Гульшат Нугайбекова: «Мечтаем, чтобы у каждой татарки был парадный бархатный калфак»

«В старом амбаре я нашла первую старинную брошь»

- У вас большая этнографическая коллекция, предметы из которой вы демонстрируете на своих на лекциях. Как она появилась?

— Конечно же, она возникла не на пустом месте, корни её тянутся из моего детства. Очень много времени я проводила у своих Әби и Бабая в деревне Тумутук (Азнакаевский район Татарстана – ред.). Там до сих пор стоит дом, построенный их руками: цела печь, в которой выпекала хлеб еще моя Карт Әби, а сейчас моя мама печет в ней вкуснейший бәлеш; из окон открывается прекрасный вид на реку Ик и высокие горы на ее берегу. Там тихо и спокойно, нет ни шума машин, ни людской суеты, только ветер доносит запах свежескошенной травы и цветущих полевых цветов.

В старом амбаре я нашла первую старинную брошь, утерянную много десятилетий назад. Во время посадки и уборки картофеля выкапывали монеты времен Екатерины II, мечтали найти клад, даже как-то привезли металлоискатель, но удача нам не улыбнулась. В старинных сундуках лежали домотканые полотенца, вышивки, какие-то мелкие старинные вещи, которыми я любила играть, обустраивая домики кукол. Именно эти полотенца стали первыми экспонатами в моем собрании татарских сөлге. Мой интерес поддерживала и моя Әни – Нугайбекова Светлана Набиевна, она много рассказывала мне о прошлом нашей семьи, бережно хранила все реликвии. Вот совсем недавно она передала мне накрахмаленные занавески, выполненные в технике ришелье, которые украшали окна нашего деревенского дома. 

Конечно, главным примером для меня служит мой Әти – Нугайбеков Ардинат Галиевич. Он очень трепетно и бережно относится к истории нашего народа, нашей семьи.  Он  добился возрождения старинной мечети в Тумутуке, восстановил минарет, провел ремонт помещений. В свое время это была очень крупная мечеть, при которой работало медресе, где обучалось более 300 шакирдов, но после революции все закрыли, преподавателей и священнослужителей репрессировали. В списке его дел значатся и полная реконструкция школы Тумутука, и организация музея Ризаэтдина Фахретдина в Кичучатово. Совместно с историками он восстановил генеалогическое древо нашего рода, привел в порядок древний семейный некрополь, где покоится один из наших предков – Нугайбек Хасанов. Мне бы хотелось остановиться на его личности отдельно. Он был настолько неординарной личностью, что о нем даже сохранилось предание «Нугайбек-кантун», вошедшее в пятый том «Предания и легенды» пятнадцатитомного издания «Татарское народное творчество». 

Он успешно учился в гимназии города Самары, знал несколько языков, но за участие в антиправительственной сходке был приговорен к повешению. Его отец Хасан искал пути, как спасти своего единственного сына от смерти. В те времена дважды не вешали, считалось, что если веревка оборвется – то человек невиновен. За деньги Хасану удается устроить так, что веревку, на которой должны были повесить Нугайбека, сплели из прогнившей нити. Как и было запланировано, во время казни происходит обрыв веревки, и подросток единогласно признается невиновным. После отец забирает с собой сына-бунтаря домой и учит ведению торговых дел и сельского хозяйства.
А во время Пугачевского бунта, хотя тридцатисемилетний Нугайбек и был весьма влиятельным и материально обеспеченным землевладельцем, оставаться в стороне он не смог и вместе со своими земляками присоединился к восстанию в надежде на национальное освобождение.

