Эпос «Чура батыр»: история изучения татарского дастана о Казанском ханстве

Прототип Чура батыра – кто он? 

Народный героический эпос составляет значительную часть истории, культурных традиций, менталитета народа, является важнейшей формой выражения этнополитического самосознания. Историческая разновидность дастана, т.е. героический эпос – это своего рода сложный механизм, отражающий ход и последствия минувших крупномасштабных событий. Героический эпос – объемный эпический жанр фольклора, на него не возлагается функция документально точного отражения нюансов реальных событий. Эпос был и остается исключительно важным источником в научном, общественном, культурном и воспитательном аспектах. В литературном наследии тюркских народов есть произведения, которые сложно причислить к какому-либо определенному народу, будь то татары, казахи, ногайцы, башкиры, узбеки, азербайджанцы, туркмены, киргизы и т.д.; они являются общим достоянием всех представителей тюркского этноса. К таким произведениям можно отнести и исторические дастаны, повествующие о Чуре батыре. Все они относятся к периоду Казанского ханства, а именно к середине XVI в. 

Памятниками о Чура батыре изобилует и татарское народное творчество. Они в основном имеют традиционный устный фольклорный генезис, далее продолжают свое существование в книжной разновидности татарского эпоса и сферы словесности. Объемный дастан и его варианты, историческая песнь (или баит), многочисленные предания3 посвящены этому образу в истории татар. Заслуживает особого внимания произведение, впервые опубликованное в 1862 году в «Турецкой хрестоматии» И.Н. Березина под названием «Хикаят о Наренг и Чура-батыре». В книгу 1984 г. издания «Татар халык иҗаты. Дастаннар» текст дастана был включен из данной хрестоматии. В научной литературе фигурирует мнение о том, что прототипом дастанного Чуры батыра является общественно-политический деятель Казанского ханства Чура Нарыков. Подобного научного взгляда по отношению к герою исторических дастанов и преданий Чура батыру придерживаются некоторые филологи, исследующие тюркский эпос (Ф.И. Урманчеев и Л.Х Ибрагимова, также историки, например, Д.М. Исхаков, Х. Паксой и др. В исторических трудах, посвященных истории Казанского ханства, сохранились редкие сведения о деятельности Чуры сына Нарыка. Связь дастанного Чуры батыра с личностью реального Чуры бека Нарыкова также доказывается и шеджере «Родословная Чура-батыра», найденной М.И. Ахметзяновым, где указано, что Чура сын Нарыка восходит к родам Кукес, Тама и Нарык. В дастане этот факт подтверждается в строках «Асылымны сорасаң – Күкес углы Тамамән» / Спроси о моем роде – я из племени Тама из рода Кукес /. Итак, без каких-либо натяжек главный герой исторического эпоса связывается с реальным человеком. 

«Самым полным и объемным из текстов данного произведения является тот, который вошел в хрестоматию И. Березина»

Тексты татарских и других тюркских эпических произведений, в основании которых лежат исторические события из жизни Казанского ханства, также способствуют усилению внимания к народному герою, создавая возможность рассмотреть в сравнительном плане судьбы исторического и дастанного Чуры. Как известно, с конца XV в. Казанское ханство соперничало с Великим Московским княжеством, и в итоге в середине XVI в. было завоевано более сильным русским государством. В исторической памяти народа этот факт истолковывается весьма своеобразно, и это грандиозное событие не могло не отразиться в эпическом фольклоре. Реакция на непосредственное влияние взятия Казани на казанских татар прозвучала в эпических жанрах народного творчества, и в первую очередь в дастанах. Героический дастан «Чура-батыр» дорог и ценен тем, что является своего рода эхом событий, воспринятых народом как национальная трагедия. Этот созвучный с национально-освободительной борьбой татарского народа эпос в историко-традиционном плане по своему стилю, форме бытования и распространения представляет огромный интерес для современной науки и широкой общественности. 

