Дизайнер Катя Борисова: «Когда в Казани будут швейные училища, у модной индустрии здесь будет будущее»

«Как в музее костюма в Нью-Йорке»: в Казани открылась выставка «Анатомия моды»  

Все начинается с эскизов…

Экскурсия начинается с главного — с идеи дизайнера. Откуда она берется: из людей, разговоров, случайных встреч. Иногда достаточно трех минут общения, чтобы в голове сложился образ — быстрый, неровный, нарисованный «дурацкой ручкой», но живой. Иногда идея рождается из поездки, из места.

Екатерина Борисова спрашивает у группы: все ли были на острове Свияжск? Почти все поднимают руки. Тогда она просит описать, с чем у каждого ассоциируется это место. Ответы разные: купола, холмы, вода, небо, ритм жизни. Один и тот же остров каждый видит по-своему. И если бы все присутствующие были дизайнерами, у каждого получилась бы своя коллекция, потому что идея всегда проходит через характер человека. Этот фрагмент экскурсии постепенно перестает быть рассказом о выставке и превращается в разговор о внимательности к миру. Борисова говорит, что ее вдохновляют люди, природа, даже ежедневные прогулки с собаками. И каждый раз, глядя на небо, облака, свет, она возвращается к одной и той же мысли: самый великий дизайнер — это сама жизнь.

Далее разговор заходит об эскизах и почти сразу превращается в разговор о честности профессии. Катя Борисова останавливается у работ Зои Сафиной, называет ее своим любимым дизайнером и коллегой и подчеркивает редкий, почти глобальный талант — умение сделать вещь ровно такой, какой она была задумана на бумаге. «Вот как нарисовано — так и выглядит», — говорит она, и это звучит как профессиональный диагноз. Потому что слишком часто между эскизом и реальностью пролегает пропасть сомнений: «А правда ли так будет на самом деле?»

Отсюда разговор логично переходит к следующему этапу — выбору ткани. Борисова подчеркивает: универсального пути не существует. Кто-то начинает с эскиза, кто-то с «набора тряпочек», и это слово она произносит без иронии. Дизайнеры ездят по складам, фабрикам, городам и странам, собирают ткани, складывают мудборды, распределяют бюджеты. На костюмную группу уходит меньше метража, но выше качество и цена — потому что именно здесь важны посадка, сложность и финальный образ. В этих решениях должна быть стратегия.

Борисова признается в собственной «профессиональной деформации»: ткань в рулоне для нее говорит больше, чем аккуратно развешенные отрезы на рейлах. Развешанная ткань — уже навязанный выбор, где «бежевое к бежевому, твид к твиду». А дизайнер, по ее словам, обязан уметь видеть иначе — иногда даже вопреки логике выкладки.

Без постоянного диалога с человеком профессия просто не работает

Дальше разговор становится жестче и точнее. Борисова прямо говорит: дизайнер, который не понимает конструкцию, — «мало кому интересен». Но и этого недостаточно. Современный дизайнер должен быть одновременно конструктором, макетологом, продажником и, прежде всего, психологом.

Одежда сегодня не решает базовую задачу «прикрыть тело»: за любые деньги ее можно купить в магазине. К дизайнеру приходят не за юбкой и не за рукавами, а за ощущением себя. И это ощущение нужно уметь продать, как бы грубо это ни звучало.

Коммуникация становится ключевой темой. Если дизайнер не любит людей, если он «интроверт до отказа», ему будет тяжело. Команда, партнеры, швеи, администраторы, клиенты — без постоянного диалога профессия просто не работает. Между дизайнером и клиентом возникает не связь «я знаю твои мерки», а глубокое взаимопонимание, из-за которого люди остаются друг с другом на годы и десятилетия. В качестве примера Борисова вспоминает известных дизайнеров и их муз (прим. ред. - Александр Маккуин — Изабелла Блоу, Коко Шанель — Артур «Бой» Кейпел, Ив Сен-Лоран — Лулу де ла Фалез, Карл Лагерфельд — Инес де ла Фрессанж).

«Не каждому клиенту подойдет платье в стиле Мондриана»

Разговор переходит к архетипам, цвету и психологии выбора. Юбку, по словам Борисовой, нельзя начинать обсуждать с фасона — сначала нужно понять, для какого «счастья» она будет шиться. Иногда вещь становится попыткой изменить жизнь, и дизайнер оказывается тем самым «ключиком».

Именно поэтому не каждому клиенту подойдет платье в стиле Мондриана, и именно поэтому важно знать, при каком освещении пройдет свидание и какого цвета будут занавески и стены ресторана. В мире дизайна мелочей не существует: ошибка совершается один раз — и клиента может больше не быть.