Уже в ноябре став полковником армии Пугачева, он возглавляет отряд в 900 человек и 25 декабря отправляется на штурм Заинской крепости, которая сдалась без боя. Но уже через три дня пришли царские гренадеры и разбили их отряд. Мой предок возвращается в свою деревню и ждет своей участи. Но мудрая Екатерина казнит всех офицеров, сдавших крепость, а бунтовщиков — оставляет в живых. Нугайбек, заняв прежнее положение старшины, стал жить дальше мирной жизнью, у него родилось девять сыновей. Один из них – Котлызаман и стал основоположником нашей ветви в родовом древе. Нам очень повезло, что сохранились старинные шэжэрэ, по которым и удалось восстановить историю рода. Одно из них было в архиве Ризаэтдина Фахретдина (много лет назад девушка из нашего рода - Биби из деревни Чалпы вышла замуж за его родственника – Нажметдина), теперь оно хранится в архиве Российской Академии наук в Петербурге в Институте востоковедения РАН. Другое обнаружил наш видный ученый Марсель Ахметзянов во время своей экспедиции в Азнакаевский район у жительницы Тумутука (сейчас находится в институте языка, литературы и культуры имени Г.Ибрагимова в фонде наследия «Мирасхана»). 

Вот так, слушая рассказы старших, перебирая предметы старины, и сформировалось моё увлечение.

История о зеленом платке

- А есть ли экспонат в вашем собрании, который особенно ценен для вас?

- Да, есть. Это зеленый кашемировый платок, который принадлежал моей прабабушке Шамсенахар. У неё была очень непростая жизнь, тяжесть которой я смогла осознать только став мамой. У них с моим прадедушкой было 8 детей, когда начался голод. Мой прадед распродает скот, запасы картофеля и решает с семьей уехать Сибирь. Месяц они не могли сесть на поезд, потому что все поезда, уходящие на восток, были переполнены спасающимися от голода людьми. Только спустя месяц им удалось сесть в какую-то теплушку, а через несколько дней из-за скученности и антисанитарии начинается тиф, умирает мой прадед. Проходит еще день, умирает 16-летняя старшая дочь. Могилы им рыли во время остановок поезда, буквально руками, ложками выскребали камни…

И вот Шамсенахар с моим дәү әти на руках, которому на тот момент было 8 месяцев, приезжают в Томск. Выходят, встают на вокзале. У них уже к этому времени закончились все запасы еды, денег. Приехавших встречали местные жители, которые отбирали из них для своих хозяйств работников. Но их никто не хотел приглашать женщину с семью детьми, которым было от 8-ми месяцев до 13 лет. Тут подошел мужчина и спросил мою прабабушку: «Что вы умеете делать?». «Я все умею, и дети к труду приучены» - ответила она. И вот этот мужчина привел их к себе. Хотя это был 1921 год, раскулачивание еще не дошло до тех краев. У него в хозяйстве было несколько домов, мельница, небольшой валяльно-войлочный цех. И он дал задание прабабушке связать носки, испечь хлеб, детям – обиходить скотину. Проверив результат работ, он оставил их у себя, был с ними добр, кормил, поил. Все дети были при деле, все выжили.

Три года они трудились не покладая рук, а когда пришли вести с Родины, что голод отступил – засобирались домой. На прощание хозяин дал им денег (по рассказам - котелок монет), которых им хватило на полное восстановление своего хозяйства. А на память подарил Шамсенахар этот зеленый шерстяной платок. По тем временам это была шикарная вещь, её очень берегли, даже ни разу не стирали по причине того, что прежде на голову повязывали простой ситцевый платок, потом уже этот кашемировый, дабы сохранить его чистоту. Он моей прабабушке, бабушке служил, потом моей маме, и она его сберегла. И вы знаете, когда в жизни бывают сложные моменты, на этот платок посмотришь, и думаешь: «Аллаһка шөкер, что в моей жизни все не так сложно».

Я рассказываю про зеленый платок почти на каждой своей встрече, потому что он стал для меня символом преодоления трудностей и оптимизма.

«Когда мальчик закончил свой рассказ, у многих на глазах были слезы»

- Семейная коллекция в общем была? 

- Да, но коллекция была небольшая. В основном, это были текстильные предметы. Шли годы, я окончила школу, поступила в медицинский институт, окончила его с красным дипломом. Во время учебы я познакомилась со своим будущим мужем. Потом была работа, семья, двое детей, и заниматься коллекцией было некогда. 

- Вашу кандидатскую мы нашли даже. Неврология, кажется?

