Дискурсы Ливонской войны: «Иван IV нагнал в Ливонию множество турецких и татарских войск»

Библейский народ

Война 1555-57 гг. закончилась поражением Густава. Однако он продолжал распространять в Европе идеи о недопустимости выхода русских к Балтике. Данная идеологическая кампания вспыхнула с новой силой в 1558 г., когда полки Ивана Грозного вторглись в Ливонию. 14 августа появляется первый немецкий «летучий листок», где извещается о захвате московитами половины территории Ордена, в дальнейшем число таких листков стремительно растет. Число этих памятников весьма примечательно: наряду с отголосками реальных событий они обильно передавали самые фантастические слухи и пророчества, которые и формировали в Европе восприятие Ливонского конфликта. Так, в 1560 г. богослов Филипп Меланхтон в толковании 119-го псалма («Горе мне, что я пребываю у Мосоха…») трактовал «Mesech» как «Московиты» и утверждал, что на Европу движется этот самый легендарный библейский народ, с нападением которого связывались эсхатологические предсказания.

В том же году в дипломатической переписке немецких княжеств активно обсуждается вопрос о грядущем нападении России на Саксонию, а также об участии в боях на стороне Ивана IV английских стрелков. Слухи о поддержке Англией нападения на Ливонию особенно активно муссировались протестантскими публицистами. В связи с религиозным противостоянием в Европе они во всем видели козни Испании. Поэтому среди них царило убеждение, что Московию побудил напасть на Ливонию испанский король Филипп II (одновременно претендовавший на английский престол). Отсюда легко следовал вывод: война затеяна для того, чтобы ослабить позиции на Балтике Дании и Швеции, потенциальных союзников Ордена, и достичь гегемонии в регионе Испании и Англии.

Мифы о варварской России

В перспективе же инициаторы войны, по мнению немецких авторов, хотели задушить восстание в Нидерландах и аннексировать протестантские германские княжества. 11 октября 1560 г. император Священной Римской империи Карл Гогенцоллерн открыл депутационстаг в Шпейере. Там активно обсуждалось донесение мекленбургских депутатов о том, что Иван IV нагнал в Ливонию множество турецких и татарских войск, которые в походе ловят и едят маленьких детей. Пруссия, Померания, Мекленбург и Вестфалия напряженно ждут нападения московского царя. Альбрехт Мекленбургский объявил, что русские хотят захватить господство на Балтийском море, для чего уже принялись строить флот. Поскольку бытовало убеждение, будто нецивилизованная Россия не в состоянии самостоятельно конкурировать с европейскими армиями, то причины военных успехов московитов видели в покупке оружия и секретов у Англии, Нидерландов и Франции. 

Одним из первых сформулировал данный тезис польский король Сигизмунд II в письме к Елизавете Английской от 6 декабря 1559 г. Он писал, что «Московит, враг всякой свободы», не знаком с передовым оружием, науками и искусствами, и только поэтому до сих пор не представлял серьезной опасности для остальных стран. Если же он добьется доступа к новым знаниям, товарам и технологиям, то перед миром встанет угроза порабощения. Борьба с Иваном IV, таким образом — первейшая задача всех истинно христианских монархов и угодна Богу. Как первоочередной шаг необходимо закрытие любой торговли с Россией через Балтийское море. Польша, Швеция, немецкие княжества были убеждены: стоит только лишить Московию доступа к достижениям западной цивилизации, и её наступательный порыв задохнется. Слухи об этом распространял в основном Ганзейский торговый союз, оттесненный с русского рынка и стремившийся в отместку закрыть его для других. Именно его представителям принадлежат высказывания вроде: «Если Ливония отпадет от Империи, то вина ляжет на одних англичан; они научили русских военному и морскому делу, они поддерживали их оружием и провиантом». 

