще у нее на плите в общем коридоре лежали полоски газеты - чтобы не тратить спички, а разжигать конфорку от другой чужой конфорки.
Разноголосие часового боя, «Конь-огонь» и пироги
В доме часто пекли пироги и пирожки с разными начинками, варили варенье из вишни и ранеток. Выпечка моей бабушки была особенной. Ее мастерство и умение легко и проворно обращаться с тестом передались и мне. Умение готовить очень вкусные блюда уходили корнями в культуру и традиции татарской кухни. В один из дней недели бабушка варила щи из баранины, это был ритуал и праздник для всей семьи. Бабушка была достойным представителем мусульманской семьи с крепкими религиозными и культурными традициями. А привычка раскладывать кусочки пирогов на тарелочки и угощать соседей была общей доброй традицией в доме на Вишневского.
Выходя на общую кухню, соседи не торопились закрывать двери своих комнат, и из них слышалось разноголосие часового боя. Часы всем «исправлял» сосед Женя - просто за спасибо. Отладит часы на стене и поставит метку карандашом, обозначая, при каком положении они исправно ходят.
В самой большой комнате на тридцать два метра жила эби Магсума. Ее красота проглядывала даже на восьмом десятке, а в ее комнате стояло пианино и на нем статуэтка «Конь-огонь» Ленинградского фарфорового завода - символ жизненного благополучия.
Вечерами соседи задерживались на кухне, слушая рассказы тети Лизы, бывшей генеральской кухарки. В дождливую погоду в нашей комнате за столом, накрытым скатертью с коричнево-желтыми петухами и богатыми кистями, под уютным абажуром, соседи играли в лото. Лото принадлежало дяде Косте, а мешочек из ситца сшила моя бабушка.
Заканчивалось мое лето... Мы улетали, и я точно знала, что провожать нас в парадное выйдут тетя Лиза, бабушка Юрьевна, Кузьма и Лиза. Люся будет на работе, Магсума помашет в окно, а бабушка с тетей Настей и дядей Костей поедут провожать нас на троллейбусе в старый аэропорт. В чемодане будут лежать связанные бабушкой носки, сшитые для меня платья, фасон которых я увидела у казанских подружек, новое пальто, которое мне не нравится потому что оно «бабское», сумка с пирожками и чак-чаком, а моей поклажей будет эмалированный бидон с клубничным вареньем.
Бабушка обязательно прочитает на дорогу молитву, и мы услышим на выдохе ее «Бисмилляхи-рахман-ир-рахим». А это значит, что следующим летом я опять приеду к своей дәү әни.
