Своенравный сын
Мы можем только догадываться о характере Кутлумухамеда в то время. Вероятно, он был изрядно избалованным, весьма посредственным в учебе, при этом довольно свободолюбивым юношей. Как было упомянуто в биографии выше, он обучался в Уфимской гимназии, откуда после 6 класса, в августе 1882 г. был уволен по постановлению педагогического совета «за самовольную отлучку из города». Сохранилась справка об этом.
Эта история, судя по всему, стоила немалых нервов его матери и серьезно подпортила ему будущую карьеру. В октябре 1882 г. Хадича Тевкелева обращается к Уфимскому губернатору с прошением о выдаче ей свидетельства о нравственных качествах и политической благонадежности сына, необходимую для зачисления на правах вольнослушателя в Петровско-Разумовскую земледельческую и лесную академию. Из рапорта уфимского полицмейстера, подготовленному по запросу губернатора, значилось, что К. Алкин:
«за время проживания в г. Уфе вел себя хорошо, ни в каких предосудительных поступках не был замечен и вообще в политическом отношении благонадежен».
А вот директор гимназии не пренебрег возможностью нажаловаться на бывшего ученика, дав о нем весьма нелестный отзыв:
«сын дворянина, Кутлумухамет Алкин, хотя за время своего пребывания в гимназии не был замечен ни в чем подозрительном или предосудительном, исключая того обстоятельства, что в его квартире собирались иногда товарищи без надзора старших; но, тем не менее, Начальник гимназии обращает особенное внимание на Алкина как на человека, который имеет близкое знакомство с лицом, не внушающим доверия и даже подвергавшимся полицейскому обыску через жандармское управление, заставляло начальство гимназии обращать на него особенное внимание.
При этом г. Директор гимназии присовокупил, что г. Алкин при ограниченных способностях, малом развитии и отсутствии интереса в научных занятиях, относился к своим обязанностям, как ученика, довольно небрежно и, не смотря на снисхождение Педагогического Совета к нему, как инородцу, не выдержал переходного испытания из VI класса в VII, а вследствие самовольного выезда из города был исключен из списка учеников гимназии».
Источник фото: Татары в истории Уфы, https://ufatatar.ru
Снимок из материалов дела
Из-за этой ли, весьма неблестящей характеристики, либо, как позже свидетельствовал сам К. Алкин, из-за того, что он опоздал к сроку приема документов, но он так и не был принят в Петровско-Разумовскую академию. Однако до 15 февраля 1883 г. проживал в Москве, где общался со студентами упомянутой академии и Московского университета, известных своим «вольнодумством», после чего перебрался в Казань. Видимо, именно в это время он свел знакомство с представителями «Народной Воли».
Как я упоминала, материалов об Алкиных, в частности, о Кут лумухамеде, у меня скопилось достаточно. Но нигде не было его фотографии. А найти ее, узнать, как он выглядел, очень хотелось. Логика подсказывала, что если снимок и сохранился, то искать надо где-то в материалах дела по «Народной воле». Но, будучи дилетантом и имея весьма ограниченные представления об устройстве архивного дела, я долго не понимала, куда именно с подобной задачей сунуться. Пока мое внимание не привлекла статья Н.Р. Славнитского. Я читала ее и раньше, но сейчас увидела под другим углом зрения.
Автор материала довольно подробно описывал обстоятельства ареста Кутлумухамеда Алкина, при этом ставя под сомнение активность его реального участия в деятельности партии. По мнению исследователя, знакомство Алкина с народовольцами было случайным и достаточно поверхностным, о чем, в том числе, свидетельствовала относительная легкость, с которой арестант был освобожден из-под стражи и подчинен гласному надзору полиции в месте жительства на пять лет. Хотя к тому моменту, когда Кутлумухамеда Алкина освободили под залог в 5000 рублей (внесен его отчимом, отставным гвардии полковником Тевкелевым), он успел провести под арестом более полугода. Под стражей К. Алкин содержался сначала в Казани, а затем в столице, побывав, в том числе, в тюрьме Трубецкого бастиона Санкт-Петербургской крепости.
Была ли вообще фотография?
Хорошее знакомство автора статьи с делом, а также с условиями содержания К. Алкина в тюрьме, натолкнуло меня на мысль, что это именно тот человек, который может знать, фигурировала ли фотография «преступника» в материалах дела. С этим вопросом я и обратилась к Николаю Равильевичу, который, как оказалось, был не только профессиональным историком, но и архивариусом, научным сотрудником Государственного музея истории Санкт-Петербурга. Николай Равильевич любезно откликнулся на мое письмо, пояснив, что для подготовки статьи он использовал фонд комендантского управления крепости, а также архив министерства юстиции.