Шпейерский депутационстаг 1560 г. запретил торговать с Россией всем немецким городам. 26 ноября 1561 г. вышел указ императора Фердинанда о запрете «Нарвского плавания», причем Вена одновременно обратилась к Дании, Швеции, Англии, Нидерландам и Любеку издать аналогичные распоряжения. Швеция решила вопрос по-своему: Эрик ХIV в 1561 г. захватывает Ревель и начинает борьбу против Нарвы, стремясь перевести в свой новый форпост балтийскую торговлю. Когда это не получилось, в мае 1562 г. шведский военный флот перекрыл Нарвский фарватер и объявил о начале каперской войны против любой державы, которая попробует торговать с Россией. В ответ ганзейские моряки стали топить шведских купцов, торгующих с Северной Германией. Священная Римская империя отменила для Любека запрет торговли с Россией (кроме военных товаров). Как только решение о запрете торговли было кассировано, сама Ганза стала лидером по продаже в Москву вооружения.

Прибыль важнее идеологии 

Любек обвинялся в поставках Ивану IV военных наемников. Летом 1563 г. этот город заключил с Данией военный союз против Швеции и объявил ей войну за свободу балтийской торговли. К альянсу пытались привлечь и Польшу, но она отказалась, не желая делиться с Данией сферой влияния в Ливонии. По меткому замечанию Г. В. Форстена, «ради русской торговли ганзейцы готовы были все поставить на карту, только бы вернуть себе торговлю в России; она была их жизненным нервом, без неё вся Ганза должна была пасть». При этом Любек считал виновником войны… Ливонский Орден: «Русский царь никогда бы не начал войны, раз бы он достиг свободного плавания по морю для своих подданных». Последний тезис получил особое развитие в сочинениях Вейта Сента из Любека (1567).

Он писал, что германским городам и княжествам надо искать дружбы с Россией. Иван IV – прекрасный, цивилизованный правитель, который хочет посылать русских учиться в европейские университеты. Ему, как передовому государю, было тяжело чувствовать себя отрезанным от общения с Западом. Поэтому он всего лишь хотел, чтобы ливонцы выделили бы ему торговый пункт на Балтике. А они не оценили его порыва, и тогда царь вынужден был захватить у них Нарву и Дерпт. Этим воспользовались враги Германии Франция, Англия и Нидерланды, которые стали торговать с Московией, а немецкие купцы оказались в проигрышном положении. Необходимо срочно и самыми решительными мерами добиваться союза с Россией, тем более, что русский рынок бездонен, подданные Ивана IV талантливы и восприимчивы ко всему передовому, а московские девицы – самые красивые. 

Датские каперы на службе у Москвы 

С 1568 г., после свержения в Швеции Иоанном III Эрика ХIV, ситуация на Балтике меняется. Во-первых, нарастает польско-шведское сближение, антимосковская политика этих стран в регионе делается сходной. Во-вторых, свою борьбу за господство на Балтике активизирует Польша. В 1569 г. Сигизмунд II обратился к датскому королю Фридриху II с просьбой прекратить торговать с Россией и начать торговать с Польшей — «ради общей пользы христианства». Он писал: «Раз русские научатся морскому делу, они захватят в свои руки господство на Балтийском море и будут препятствовать свободному плаванию на нём; они не будут спокойно пользоваться плодами своей морской торговли, а — как варвары — начнут захватывать все корабли, какие только завидят». 6 апреля 1569 г. Краков выпустил «открытый лист» к европейским державам с требованием немедленно порвать торговые отношения с Россией и не поставлять ей вооружение и боеприпасы.

В море выходят «королевские спекуляторы» — польские пираты, чьей задачей было разрушить нарвские торговые коммуникации. С 1570 г. борьбу с ними начинают «корсары Ивана Грозного» — нанятые в Дании каперы Карстен Роде, Клаус Тоде и Ганс Дитмерскен. Их деятельность вызвала беспокойство немецких городов: Данциг писал Любеку, что «никогда раньше не было слышно о появлении московитов на море». Изменение позиции Германии в отношении «нарвского плавания» отразилось в крайне любопытном «Diskurs» («Рассуждении») «о страшном вреде и великой опасности для всего христианства, а в особенности Германской империи и всех прилежащих королевств и земель, как скоро московит утвердится в Ливонии и на Балтийском море».