В фольклоре редко случается, что в творчестве одного и того же народа один и тот же сюжет, тема и образы встречаются в различных по жанру и форме народных произведениях. Самым полным и объемным из текстов данного произведения является тот, который вошел в хрестоматию И. Березина. Эпические мотивы, идеи, сюжеты и стиль общетюркского эпоса «Чура-батыр» в историческом масштабе имеют свое достойное место. Основываясь на исторических источниках, проведем здесь исследование основных этапов жизнедеятельности Чуры Нарыкова. Жизнь и деятельность Чуры сына Нарыка приходится на период с начала по середину XVI в., если быть более точным, то с 1500 по 1546 гг. Как показывают исторические источники, в 20-е годы XVI в. он занимал важный государственный пост при правительстве Казани; с этого времени начинается его активная политическая деятельность. 

«Ныне казанским людям вельми тяжко, [Сафагирей] у многих князей ясаки поотымал да крымцам подавал 

В данный период истории Казанского ханства, отмеченный правлением ханов: Сафа-Гирея (1524–1532), Джана-Али (1532–1533), снова Сафа-Гирея (1533–1546), Шаха-Али (царствует 1 месяц в 1546), Чура Нарыков является одним из тех, кого по праву можно назвать вершителями судеб страны. Поистине, эти годы стали самыми сложными и противоречивыми для народов, заселяющих Казанское ханство. Государственный трон занимали ставленники из Крыма или Москвы. Сафа-Гирей происходил из рода Гиреи в Крыму, Джан-Али и Шах-Али получили русское воспитание; они – сыновья касимовского хана, московского ставленника Шейха-Аулияра. Эти обстоятельства сыграли негативную роль во внешней и внутренней политике Казанского ханства, внеся раскол, как в государственное устройство, так и в среду народа. В подобных условиях представляется весьма сомнительным, что в период, когда ханство как никогда нуждалось в сохранении самостоятельности, пришедшие извне ханы способны были решить эту задачу. Поэтому правление ханов-ставленников вызвало волну негодования и недовольства со стороны членов общественно-политических групп. Когда подобные протестные настроения созрели против хана Сафа-Гирея, оппозиция обратилась за помощью в Москву. В 1541 г. из Казани в Москву была отправлена делегация во главе с человеком по имени Чабык. В обращении к князю сказано: «Ныне казанским людям вельми тяжко, [Сафагирей] у многих князей ясаки поотымал да крымцам подавал, а земским людям великая продажа, копит казну да в Крым отсылает (П.С.Р.Л. VIII, 295)» В истинном положении вещей, сказанных в данном обращении, не приходится сомневаться. Однако, если посмотреть на это с другой стороны, то факт раскола единства в народных массах, в особенности же в правящих кругах Казанского ханства, налицо. 

На Джана-Али и Шаха-Али также не приходилось возлагать каких-либо светлых надежд. Первый из них воссел на казанский трон в возрасте 15, второй – 13 лет, и они были начисто лишены способности вести мудрую и взвешенную политику. Помимо прочего, эти правители были безвольными марионетками Русского государства, осуществляя свою деятельность в угоду Москве. Крыму и Москве было невыгодно возвращение Казанскому ханству его былого могущества и самостоятельности. 

«В исторических источниках имя Чуры Нарыкова впервые упоминается именно в эти смутные годы» 

Каждое из этих государств осуществляло свою политику, сообразуясь с собственными интересами. Естественно, в этих непростых обстоятельствах вести независимое управление Казанским ханством было весьма затруднительно. Какую же деятельность вели в этот политический период наиболее приближенные к правящим кругам мурзы и бии, которые составляли аристократическую прослойку государства? 