К сожалению, с фотографией он не сталкивался, в крепости арестантов не фотографировали. Но он подсказал мне, что искать возможный снимок лучше в фонде Департамента полиции в ГАРФ (Москва). И даже нашел для меня но мер фонда, описи и единицы хранения – того самого «Дела Германа Лопатина, Неонилы Саловой и др.», в рамках которого был арестован К. Алкин. Дело оказалось немалым, состоящим из семи частей и содержавшим около двух тысяч страниц. Обнаружила я в нем и подробную переписку между жандармскими управлениями по всей стране, и протоколы допросов многочисленных фигурантов по делу, и шифрованные записки, изъятые при обыске, и даже схему изготовления самодельной бомбы.
Были там и протоколы допросов Кутлумухамеда. Среди прочих материалов нашла я упоминание об одной из сестер Кутлумухамеда, Умугульсум Алкиной, впоследствии вышедшей замуж за Абуссугуда Ахтямова, а на рассматриваемый момент «убежавшей из родительского дома со студентом Казанского Университета Василием Ивановым Кларком, известным Департаменту по своей политической неблагонадежности и состоящим под негласным надзором полиции».
Нашлось и отношение начальника Казанского губернского жандармского управления, из которого следовало, что в адрес Департамента полиции было направлено пять экземпляров фотографических карточек К. Алкина. Но вот самих фотографий в деле не было. Но это упоминание дало мне основание обратиться к работникам архива, которые и помогли решить мой вопрос. Выяснилось, что есть отдельный архив полицейского управления, в котором хранятся фото лиц, проходивших по делам полицейских учреждений с 1840 по 1917 гг.
Дальнейшая судьба
И вот оно – дело 538 – конверт, и в нем фото: Кутлу-Магомед Султанов Алкин. Трудно описать чувство, с которым я, затаив дыхание, переворачивала карточку. Я много раз пыталась представить себе человека, о котором знала уже так немало, и которого никогда не видела. Переворачиваю. Да, это он. Тонкая кость, пухлые губы, умные глаза за стеклами очков. Выглядит явно старше своих 22-х. Типичный «студент» того времени. Но в отдельных чертах я явно нахожу сходство с отцом (как жаль, что он не дожил до этого дня…), с другими родственниками. Вот ты какой, прадед. Я так долго тебя искала.
Как сложилась дальнейшая судьба Кутлумухамеда? Доступная информация достаточно скупа. Состоял гласным Белебеевского уездного земского собрания (1894–1911), почетным мировым судьей в Белебеевском уезде (1914–1917 гг.), гласным уфимской городской думы (1912–1917 гг.). Известен своей благотворительной деятельностью. Участвовал, наряду с другими, в строительстве каменного здания высшего мусульманского училища «Медресе-и Алийе», инициатором строительства которого и одним из крупнейших благотворителей выступила его единоутробная сестра Суфия Тевкелева (в замужестве Джантюрина). Вместе с мужем последней, Салимгареем Джантюриным, выступил учредителем газеты «Аль-Галями ал Ислами» («Мир Ислама»). Оказывал материальную помощь медресе «Усмания».
Был женат на Фатиме Мухамедсафиной Алкиной (в деви- честве Юсуповой). У них было шестеро детей, трое сыновей (Саид, Салим и Ибрагим) и трое дочерей (Гульчара, Мариям и Сара, моя бабушка). Согласно инвентарно-окладной книге земельных имуществ по волостям Белебеевского уезда 1912 г., Кутлумухамед Алкин значился владельцем 2000 дес. земли с доходом 7 047 руб. в Тюрюшевской волости. Согласно перечню отдельных дворянских поместий Уфимского уезда в 1916 г., имел имение Сарт-Смирново Уфимского уезда. По справочным данным, был последним владельцем так называемого особняка Дица в Уфе (бывшая ул. Телеграфная, ныне Цюрупы, 20), где проживал с 1910 г. По одной из семейных легенд, в доме Алкиных останавливался во время своего приезда в Уфу А.В. Колчак. Было ли это в этом доме, в каком-то другом, и было ли вообще, кто знает?
Продолжение следует:
Источник: «Татары в истории Уфы»
Автор: С.С.Завидова
Подготовил для «Миллиард.Татар»: Владислав Безменов
https://ufatatar.ru/