- Да. Мы с мужем оба защитили кандидатские диссертации. Я работала в 12-ой горбольнице на кафедре профессиональных заболеваний. Вы знаете, когда работаешь и как преподаватель, и как врач, ни на что времени не хватает. И потом проходит время, я понимаю, что работа работой, но я могу упустить детей. Я оставила работу и полностью посвятила себя семье. Появилось время и для вдумчивой работы над сбором предметов старины. Расширилось собрание по татарским головным уборам, обуви, одежде, украшениям.

Огромное спасибо нашему замечательному историку Дине Гатиной-Шафиковой, которая поддержала меня в моих начинаниях, оказывала постоянную консультативную поддержку.  Конечно, спокойно сидеть дома я не смогла, возглавляла родительский комитет в 39-ой школе, потом в Лицее имени Лобачевского при КФУ. Совместно с другими мамами мы организовывали различные детские праздники, выезды на природу, экскурсии. Хотя я интроверт, у меня нет аккаунтов в соцсетях, мне пришлось учиться проводить массовые мероприятия, активно в них участвовать.

- Но жизнь как бы вас заставила. 

- И я ей очень за это благодарна. Я встретила людей, которые вывели меня из зоны комфорта и сформировали моё дальнейшее жизненное направление. Одним из них является директор лицея при КФУ Елена Германовна Скобельцына. Как-то она, узнав о моем собрании татарских полотенец и моем интересе к истории татарского народа, предложила создать праздник «Секреты бабушкиного сундука». К тому времени в лицее, где учились дети разных национальностей, ежегодно проводили день национальной кухни, праздновали Науруз и Масленницу. На нашем мероприятии я на примере экспонатов из своей коллекции рассказывала о старинных предметах одежды, быта не только татар, но и русских, марийцев, башкир и др. Дети приносили свои семейные реликвии, пели народные песни и выступали с танцевальными номерами. Потом этот праздник стал скорее даже днем памяти, на котором дети через памятные вещи своей семьи рассказывали о судьбах и свершениях своих родных.

Мне очень запомнилась одна такая история. Ученик седьмого класса выступил с рассказом о бережно хранимой в семье старинной шали. Немного волнуясь, говорил он о том, как с малых лет подалась в работницы его прапрабабушка, как много лет она исправно трудилась, заработала себе на приданое. Посватался к ней молодой и небогатый, но очень работящий юноша, они поженились, в качестве свадебного подарка он преподнес своей юной избраннице белую шелковую шаль. Постепенно обзавелись хозяйством, построили большой дом, один за другим родились дети. Но в 1930 году их раскулачили, отца должны были отправить в тюрьму, а мать с детьми в ссылку. Когда их везли на двух телегах в Казань, главе семьи удалось уговорить караульных отпустить супругу и детей, а сам он сгинул, больше никогда не было о нем никаких вестей. Единственной памятью о нем осталась чудом сохранившаяся шаль, которая переходит по женской линии из поколения в поколение. В зале сидело около двух сотен детей, но во время этого выступления стояла полная тишина. Когда мальчик закончил свой рассказ, у многих на глазах были слезы. 

Пару лет назад я познакомилась с замечательной девушкой, певицей из Самары – Васимой Фардеевой. Она очень эффектная и модная девушка, глядя на которую ни за что не скажешь, что в свое свободное время она объезжает татарские деревни, встречается с бабушками и записывает старинные песни, фотографирует старинные костюмы. С огромной любовью она курировала детский ансамбль «Заман», учила малышей петь и танцевать, а в качестве песенного репертуара использовались как раз те самые находки фольклорных экспедиций. Ко мне она обратилась с просьбой помочь с детскими костюмами для выступлений – нужно было придумать нестандартные платья в три волана с тюльпанчиком на груди, а аутентичный и исторически достоверный наряд. Мы подняли архивные фотографии, перелопатили кучу литературы и в результат получился очень достойным - они стали победителями на организованном каналом ТНВ конкурсе.  Деятельное участие приняли и родители юных артистов – один папа даже тамбуром научился вышивать, так хотел украсить холщовую сумочку для курая своей дочери. 

Так вот Васима говорит: «Я хочу, чтобы на мне не было греха того, что я ничего не сделала для сохранения прошлого нашего народа». Общаясь с ней, я поняла, что эти слова являются очень важными для меня, ведь каждый может в меру своих сил что-то сделать, что-то сберечь для потомков.