К сожалению, такие государственные деятели, как Булат-Ширин и Нурали-Ширин, Гаухаршад, Саит Боерган, Чура Нарыков, Кучак, Кадыш-мурза, Тагай-мурза и др., сплотив воедино ханское управление, не смогли объединить народ Казанского ханства в достижении одной общей цели. В период первой пол. XVI в., да и на всем протяжении существования Казанского ханства, в рядах правителей не было ни одного уроженца Поволжья, который из социальных низов достиг столь высокого положения благодаря своим способностям и талантам. Согласно положению, утвержденному в Золотой Орде, ханский престол в татарских государствах, в том числе и в Казанском ханстве, мог занять только джучид, т.е. представитель аристократического рода потомков Чингиз-хана. А в конце XV – первой четверти XVI в., хоть и на короткий период, но все же после того, как ханство перешло в зависимость от Русского государства, усилилось влияние московского князя. Татары и вовсе лишились права избирать себе хана. В исторических источниках имя Чуры Нарыкова впервые упоминается именно в эти смутные годы. Как отмечает видный татарский историк Хади Атласи: «В марте 1526 г. от хана Сафар-Гирея в Москву прибыли послы: Кази-бек, Чура-бек и Давул-бахши. На сей раз они встретились в Москве с Герберштейном, посланцем от Карла V»1 Значит, в 1526 г. Чура достиг того возраста, который позволял ему принимать участие в ¬государственных делах. Известно также, что до 1546 г. он состоял в составе правительства. Если даже принять во внимание то, что он погиб приблизительно в сорокалетнем возрасте, вполне вероятно, что вышеупомянутый посол по имени Чура-бек и есть тот самый Чура сын Нарыка. 

«Чура – политический вассал ханов в период Золотой орды, военный предводитель» 

Что касается обстоятельства присвоения ему в 20-е гг. высокого звания «бек» в столь молодом возрасте, то на этот счет могут возникнуть два мнения. Во-первых, у татар слово «бек», следующее за мужским именем, означало «господин». Во-вторых, мурза Чура, сын Нарык-бека, титул «бек» получил уже в результате активной политической деятельности. Можно предположить, что свою деятельность в качестве дипломата он начал задолго до отправления вышеупомянутой делегации в Москву, однако об этом в источниках нет ни единого упоминания. В справочной литературе слову «чура» дается следующее объяснение: чура – политический вассал ханов в период Золотой орды, военный предводитель. В исторической литературе есть масса примеров, когда в отношении Чуры Нарыкова применяется данный высокий титул. Таким образом, мы можем заключить, что Чура – представитель аристократического сословия, который жил в первой пол. XVI в. Титул «бек» («би», «бий», «эмир») присваивался тому, во владении которого был значительный участок. Крупные феодалы, как правило, происходили из аристократических родов. Если рассуждать, опираясь на законы Казанского ханства об общественном устройстве, то в распоряжении у Чуры-бека находилась земля, оставшаяся ему по наследству от его отца, а его вооруженное войско было под ведомством самого хана. По словам неизвестного автора «Истории Казани», Чура, помимо 500 служилых (проходящих военную службу. – Л.М.) вооруженных рабов, владел также 1000 воителей-яугиров и примкнувших к нему князьями

Со временем Чура-бек начинает играть важную роль во внешней политике своей страны в вопросах взаимоотношений с Крымским ханством и Москвой. Это происходит именно в тот период, когда внутриполитические силы разделяются на два противоположных лагеря, образуются восточная и западная или русская партии. Условно восточная партия во внешней политике ориентирована на союз с Крымским ханством, а западная держит курс на Русское государство. Чура Нарыков примкнул к промосковским мурзам. Представители западной партии, ратующие за союз с Русским государством, ведут активную деятельность в составе правительства ханства на протяжении 15 лет, т.е. с 1531 по 1546 гг. Разгар внутриправительственных распрей в Казанском ханстве также приходится на период с 1530 по 1546 гг. Об этом свидетельствуют частая смена правящих ханов, распри и конфликты между двумя противоборствующими группировками и, наконец, продолжающиеся военные столкновения с Русским государством. Х.М. Атласи, рассказывая о «возвращении Василия Беречинского в Казань 11 февраля 1534 года», снова упоминает о некоем человек по имени Чура. Однако следующие слова Х.М. Атласи «этот человек (Василий Беречинский. – Л.М.) поехал в Казань, чтобы оповестить Джан-Али хана о смерти Василия и становлении его сына Ивана в качестве великого князя. Чура вместе с Василием приезжает в Москву. 