Сочинение распространялось на Шпейерском рейхстаге, открытом Максимилианом II 13 июля 1570 г. Оно заслуживает того, чтобы остановится на нем подробнее, так как в наиболее развернутом виде содержит обоснование «дискурса о прорыве к морю». Согласно документу, отношения Запада с варварами издавна запрещались под страхом высоких штрафов и даже казней, и это было правильно. Такие ограничения сдерживали агрессию диких народов против цивилизованных стран. Теперь же Франция, Англия, Шотландия, некоторые немецкие и голландские города везут в Московию оружие и боеприпасы, в особенности соль, без которой Иван Грозный давно запросил бы мира. 

Сдерживание экономики было и в XVI в

Сношения с Веной, Лондоном, Амстердамом вдохновляют русского царя и внушают ему мысль о его величии и непобедимости. Угроза утверждения русских на Балтике вполне реальна — Иван Грозный ведет успешную войну в Ливонии, Россия изобилует лесом для строительства кораблей и населением, из которого можно набрать множество матросов, русские «крепки, сильны и отважны и, наверное, будут отличные мореходы». Поэтому московитов надо искусственно сдерживать в развитии, чтобы они не могли избавиться от экономической зависимости от европейских рынков. Нет оправдания тем, кто неразумно нарушает этот принцип и торгует с Россией. «Сильный подрыв будет нанесен всем прибалтийским городам и государствам, как скоро московский царь завяжет самостоятельные торговые отношения с Европой на своих кораблях».

Последствия ожидаются катастрофические: русские до сих пор даже не умели ткать настоящие ткани, а теперь научатся производить их самостоятельно и перестанут покупать, что вызовет захирение западной экономики. Инфляция, безработица, утрата значения торговых путей, падение роли немецких ярмарок — вот самое малое, что в таком случае ждет Европу. Не надо рассчитывать на симпатии Грозного к немцам — он отправит их на войну с турками, а германские города заселит переселенцами из Московии. Как можно вообще связываться с тем, «в ком нет ни истинной религии, ни чести, ни воспитания»? А возможный союз Ивана IV с Турцией грозит Европе совершенной гибелью. Выход только один – немедленный полный запрет торговли с Московией с одновременным разрешением ганзейским купцам торговать в Ливонии (?! — А.Ф.).

Герои прошлого для достижений целей настоящего 

Вышеприведенные высказывания показывают, что понималось под «борьбой Московии за выход к морю». Средневековые немецкие авторы этого дискурса исходили из собственной логики. Для существования их городов и государств была необходима морская торговля. На месте Руси они обязательно бы стремились к захвату побережий, портов, фарватеров и факторий. Они не мыслили своего существования без цивилизованного европейского мира и считали, что все должны обязательно хотеть стать его частью. Других причин войны они просто не могли себе представить. Таким образом, Ивану IV были приписаны принципы европейской политики. Разделял ли их Грозный и его дипломаты и каковы были подлинные причины Ливонской войны, мы рассмотрим ниже. Пока лишь подчеркнем: ни в одном русском источнике ХVI в., ни в летописях, ни в посольских документах, ни в эпистолярных памятниках невозможно обнаружить присутствие данного дискурса. Его проникновение в политическую мысль было довольно поздним и, по всей видимости, связано с деятельностью А. Л. Ордина-Нащокина, автора проекта Валиесарского перемирия со Швецией (1658) и знаменитого Новоторгового устава (1667). 

В качестве репетиции мореплавания боярин даже основал на р. Оке корабельную верфь, однако она быстро захирела. Однако активное распространение данного дискурса надлежит отнести к эпохе Пётра I. Царь-реформатор, основатель Российской империи активно искал исторические обоснования утверждению своей державы на берегах Балтики. Для этого перед петровскими идеологами была поставлена задача: «зарифмовать» вторжение русских войск в Ингрию, Лифляндию, Эстляндию с подвигами героев прошлого. Их образы становились политическим инструментом в руках строителей империи. Наиболее ярко это видно на примере развития «мифа об Александре Невском». Осматривая окрестности строящейся Северной столицы в 1710 г., Пётр I назвал площадку в конце «Невской першпективы» «Виктори» и объявил её местом, где Александр Невский в 1240 г. разгромил шведский отряд ярла Биргера.