Огромную помощь и поддержку оказала мне моя давняя знакомая, руководитель культурно-просветительского центра «Искусство жить» Ахметшина Айсылу Равилевна. Как-то раз мы встретились, разговорились, я рассказала о недавней поездке к ученикам татарской школы в Самаре, а она предложила мне организовать цикл лекций по татарскому декоративно-прикладному творчеству. Я с радостью согласилась, уже третий год проводим мероприятия, стараемся изо всех сил. В начале апреля будет организован показ фильма, сопроводим его демонстрацией подлинных изделий из узорной кожи начала 20 века, в конце месяца – встреча, посвященная татарской вышивке, опять-таки с наглядными примерами из моей коллекции.

«Хранилища музеев должны быть открыты»

- Можно про костюмы? Вы школьному коллективу помогали, консультировали. Вот сейчас часто и на школьных концертах, и просто на каких-то там районных концертах есть такое ощущение, что с татарским костюмом что-то сделали не очень хорошее. То есть это какие-то мини-юбки цветастые, очень странная одежда. Что такое татарский костюм? Это вот то, что нам показывают - это татарский костюм?

- Знаете, я так скажу: я не люблю критиковать чужое творчество. Почему? На лекциях меня часто спрашивают: «А как вы относитесь к современным видам тюбетеек, которые кругленькие, аляпистые с китайским узором?». Ну, конечно, я их не люблю. Конечно же, это просто эрзац, который надевают один раз в год просто для фото в соцсетях. Тем не менее, я понимаю, что этим хозяйка головного убора хочет показать, что она татарка. И вот эти ансамбли, которые выступают в аляпистых, кислотных, из синтетической ткани костюмах, они ведь делают это не от хорошей жизни. У них нет денег на хорошие натуральные ткани. У них нет книг и руководств, нет возможности кому-то написать и проконсультироваться. У них нет доступа к музейным хранилищам.

- Мы попытались попасть, не смогли.

- Я знакома с женщиной, которая в 90-е годы была педагогом дополнительного образования и вела уроки рукоделия в татарском лицее на Тукая.  Девочки после уроков оставались, учились вышивке и изготовлению калфаков и тюбетеек. Самое удивительное, что для таких педагогов был создан курс профессиональной подготовки в нашем Национальном музее. Преподавателями были потомственные мастерицы по изготовлению калфаков и каляпушей.  В 90-е годы им было по 70-80 лет. Они щедро делились своим опытом, секретами пошива и декорирования головных уборов. Очень немаловажным был и тот факт, что у обучающихся педагогов был доступ в хранилища к старинным экспонатам, где они смогли скопировать узоры и крой калфаков. У моей знакомой до сих пор на листах кальки сохранились все выкройки и узоры, традиционных татарских женских головных уборов. Все полученные знания передавались ученицам на уроках. Вот вы представляете, какая основа была у этого преподавания! Девочки смогли сшить и украсить жемчужными вышивками свои калфаки, которые берегут до сих пор. Один калфак находится сейчас в Эмиратах — девушка выходила в нем замуж и хранит его как семейную реликвию.

Хранилища должны быть открыты (разумеется, с соблюдением определенных условий) и для специалистов, и для людей, интересующихся традиционной культурой своего народа. В качестве примера можно привести проект Российского этнографического музея «Дни белых перчаток», когда заранее подбираются экспонаты, продаются билеты, посетителям выдаются специальные музейные перчатки и они, прослушав лекционный материал, могут под присмотром музейных работников подержать в руках предметы старины, вдумчиво рассмотреть все особенности отделки и кроя, понять все нюансы, которые не разглядеть на фотографиях.

Три года назад в нашем Национальном музее был анонсирован выпуск альбома по вышивкам, хранящихся в запасниках, но, до сих пор в продаже его нет. Радует то, что за последний год вТаткультресурсцентре провели несколько образовательных циклов по обучению мастеров изготовлению традиционной татарской одежды и головных уборов. Под руководством замечательного мастера Аглаи Липиной более 30 человек обучились изготовлению классического калфака и тюбетея. Еще 2 года назад было буквально 3-4 человека на всю республику, у которых можно было приобрести настоящий татарский головной убор.

