Участники
Ильдар Шафиков – исследователь-краевед
Ильяс Мустакимов – ведущий научный сотрудник Национальной библиотеки РТ.
Арслан Минвалеев – модератор, участник проекта «Миллиард.татар»
«Когда наши татарские мусульмане осознали на себе эту 1000-летнюю нагрузку?»
Арслан Минвалеев. 20 мая у нас начинается официальное празднование 1100-летия принятия ислама в Волжской Булгарии. Я понимаю, что можно о многом говорить и разное обсуждать. Но сегодняшняя наша встреча пусть будет установочной. Мой самый первый вопрос: 1100-летие чего мы празднуем? Как булгары соотносятся с современным населением республики. И что мы сегодня вообще празднуем?
Ильдар Шафиков. Давайте тогда просто вопрос по-другому поставим? Когда в первый раз наш «бабаизм» - так это назовем, нашу традиционную форму исламской идентичности осознала эту 1000-летнюю нагрузку на себе, 1000-летний ислам. В любом случае мы будем привязаны к неким текстам. И первый вопрос возникает такой: «А знали ли люди во времена Шигабутдина хазрата Марджани, что 1000 лет исповедуют ислам?» Здесь я передаю слово Ильяс эфенди, как большому специалисту в области текстов. Вопрос на самом деле спекулятивный….
А.М. Как я понимаю, главная фишка в том, что рукопись Ибн Фадлана найдена лишь в 20-е годы ХХ века Заки Валиди…
И.Ш. Нет, немного суть не в этом. Пересказ его «Записок» Якутом Хамави (Шихабуддин Абу Абдуллах Якут ибн Абдуллах аль-Хамави (род. между 1178 и 1180 годом, Малая Азия — ум. 1229 г., Алеппо) — мусульманский учёный и писатель, филолог, путешественник, историк и географ – ред.) был известен. И Шихаб хазрат (Марджани – ред.) им пользовался. Пространство исторической памяти, некий общий паттерн, некая общая логика сформировалась в самом XIX веке. И грубо говоря, если вернутся в XVIII век, во времена Петра Алексеевича или Екатерины Алексеевны, которую еще называли Великой. Если спросить у татарина или даже имама тех времен о том, а что, собственно, как? Думаю, ответ бы нас очень сильно удивил.
Ильяс Мустакимов. Когда и как был принят ислам, видимо?
И.Ш. Да. Если вопрос именно таким образом поставить…
А.М. То есть, давайте спросим у татар и имамов XVIII века…
И.Ш. Да. И мы обнаружим что всего есть два текста относящиеся к этому времени проливающие свет на то, как люди воспринимали прошлое, и какое, в этом прошлом, место, занимал ислам.
Первый текст — это текст Муслима «Таварихи Булгария» и второй текст, написанный чуть раньше, - «Дафтари Чингиз-наме».
Если мы говорим про пространство двух этих текстов у нас возникает несколько вопросов. Что это за тексты и откуда они взялись? Хронология этих текстов? Содержательная часть текстов и конечно, какой из них более влиятелен?
Потому что это совершенно два разных контекста на самом деле. И здесь за комментарием стоит обратиться к Ильясу Альфредовичу.
«Потому что для них условное прошлое - это был условный «Аср Саадат», время пророка Мухаммада»
И.М. Хотел бы начать с Хамави. Его географический труд, конечно, был известен в исламском мире. Но в нашем регионе люди, которые составляли образованную прослойку, то есть представители мусульманского духовенства… Начнем с того, что они не ставили перед собой задачи точного определения даты принятия ислама своими предками. Хамави они, судя по всему, не читали. Марджани, который действительно изучил много источников, обратил, конечно, на труд Хамави свое внимание, потому что целенаправленно интересовался историей. Однако другие известные нам источники, которые были написаны в Волго-Уральском регионе, не несут следов знакомства ни с Хамави, ни тем более с непосредственно с «Запиской» Ибн Фадлана.