«Это снова наталкивают нас на вывод, что Чура не имеет никакого отношения к Нарыкову» 

Учитывая, что Чура был из рода мулл города Казани, Джан-Али отправляет его в качестве посла в Москву» снова наталкивают нас на вывод, что Чура не имеет никакого отношения к Нарыкову, т.к., во-первых, первый происходит из рода мусульманских служителей, а во-вторых, при первом же упоминании в исследовании Х.М. Атласи Чура представлен как человек, сведений о котором ранее никаких не было. Чура Нарыков же, начиная с 1526 года, в исторической литературе личность весьма известная, поэтому в отношении последнего в своих трудах историк употребляет выражение «известный политический деятель». С 1526 по 1531 год – период сравнительно спокойный и стабильный в жизни Чуры-бека. В эти годы Чура-бек становится видным общественным деятелем, политиком, искусным дипломатом. Но здесь снова возникает вопрос: ведь в Казанском ханстве был не один только придворный политик или дипломат по имени Чура. В исторической литературе это имя употребляется довольно часто. 

Например, в интересующий нас период в источниках встречаются: Колчура, муллазаде (сын муллы) Чура, Чура Кадышев, Бикчура, Чура Кадыев, Шахчура, Качура и др. Вообще, в I пол. XVI в. это имя в ханстве было очень популярно. Возможно, именно этим объясняется большое количество мест в топонимике современной территории Татарстана, связанных с именем Чура. В пользу этого довода можно привести лишь несколько примеров по республике Татарстан: деревня Чурабатыр в Нурлатском районе яма Чура би, упоминаемая в многочисленных татарских легендах и преданиях, река Чураби, протекающая вблизи деревни Карауҗа (Карауджа, д. Кургузи) Зеленодольского района и т.д. Вполне вероятно, что одно из таких мест связано с Чурой сыном Нарыка. Прослеживая далее судьбу этой личности по историческим документам, замечаем, что вновь его деятельность активизируется в 1546 г. Однако, прежде чем, перейти к этой дате, сделаем небольшое отступление. Известный советский археолог, исследователь истории и культуры народов Поволжья М. Худяков в истории Казанского ханства период с 1521 по 1550 гг. оценивает как время подъема самосознания и укрепления патриотических чувств у населения. Но раскол общества на два противоборствующих лагеря, один из которых держал курс на Крым, другой – на Москву, также приходится на эти годы. 

«Во главе оппозиционной группировки против этих ханов стоял известный деятель Булат Ширин» 

Вполне объяснимы ход мыслей и действий Крымского и Русского государств, преследующих свои интересы в отношении Казанского ханства. Раздираемое между двумя сильными соседями государство татар начинает стремительно терять единство и стабильность во внутреннем устройстве. Приведем один только пример: 1 марта 1519 г. казанский престол по указанию Москвы занимает ШахАли, которому на тот момент едва исполнилось 13 лет. Конечно, малолетний хан ничего не мог сделать для укрепления и сплочения страны, но его и посадили на трон отнюдь не с этими целями. В это время у стен Казанского Кремля русские выставили свои вооруженные отряды, по сути, ханством управляют русские послы. В таких условиях внутри ханства за короткий срок назревает оппозиция против неспособного и слабого правителя. Сторонники этой оппозиции находят поддержку со стороны Крымского государства. Вскоре во главе Казанского ханства становится выходец из Крыма – Сахиб-Гирей. Таким образом, управление Казанским ханством попеременно сосредотачивается в руках то Московского, то Крымского правительств. Частая смена ханов на Казанском троне становится обыденным и привычным явлением как для народа, так и для аристократии. Раскол в обществе, произошедший некоторое время назад, еще более усиливается: одни с еще большей надеждой смотрят в сторону Крыма, другие – продолжают искать поддержку у Москвы. 