Как писать руководство по созданию татарского костюма

Уже больше года в тандеме с Диной Гатиной-Шафиковой и мастером золотой вышивки Аглаей Липиной мы создаем книгу по татарским головным уборам.  Очень сложный процесс, так как даже процесс подборки иллюстративного материала требует соблюдения норм юридического права. Под это дело пришлось даже собрать небольшую коллекцию фотоснимков татар в традиционной одежде. Пару недель назад племянник Галиаскара Камала – Искандер Камал, узнав о моей затее, совершенно безвозмездно разрешил публикацию снимков из своего семейного архива. Это был очень ценный для нас подарок, ведь сейчас очень искажен татарский костюм, много чуждого и пришлого в нем, а на примере старинных изображений можно очень наглядно продемонстрировать его традиционные особенности.

– Создание книги – это титаническая работа.

– Согласна. Но книга должна выйти в свет в качестве наглядного пособия для всех неравнодушных к своей культуре татар. Там будут разделы как по истории татарских головных уборов, так и по технологии их изготовления. Дабы облегчить труд мастериц, будут даны и выкройки, и орнаменты вышивок в натуральную величину. У Дины Гатиной-Шафиковой https://milliard.tatar/news/dina-gatina-safikova-neobxodimo-izdavat-ne-tolko-krasivye-katalogi-tatarskogo-kostyuma-no-i-sozdavat-cifrovye-kopii-4497 за много лет изучения архивных и литературных данных набрался прекрасный теоретический материал, у Аглаи Липиной https://milliard.tatar/news/aglaya-lipina-takoi-texniki-sitya-kak-v-tatarskix-kalfakax-i-tyubeteikax-ya-bolse-nigde-ne-vstrecala-6556  за время работы реставратором в НМ РТ – огромное количество практических наработок,  я буду рада поделиться публикациями предметов из своей коллекции.  У меня есть большой антикварный набор заготовок для изготовления каляпушей, украшенных золотной вышивкой. Он много лет хранился в семье потомственных мастеров по изготовлению татарских головных уборов, потом они передали его мне. Он ценен тем, что можно детально увидеть все особенности производства на разных этапах, есть много вариантов вышивки, которую нужно возрождать, пока китайские термонаклейки окончательно не изменили восприятие татарского тюбетея.

- То есть, есть надежда, возрождаемся.

- Есть. А для того, чтобы был рост, нужно потребление. А потребление будет, если мы будем приносить это в массы. Уже второй год на канале ГТРК «Татарстан» под руководством журналиста и диктора телевидения  Эльзы Сабирзяновой мы выпускаем цикл передач «Серле хәзинә», где каждый отдельный выпуск посвящен небольшой теме, например, накосным украшениям, или превязям – хасите. Недавно сняли очередной выпуск про казан сөлгесе. 

- А почему массы не реагируют? 

- Они реагируют.

- Ну не модно же в Казани, редко увидишь такого человека.

- Потому что распространяют «цыганщину» -  вещи из дешевых синтетических материалов с обилием машинной вышивки из люрекса, пластмассовыми нашивками с «Алиэкспресса». Какой здравомыслящий человек будет наряжаться в такой костюм?

- Вот у наших соседей из Башкирии идея национального костюма, и эта одежда у них прям везде, кажется.

- Они очень любят свой костюм, да. На любой праздник и стар, и млад наряжается в традиционный костюм. У нас, к сожалению, такого пока нет.