Более того, у андалусского путешественника Абу Хамид аль-Гарнати XII века есть пересказ книги «Хроника булгар» или «Тарих-и булгар», первого известного булгарского хрониста Якуба ибн Нугмана который приводит булгарскую версию принятия ислама. И, согласно этой версии, булгары приняли ислам от мусульманского купца, который прибыл из Средней Азии («из Бухары») и вылечил булгарского царя и его жену.
То есть уже в XI – XII веках в Булгарии о прибытии в 922 году посольства багдадского халифа, по-видимому, уже не помнили. Или не придавали ему такого значения, какое придается сегодня.
И.Ш. И вообще мы неправильно наделяем смыслами произошедшее событие. В том контексте в котором мы существуем, та логика, исторический континуум осознания прошлого и настоящего он все-таки был создан 2 персонами - Хусаином Амирханом и Шигабутдином Марджани. Они логику выстроили.
Правильно говорит Ильяс Альфредович, когда говорит о том, что нельзя было в XVIII веке задавать им такой вопрос. Им не задавался никто. Потому что условное прошлое - это был условный «Аср Саадат» («Эпоха Счастья», время жизни пророка Мухаммада). Это было время благоденствия, время пророка. И прошло энное количество времени и возникаем мы волшебным образом. Что там было, оно очень слабо отражалось.
По крайней мере, если мы говорим об осознании этих категорий. А если мы начинаем перекрестный допрос тех двух текстов – «Таварихи Булгария» Муслими и «Дафтар Чингиснаме» - между собой, о том, что они говорят о прошлом друг друга. И чаще всего получается, что те категории и смыслы, которые мы наделяем события прошлого, они не бьются с оценочными суждениями, которые есть в этом самом прошлом.
«Бартольд отметил, что у тюркских народов отношение к истории было на уровне легенды»
А.М. А если упростить, «Чингизанаме» и Муслими - это же разные теории? Ордынская и булгарская?
И.Ш. (Тяжело вздохнул) Сейчас для правильных оценочных суждений я лучше передам слово Ильясу Алфредовичу, а сам скажу после как я думаю.
И.М. Я хотел бы продолжить мысль, которую я начал. Тут есть такое известное замечание крупного российского востоковеда Василия Бартольда. Он отметил, что у тюркских народов отношение к истории было на уровне легенды. Как он говорит, из тюркских народов, единственные, кто создал «правильные» в европейском смысле, хроники, были османы, и то потому, что они находились под сильным влиянием иранской культуры.
О месте истории в системе исламских наук хорошо сказано в интервью здесь же уважаемого Игоря Алексеева. На самом деле большого значения изучению истории как таковой в исламском мире не придавалось, если это не было связано со священной историей (истории пророков, уточнение цепочек передатчиков хадисов и т.п.). Либо, например, правитель мог дать поручение написать историю своей династии. В остальных случаях это было, говоря современным языком, хобби.
Я читал у Алексеева, про историю. На самом деле большого значения изучению истории не было. Это было хобби. В медресе не придавалось этому большого значения и не преподавалась как отдельная дисциплина.
А.М. Типа краеведения сейчас?
И.М. Отчасти да. Интересно следующее: версия принятия ислама булгарами, приведенная Абу Хамидом аль-Гарнати, перекликается с версией, приведенной через несколько веков Хисамутдином Муслими в «Таварих-и Булгария». Правда у него немного другая версия. Он считает, что предки приняли ислам от сахабов (сподвижников пророка), излечивших дочь булгарского правителя.
А.М. Вылечил что-то.
И.М. Да, вылечил.
А.М. У них баня фигурирует…
И.Ш. В таком случае давайте вернемся к Ибн Фадлану. В письме Алмуш, в пересказе которого есть там 3 момента: деньги, ученые и лекарства. В принципе если мы начинаем теоретизировать и цеплять одно к другому, то в X веке изначальный разговор, видимо, был связан с медициной. Потому что лекарства там прописаны в отдельной категории, значит они есть.
