Пепелища, дым из-под земли
Добраться до Каракуля, приписанного к Уленкульскому сельскому поселению Большереченского района, нелегко. Сначала нужно преодолеть 200 с лишним километров от Омска до поселка Большеречье по асфальтированной дороге, затем 82 км по проселочной до Уленкуля. И от Уленкуля – еще свыше 10 км. После небольшого дождика ехать по грунтовке непросто. Везущую нас «Тойоту» периодически кидает из стороны в сторону. Неудивительно, что среди местных жителей так популярны «Нивы» и аналогичные «вездеходы».
- После пожара губернатор прилетал в Каракуль на вертолете. Если бы на машине привезли, глядишь, и нормальную дорогу бы сделали, - шутит с долей правды татарская активистка из Омска Диана Единякова, которая везет нас в деревню.
Практически каждый год от соседнего Колосовского района к деревне подходят лесные пожары, но озеро и речка Нюхаловка прежде надежно защищали селение. По словам каракулевцев, в прошлые годы огонь плотно подходил к селению, но все обходилось благополучно: люди успевали вовремя остановить пожар.
Однако 6 мая этого года дул сильный ветер, огонь вновь подошел с соседнего района, загорелись сухие камыши, растущие вдоль озера, и пламя опять заполыхало у деревни. Порывы ветра подхватывали красные угольки и разносили на десятки метров. Подпалился один дом, через несколько минут второй, третий… Густой дым.
- Был обед, час дня. Пожар пришел оттуда, - местный житель Ильдар Ниязов показывает рукой в сторону леса за озером. – Из-за дыма ничего не было видно. Я позвонил пожарным…
Каракулевцы тем временем пытались потушить пожар своими силами. Но пока наполнили бочки, пока подвезли воду, огонь, подгоняемый ветром, охватил новые избы. В итоге было уничтожено 14 домов, магазин и клуб. Некоторые СМИ ошибочно сообщали, что сгорела вся деревня, - нет, сгорела «только» половина. К счастью, никто из людей не пострадал. Ниязову, кстати, повезло - его дом уцелел, поток пламени прошел мимо.
После пожара прошло больше месяца. На месте прежних домов – пепелища и обугленные остатки домашнего быта. Где-то напоминанием о былой роскоши стоят ворота. Неподалеку – обугленные остатки сельхозтехники. К слову, один трактор сгорел лишь частично: после небольшого ремонта на нем вновь будут работать. Посреди деревни уцелел и небольшой белый обелиск с красной звездой к Дню Победы. Собираются несколько новых срубов.
До сих пор в воздухе стоит запах гари. Более того, на отдельных участках виден выходящий из-под земли дымок – под грунтом продолжают тлеть отложения торфа.
Сейчас вдоль улицы, единственной в деревне, протянут широкий пожарный шланг. Если вновь где-то полыхнет, огонь можно будет быстро потушить.
- Теперь ночью после намаза идешь по деревне как по кладбищу, - делится впечатлениями Фамия Мухамадеева. - Кучи осколков, трубы стоящие. Второй месяц пошел…
С надеждой на Минниханова
В начале деревни уже собран каркас дома из брусьев. Как выяснилось, разобрали сруб в соседней деревне и перевезли сюда. Слышен стук молотка. Рядом – старенький «ПАЗик», в нем временно живут хозяева и работники.
- Кто здесь хуҗа (хозяин, – прим. ред.)? – спрашиваем у работающих мужиков.
- Вон за домом, на крыше.
73-летний Салим Мухамадиев – один из коренных каракулевцев, лишившихся родного дома. Является местным муллой. Несмотря на солидный возраст, довольно бодро лазает по крыше с инструментами. Проворно соскочив с приставленной к стене лестницы, аксакал крепко пожал нам руки и согласился ответить на вопросы.
В 1967 году его родители возвели здесь новый дом, сам он пошел в армию. После службы поехал в город, 30 лет отработал в милиции. В родную деревню приезжал частенько. В 2002 году у Салима Бикметовича заболела мать, и он решил окончательно вернуться в Каракуль. С тех пор живет здесь постоянно.
- Это был родительский дом, не хотел его бросать, - рассказывает Салим абый. – До пожара здесь было полное хозяйство, только скотины не было. После пожара приезжал губернатор, обещал построить дом. Но чего-то не получилось. И мы начали сами. Минниханов деньги перечислил, они еще в пути.
Напомним, после ЧП в сибирской деревне Рустам Минниханов распорядился выделить погорельцам 3 млн рублей. Примечательно, что каракулевцы рассчитывают больше на «миннихановские» выплаты, чем на те, что обещал губернатор Омской области Александр Бурков (2 млн рублей). Вообще, среди татар Омской области президент Татарстана пользуется большим авторитетом и доверием, которому могли бы позавидовать многие местные чиновники. Некоторые даже называют его «татарским героем».
Сборка нового жилища Салима Мухамадиева идет быстро - помогают родственники. Он намерен окончательно обосноваться в нем уже к осени.
«Каждый приватизированный дом оценили в 300 тысяч»
Дом пенсионерки Фаии Кенжетаевой, работавшей в совхозе, тоже сгорел. Своей крыши над головой лишился и ее сын. Сейчас она вместе с семьей ютится в уцелевшей избушке своей 94-летней матери.