Но есть люди, возрождающие истинный облик татарского народа. Одним из них является знаменитый реконструктор татарского, башкирского костюма Ильдар Гатауллин. Глядя на его шедевры, и я загорелась этой идеей. Историк по образованию, истинный ценитель и знаток традиционного костюма татар, Дамир Васильев придумал проект «Истәлек», предложил мне совместно создавать ролики, в которых мы и смогли реализовать свои мечты по воссозданию облика татарок разных этнотерриториальных и конфессиональных групп. Мы очень трепетно подходим к выбору тканей — часто это антикварные материалы, покупаемые на рынках Бухары и Стамбула, долго, сверяясь со старинными изображениями и описаниями этнографов; обсуждаем особенности кроя изделия. В качестве аксессуаров используем подлинные украшения, обувь, головные уборы. Уже есть ролики по костюму казанских, пермских татар, кряшен, мишар. 
Растущий интерес я вижу и по количеству посещающих мои лекции. Только по головным уборам в Казани я проводила четыре встречи, и в Москве каждый раз у меня был полный зал. Недавно прошла замечательная встреча в московском музейном комплексе «Царицыно».  Многие после окончания мероприятия обращаются с вопросом, где можно купить подлинный каляпуш. Знаете, какая она, настоящая татарская тюбетейка?

О настоящей татарской тюбетейке

- Нет. У меня вот один из вопросов как раз — а что такое татарская тюбетейка? И вообще это татарская одежда?

- Традиционно татарские тюбетейки делят на два вида – такыю и каляпуш. Про тюбетейку нельзя сказать, что она только татарская, это древний тюркский головной убор, служивший как в качестве подшлемника, так и для покрытия гладко выбритой головы от палящего солнца. Есть сведения, что это мог быть головной убор, целиком свалянный из войлока, или сшитый в виде небольшого конуса. Потом уже стали шить из отдельных четырех долек – появилась сферической формы такыя. Примерно 150 лет появился каляпуш, уникальность его как в форме в виде усеченного конуса, так и в особенностях сборки, когда наружный и внутренний слои головного убора соединяются при помощи специальной стежки, расстояние между соседними линиями при этом не более 3-4 мм, в получившиеся канавки проталкивается бечевка. Благодаря такой стежке, изделие сохраняет одновременно и свою форму, и мягко облегает голову, обеспечивая идеальную посадку на голове.   Хлопковые волокна, входящие в состав бечевки, гарантируют сохранность внешнего бархатного слоя и впитывают в себя пот с поверхности головы.

– Можно ли пойти и купить такой головной убор? 

- Нет, только под заказ. Современные тюбетейки, в широком ассортименте представленные на прилавках с сувенирной продукцией — это лишь жалкое подобие. Берется дешевейшая синтетическая ткань, на неё лазерной гравировкой наносятся стежки, имитирующие стёжку, потом раскраивают, сшивают и для сохранения формы буквально обливают непонятно каким клеем. Из-за этого головной убор становится грубым, громоздким, неудобным в носке. Голова в таком уборе уподобляется овощу в жарком и влажном парнике. Но самое главное — это придание каляпушу «дорогого, богатого» вида при помощи переводных золотых термонаклеек, множества пластмассовых нашлепок и пайеток. И вот мужчина надевает такую тюбетейку, ощущает дискомфорт в носке, смиряется с её аляпистостью, выдаваемой за традиционный татарский декор. Спустя пару часов, по окончанию мероприятия, он убирает её подальше в шкаф. Речи о ежедневной носке и в помине нет. 

Очень красивы и благородны каляпуши нашего раиса Рустама Минниханова работы Луизы Фасхутдиновой. Каждый раз испытываю гордость, видя подобный головной убор.

А ведь раньше, например, даже готовя свое приданное, девушка вышивала тюбетейку своему жениху. Традиция ещё была жива лет сорок назад – в доме у моей подруги Эльвиры хранится каляпуш, который ее свекровь руками создала для своего будущего супруга, и все исконные особенности кроя и сборки в нем дотошно соблюдены. И вы понимаете, когда человек берет вещь, сделанную для него с любовью, пусть там будут какие-то швы не самые идеальные, но там будет хороший натуральный материал, удобная посадка по голове, скромная сдержанная отделка, подходящая к современной одежде, то он совсем по-другому к ней будет относиться. Это же память. И вот мы мечтаем о том, чтобы в каждой семье, женщина сшила тюбетейки своим сыновьям и мужу или девушка - своему жениху в качестве свадебного подарка. А у каждой татарки был свой парадный жемчужный или с золотой вышивкой бархатный настоящий калфак для выхода в свет. 

Продолжение следует