Хотя в умонастроениях общественных и политических деятелей Казани все еще теплится стремление не потерять остатки государственной самостоятельности, все же в этот важный для ханства период национальному самосознанию не удается сплотить воедино противоборствующие элементы внутри страны. Постепенно готовятся предпосылки для подчинения Казанского ханства Русскому государству. После неудачного военного похода на Казань в 1530 году русское правительство склоняет казанских послов к заключению союза с Москвой, мол, этот союз на руку ханству. Эту идею активно поддерживают члены русской партии в Казани. Находясь на службе при правящей верхушке в ханстве вот уже на протяжении 15 лет, они вовсе не намерены ослаблять вожжи в своих руках. С 1521 по 1531 г. казанский престол занимали представители крымской династии Гиреи (1521–1524 – Сахиб-Гирей, 1524–1532 – СафаГирей). Во главе оппозиционной группировки против этих ханов стоял известный деятель Булат Ширин. После свержения в 1531 году хана Сафа-Гирея оппозиция еще более активизировалась, увеличив в своих рядах сторонников в лице мурз и беков до 70-80 человек. Наиболее видными сторонниками этой партии выступали: Нурали Ширин, Гаухаршад, Саит Боерган, Кадыш, мурзы Отуча, Баубек, Чура-бек (Чура Нарыков), мурза Кулыша и др. Активный период деятельности Чуры-бека как раз и связан с этой группой. Поэтому политическую биографию Чуры-бека нужно рассматривать в связи с ней. 

«Казань снова полыхала: крымский хан сплотил вокруг себя приближенных, при этом они не наметили общих целей» 

Как известно, в 1532 г. на место изгнанного Сафа-Гирея пришел Джан-Али. Очевидно, что переворот, связанный со сменой власти в ханстве связан с нажимом небезызвестной партии. Было бы необъективно утверждать, что, учитывая свою прорусскую ориентацию, члены этой партии, в том числе и Чура-бек, были предателями своего народа. М. Худяков пишет об этом так: «...переворотом 1531 года русская партия была обязана не искреннему желанию поставить Казанское ханство в зависимость от иностранцев, а стремлению спасти государство от дальнейшей войны и от продолжения агрессивной политики ханов Гиреев». Вполне можно согласиться с данной позицией ученого. Действительно, главной мотивацией данной политической группы было стремление к сохранению самостоятельности ханского государства. В этот период Казанского ханства можно наблюдать следующую картину: при появлении первой же возможности освободиться от давления чужого государства, казанское правительство сразу принялось вставать с колен и вести самостоятельную политику, не считаясь с русским правительством. 

Например, в 1533 г. в Казанском ханстве рождаются подходящие условия для возвращения к самостоятельности. Это связано с кончиной Василия III и появлением некоторых изменений во взаимоотношениях между Москвой и Казанью. В ханстве авторитет русской партии сходит на нет, напротив, – влияние восточной партии укрепляется, активизируется торговля с ногайцами. Правительство ханства во главе с Гаухаршадом и Булатом Ширином спешит воспользоваться этими изменениями. Неожиданный переворот в политике Казани завершается дворцовым переворотом. И здесь важно отметить следующее: те из чиновников, которые остались недовольны переворотом, покинули свою родину и сбежали на территорию Русского государства. Среди них оказались: Шаабан и Шах-Булат Япанчи, Карамыш и Евлуш Хурсули и др. Однако большинство представителей околовластных социальных групп в переломный исторический период остались на своих местах с намерением и далее служить своей стране и народу. Чура Нарыков был одним из них. Но приход к власти Сафа-Гирея не привел ханство к самостоятельности. Казань снова полыхала: крымский хан сплотил вокруг себя приближенных, при этом они не наметили общих целей. Представители русской партии в ханстве считали, что крымское давление ничем не отличается от московского, т.к. изгнанный с трона в 1531 году Булатом мурзой и Чурой Нарыковым Сафа-Гирей в государственных делах больше опирался не на них, а на верных ему крымчан. Таким образом, ханство переживало новый виток потрясений. 