Почему дизайнерская одежда такая дорогая?

К этому вопросу Борисова подводит группу постепенно. Ответ оказывается не абстрактным, а предельно конкретным. Исследования, поездки, отбор тканей, тесты, проработка узлов, эксперименты с технологиями, бесконечные «пробные» детали, которые могут никогда не попасть в финальную модель, — все это время, деньги и риск.

Ручная вышивка, работа с войлоком, сложные многоэтапные техники превращают цену вещи в сумму невидимых усилий. И только после проработки ключевых элементов дизайнер решает, идти ли дальше с идеей или оставить ее как опыт. Этот фрагмент экскурсии звучит не как оправдание профессии, а как честный разговор о ремесле, в котором вдохновение всегда идет рядом с расчетом.

О ремесле, деле жизни и швейных училищах в Казани

Экскурсия выходит за пределы конкретных манекенов и будто разворачивается в пространстве самой профессии. Борисова позволяет себе личное отступление и возвращается к началу своего пути — временам, когда она была самым молодым дизайнером в творческой лаборатории фирмы «Ильдан».

Тогда за каждым дизайнером был закреплен свой сегмент казанской элиты, а вместо бейджей использовались вышитые нашивки: «художник-модельер Екатерина Петровна Борисова». Эта надпись, пришитая к костюму, определила и профессиональный статус, и имя, которым ее стали называть клиенты. «Можно просто Катя», — сказала она тогда, и это «просто» осталось с ней навсегда.

Этот рассказ нужен, чтобы обозначить главное: мода — не вспышка, а профессия длиной в жизнь. При этом Борисова сразу разрушает иллюзию «высокого искусства»: за красивыми формулировками всегда стоит ремесло. И если рассматривать моду как профессию, сначала нужно понять, что такое ремесло вообще.

Она вспоминает европейскую традицию передачи мастерства «из рук в руки»: от наперстка — к игле, от простого стежка — к сложному. Без курсов и презентаций, только через время и терпение. Именно поэтому мода долгое время была семейным делом. И именно поэтому она спокойно относится к тому, что ее дочь отказалась продолжать этот путь — просто потому, что не смогла сорок минут выбирать между двумя пуговицами.

Здесь возникает важная мысль: мода «на выходе» и мода «изнутри» — разные реальности. Публике показывают фасад, а за ним — рутинный, кропотливый, часто изматывающий труд. Отсюда и резкое замечание о необходимости швейных училищ в Казани — как основы любой индустрии. Мода невозможна без терпения.

«Кривыми руками не стоит делать вообще ничего»

Разговор становится техническим, и от этого особенно честным. Борисова четко разделяет одноразовые проекты и вещи, которым предстоит долгая жизнь. Даже в первом случае она принципиальна: «кривыми» руками не стоит делать вообще ничего.

Изделия, существующие годами — театральные костюмы, костюмные группы — живут телом, стираются, изнашиваются. Поэтому ткани внутри них должны быть идеально согласованы между собой. Они не могут конфликтовать. И дизайнер, по словам Борисовой, отвечает не только перед зрителем, но и перед теми, кто потом будет ухаживать за вещью.

Хорошие лекала живут десятилетиями

Она останавливается у фотографии рук мастера, лежащих на материале и лекалах. Без лиц, без имен. В профессии дизайнера, говорит Борисова, лицо не всегда важно — без рук здесь не существует ничего.

Самый затратный момент в производстве — лекала. Их воруют, копируют, потому что хорошие конструкции стоят дорого. Но именно они живут десятилетиями. Имея базу, дизайнер может развивать коллекции, меняя детали. Все остальное — «дизайнерские прибамбасы». Настоящий конструктор — это скульптор, который умеет отсечь лишнее.

О тканях и подделках

Финал экскурсии звучит почти как манифест. Борисова говорит об итальянском кашемире без романтики: это сложный, нестабильный материал, вокруг которого вырос рынок подделок. Полиакрил, катышки, «итальянское качество» на бумаге — все это легко выдает себя в носке.

Она вспоминает отечественные фабрики, в том числе Купавинскую, подчеркивая: главное, чтобы производство не исчезало. Потенциал и опыт накапливаются годами.

Из десяти «итальянских» шелков девять, по ее словам, на самом деле произведены в Китае и перепроданы через Европу. Проблема не в стране, а в принципе: там, где на первом месте прибыль, исчезает традиция. Профессионал отличает подделку мгновенно — по кромке, по «плывущему» цвету, по отсутствию четкой палитры Pantone.

Этот разговор возвращает экскурсию к главному: за внешней красотой всегда стоит знание, опыт и честность. И именно эта невидимая часть профессии чаще всего остается за кадром — но без нее не существует ни дизайна, ни моды.