Святые пришли на помощь 

В действительности сражение произошло почти в двух десятках километрах юго-восточнее, возле устья р. Ижоры. Однако для Петра было принципиально важно, чтобы легендарный победитель шведов и один из главных русских святых одержал победу в точке, где заканчивалась главная улица новой русской столицы. Поэтому царь велел основать тут монастырь во имя Пресвятой Троицы и Св. Александра Невского. Согласно поверьям, «Александров храм» был построен на том самом месте, где перед битвой воин Пелгусий видел во сне Святых Бориса и Глеба, которые сообщили, что спешат на помощь «своему сроднику» — новгородскому князю. Тем самым победе над пришельцами с Запада придавалась Божественная легитимность. Как показано Ф. Б. Шенком, обновленный культ русского князя, первым прорывавшегося к берегам Балтики, очень быстро получил институциональное оформление.

Грозный начал, а Пётр усовершенствовал

После победы в Северной войне св. Александр Невский объявлен покровителем Санкт-Петербурга и всей Российской империи. В 1723-24 гг. его мощи доставлены из Владимира в невскую столицу, а дата праздника в честь святого перенесена с 23 ноября на 30 августа — именно в этот день был в 1721 г. подписан Ништадтский мир со Швецией. Специальным указом были запрещены изображения Александра в монашеской одежде, с 1724 г. его полагалось изображать только в княжеской мантии. Всё это — от основания Александро-Невской лавры на вымышленном месте битвы до эскалации почитания князя – должно было продемонстрировать непрерывность исторической традиции борьбы России за выход к Балтийскому морю. Однако при всей своей значительности культ Александра Невского был все же чрезмерно хронологически отдален от начала ХVIII в. Необходим был исторический мостик между ним и Петром Великим. 

Идеальной фигурой здесь был Иван IV. Во-первых, он являлся первым русским царем, учредившим институт царства в 1547 г. Во-вторых, он вел 25-летнюю войну на берегах Балтийского моря, причём в числе его врагов была Швеция. В-третьих, подходил масштаб личности: как и в случае с Александром Невским, никому не надо было объяснять, кто такой Иван Грозный. В дневнике камер-юнкера Ф. В. Берхгольца есть свидетельство, что 27 января 1722 г., после Ништадтского мира и вскоре после принятия императорского титула, в празднование дня рождения цесаревны Анны Петровны была сооружена триумфальная арка. Над ней красовалась прославляющая Петра надпись: «Petro Magno, Patri Patriae, Totius Russiae Imperatori». С правой стороны было сделано в натуральную величину изображение Ивана Грозного в царской короне с надписью: «Incipit» («Начал»), а слева — Петра в императорской короне с надписью «Perficit» («Усовершенствовал»).

Ливонская война была необходима

По справедливому замечанию А. М. Панченко и Б. А. Успенского, свою главную параллель с Иваном IV Пётр видел в его стремлении к морю, в котором проявлялась и «западная ориентация» первого русского царя. Утверждение в исторических трудах дискурса Ивана Грозного как борца за выход к Балтийскому морю во многом было обусловлено представлениями историков-позитивистов ХIХ в. Для людей, живших в эпоху становления великих колониальных империй, было очевидно влияние на исторический процесс таких факторов, как наличие у государства морских портов, международной торговли водным путем, военно-морского флота. Без них было невозможно превращение страны в «морскую державу», а в ХIХ в. определения «морская держава» и «великая держава» являлись синонимами. 

Без выхода на оперативный океанский простор считалось невозможным достичь значимой роли в международной политике. Данные взгляды, бесспорно, справедливые для своей эпохи, экстраполировались историками на прошлое. Желание Ивана Грозного выйти к Балтийскому морю считали причиной войны основатели классической исторической науки в России — М. М. Щербатов, Н. М. Карамзин, С. М. Соловьев. Они придерживались тезиса, что нападение России на Ливонский Орден было средством достижения более тесных культурных и торговых контактов с Западом. По словам Соловьева, «при сильной потребности иметь непосредственное сообщение с Западною Европою, иметь гавани на Балтийском море взоры московского царя необходимо обращались на Ливонию, добычу легкую по её внутреннему бессилию». 

Источник: «AM IMPERIO» 
Автор: Александр Филюшкин

Фото на анонсе: Взятие Нарвы Иваном Грозным. Б. А. Чориков, 1836. Источник: ru.wikipedia.org