- Дом мы построили в 1983 году, - рассказывает она. – Все нажитое за 38 лет погибло. Был гараж, в прошлом году новую баню поставили, был навес для дров, которые заготавливали на зиму, коровник. У меня сгорели теленок, куры, 100 литров солярки. У нас проводили опись, я забыла написать, что сгорели шины (автомобиль целый остался) и другие вещи. У нас пока нет денег на восстановление. Нам Татарстан обещал 3 млн рублей. На эти деньги могли хотя бы купить срубы.
У Фаии Камаевны частично сгорел тот самый трактор. Решили восстанавливать, поскольку без техники на селе никак. Погорельцам пока выдали по 50 тыс. рублей социальных выплат, плюс 10 тыс. – от местных властей. На эти средства Кенжетаевы купили новые колеса к трактору, детали, солярку, бензопилу.
- Ездили писали заявление. У кого дома приватизированы, получат по 300 тыс. рублей. У нас было приватизировано. Каждый дом, получается, оценили в 300 тысяч рублей. А остальным (шесть семей) и этого нет: кому-то по 100 тысяч, некоторым по 50 или по 25 тысяч, - объясняет Фаия-апа.
На причитающиеся 300 тысяч рублей она планирует построить дом. При этом желает поставить коровник, заготовить сено, дрова, на что, понятно, тоже нужны средства.
На защиту главы поселения
После пожара в Каракуле первые шишки полетели в адрес главы Уленкульского сельского поселения Лейлы Мухаметшиной: «не доглядела», «халатная небрежность», «не обеспечила безопасность». Следователи и прокуроры чуть ли не каждый день достают ее звонками с требованием явиться или дать объяснения. Однако местные жители возмущены тем, что именно Мухаметшину делают крайней, и встали горой за свою главу.
- У нее даже адвоката не было, был только общественный защитник, - рассказал нам Радик Миниханов, председатель совета Татарской национально-культурной автономии Омской области «Маданият», депутат совета Большереченского района. – Я нанял ей адвоката, мы уже два раза ездили к ней и со следователем, и с адвокатом. Лейлу Мавлетдиновну в обиду не дадим, будем ее активно защищать.
Сама Мухаметшина объясняет, что денег на должное обеспечение пожарной безопасности у сельского поселения попросту не хватает. И кивает в сторону Колосовского района, откуда каждый год приходят пожары. Нынче на муниципалитеты возложены одни обязанности, а прав или денег – кот наплакал. Причем траву вокруг деревни стабильно скашивали. Однако залезать на чужую территорию она как глава поселения не может. Когда огонь дошел до камышей на озере, желающих идти в болотистое место, чтобы скосить разросшийся камыш (и там же утонуть), не нашлось. И полдеревни не стало.
«Связь с Казанью мы никогда не теряли»
Каракуль – небольшая старинная деревня, в которой живут 43 человека (зарегистрировано чуть больше). Официально ей 360 лет, хотя, но некоторым данным, основана она в 1610 году или даже раньше. Жители Каракуля планировали в этом году провести юбилейные мероприятия, собрать родственников, друзей. Теперь уже вряд ли это будут торжества с большим размахом.
- Каракуль – это озеро, у которого расположена деревня. «Кара куль» переводится как «Черное озеро». Здесь постоянно гуляет ветер, из-за этого кажется, что вода черного цвета, - объясняет Лейла Мухаметшина.
Несмотря на название, вода в водоеме чистая и считается целебной. Каракулевцы испокон веков ее пьют. Зимой даже выдалбливают глыбы льда и подвозят к домам, потом употребляют в пищу талую воду. Может быть, поэтому здесь много долгожителей.
- Мы татары-бухарцы, - рассказывает Салим Мухамадиев. – Наши предки вышли из Средней Азии и начали подниматься по Иртышу, распространяли ислам.
Вместе с тем, добавляет Мухаметшина, предками каракульцев могли быть и каракитаи (черные кидани) – кочевое монгольское племя, осевшее в Средней Азии и тюркизированное в местной среде.
В 1921 году в этих местах начали селиться и сородичи из Поволжья – татары из Апастовского и Тетюшского районов Татарстана, которые спасались от голода. Теперь их потомки живут в Тусказани (на улице Казанской) и Уленкуле, в котором расположены местная администрация, школа, клуб, мечеть и этнокомплекс «Подворье сибирского татарина». Позже из ТАССР и Башкирской АССР сюда стали прибывать специалисты – чаще всего учителя татарского языка.
Как вспоминает Салим Бикметович, изначально Каркуль располагался чуть поодаль – сейчас это место называют «Иске юрт» («Старый дом»). Постепенно селяне перебрались поближе к озеру.
Деревня всегда считалась зажиточной. Однако общая участь постигла со временем и Каракуль: молодежь уезжает в города, здесь остаются доживать свой век старики.
Кстати, внешне жители деревень Уленкульского поселения тоже отличаются друг от друга. В Каракуле у людей преобладает монголоидный тип лица, в Черналах живут люди с более смуглой кожей, в Тусказани и Уленкуле – смешанный состав (заметно влияние «казанлы»). Причем, по словам Мухаметшиной, у каждого селения есть и свой уникальный говор, но литературный татарский язык тоже все используют.
- Мы, сибирские татары, веками живем на своей земле. Казань хотя и не является нашей исторической родиной, но связь с ней мы никогда не теряли. Мы разные татары, говорим на своих диалектах, но татарский язык должен быть единым для всех, - подчеркивает Лейла Мавлетдиновна.
Сразу после пожара в Каракуле РТНКА «Маданият» начала сбор средств для пострадавших. Реквизиты указаны на сайте общественной организации.
Фото: Салават Камалетдинов
Видео: Тимур Рахматуллин