«Место Булата Ширина и Гаухаршата занял проработавший с ними долгие годы «сеид Беюрган, князь Кадыш (брат князя Отуча) и талантливый деятель Чура Нарыков»

Оппозиция против хана в лице Булата Ширина, Чуры Нарыкова и др. усилилась, она вновь встала на сторону Москвы и в тайных переговорах с русскими обсуждало пути избавления от неугодного им Сафа-Гирея. Скажем, в мае 1541 года казанские послы, приехав в Москву, передали о состоянии дел в ханстве русскому князю. Доклады ханских беков и мурз московскому правительству об обстановке в Казани стали в те годы обыденной вещью. В начале 1545 г. в Казани готовился второй по счету переворот по свержению Сафа-Гирея. Русские воинские подразделения с трех сторон подтягивались к столице Казанского ханства. Но на деле, по причине слабой подготовленности мятежа, переворот потерпел фиаско. Это событие не прошло бесследно. Вышедший из себя Сафа-Гирей начал вести репрессивную политику, которая повлекла за собой очередную волну эмиграции татарских чиновников в Москву. Для предводителей оппозиции Булата мурзы и Гаухаршата начались гонения: их отстранили от занимаемых должностей и вынудили отдалиться от политических и государственных дел. М. Худяков достаточно высоко оценил деятельность партии во главе с этими личностями, однако отметил на недостаточность источников и документальных материалов для более глубокого ее изучения. Предпринятые Сафа-Гиреем меры против оппозиции и ее предводителей оказались недостаточными и не достигли своей цели. Место Булата Ширина и Гаухаршата занял проработавший с ними долгие годы «сеид Беюрган, князь Кадыш (брат князя Отуча) и талантливый деятель Чура Нарыков». 

«Летом 1545 г. группа Чуры Нарыкова обратилась в Москву с просьбой оказать им военную помощь» 

Таким образом, происшествия 1545 года привели Чуру Нарыкова в самый эпицентр дальнейших политических событий. Тем временем, умонастроения людей Казанского ханства были направлены на обретение государственной самостоятельности и независимости, и в один из решительных моментов на политической арене появилась фигура Чуры Нарыкова. За годы деятельности в составе русской партии Чура-бек обрел немалый опыт, а вместе с ним усовершенствовал и дипломатическое мастерство; он стал во главе оппозиции. Летом 1545 г. группа Чуры Нарыкова обратилась в Москву с просьбой оказать им военную помощь. «В июле 1545 года, – пишет Х.М. Атласи, – казанские беки Кадыш и Чура послали к Ивану своих людей и просили выслать войско на Казань. Они надумали взять под стражу Сафа-Гирея, а также его приближенных из числа крымских беков и выдать их русским. Могла ли быть для Ивана новость лучше, чем эта? Он выслал своего посла к Кадышу и Чуре с приказом о взятии в плен хана; также заверил их, что в скором времени на подмогу вышлет им войско». Все же, возможно, по причине неудачного похода на Казань в 1545 г., русское правительство с осторожностью подошло к просьбе казанцев об оказании им военной помощи, тем более, что до конца оно им не доверяло. В ответ на эту просьбу правительство Москвы заявило, что вышлет в Казань войско только после того, как оппозиция снимет с ханского престола Сафа-Гирея. Поэтому партии Чуры-бека оставалось рассчитывать исключительно на свои силы. Не удивительно, что для таких высокопоставленных чиновников Казани, как Саит Боерган и Чура Нарыков, жесткие репрессивные меры хана, которые обостряли и без того натянутую внутри государства ситуацию, казались намного хуже, чем проводимая в отношении Казанского ханства политика Москвы. Наконец, готовившийся столь длительное время переворот осуществился в январе 1546 г. – Сафа-Гирей был низвергнут с ханского престола. В Казани организовано временное правительство в составе Саита Боергана, Кадыша мурзы и Чуры сына Нарыка. 

Продолжение следует

 
Источник 
Мухаметзянова Л.Х. М92 Эпическая культура татар. Дастаны. – Казань: ИЯЛИ, 2023. –
120 с.: ил. – (Серия «Обычаи и традиции татарского народа»), antat.ru