Другой вопрос, а мы говорим про некие архетипические сюжеты, и архетипические представления или про объективные события? Это очень важный вопрос, потому что прямых гиперссылок нет, чтобы мы видели, что допустим это, механический перенос явления. Ильяс Альфредович прекрасно знает, потому что есть такая версия о том, что Ибн Фадлана не было на самом деле никогда в Поволжье, и персона эта очень сомнительная. Максимум доехали до Индии, перевернули все названия и получилось, что у нас доехал до Булгара…
Такая гипотеза тоже имеет место быть. Поэтому в данном случае это просто совпадение. Я не думаю, что была группа, или традиция передачи этих сведений в каком-то виде, которые пережили перемены не только культурные, от язычества к исламу, от ислама к другому варианту ислама, но еще и языковые смещения. Поэтому мне кажется, что в данном случае это исключительно такое совпадение. По крайней мере это мой личное субъективное мнение, я не большой специалист в этих вопросах.
«Мы все договорились верить, что приняли ислам либо от пророка, либо от сахабов»
И.М. Есть другая версия, которая упоминается в XVII веке. В известном письме, составленном от имени казанских мусульман и датируемом ориентировочно 1635 годом и адресованном предположительно муфтию Крыма, сказано о том, что население «Казанского вилайета» являются мусульманами со времен халифа Умара (второй халиф – ред.). То есть уже немного другая версия. Это возвращаясь к тому, что у нас был первый вопрос был: как воспринимали историю? Вот так и воспринимали, таким образом.
Наш учитель, Миркасым Абдулахатович Усманов, вслед за Марджани, обвинял Хисамутдина Муслими в том, что он все придумал. Получается, что по крайней мере в отношении принятия ислама булгарами Муслими не сам все придумал, а опирался на традицию. С одной стороны, это версия, которая пересказана у Абу Хамид аль-Гарнати и, в другом варианте, у Муслими. Другая версия – возведение принятия ислама предками татар ко временам одного из Праведных халифов.
И.Ш. Подожди, есть какие-то основания полагать, что Абу Хамид аль-Гарнати был известен в XVII-XVIII веке?
И.М. Я совсем про другую линию. Где Абу Хамид аль-Гарнати, а вот про халифа Умара говорится в этом письме.
И.Ш. Это я понял. Я тоже так думаю. Возникает традиция, но с ней и возникают вопрос – насколько традиция был связана с абстрактным булгарским наследием, которое мы здесь сидим обсуждаем. Второе, когда мы говорим об этой традиции, здесь надо поставить акценты. Что здесь традиция? Одно, если мы имеем в виду некую нарративную стратегию. Что-то в роде: «Мы все договорились верить, что есть тексты в 3 строчки, где написано, что приняли ислам либо от пророка, либо от сахабов. Либо в крайнем случае от одного из табиинов (поколение, следующее после сподвижников – сахабов – ред.). В крайнем случае! И никак по-другому».
А.М. Легенда сахабов как я понимаю у многих тюркских народов есть. У крымских татар есть тот же Гази Мансур.
И.Ш. Тут другой вопрос. Просто Крым и Дербент они хотя бы гипотетически считаются местами, где сахабы или табиины могли побывать.
И.М. Есть такая гипотеза, что в 650-х годах, во времена первых халифов, когда были еще живы сподвижники Пророка и произошли первые столкновения арабов с хазарами и булгарами, булгары теоретически могли познакомится с исламом и теоретически кто-то из них мог его принять.
И.Ш. Да, это Фаяз Шарипович Хузин. Основатель этой гипотезы, можно его так назвать. В принципе оно не исключено. Я слышал даже есть погребения подтверждающие частично эту гипотезу.
Они вроде как салтовские или салтово-маяцкие, но имеют определенные следы, которые намекают что что-то здесь не так.
«Было такое явление маризм…»
И.М. Что не все так просто!
И.Ш. В принципе, опять мы переходим опять в линию конструкта. Само понимание этой истории о том, что булгары произошли от неких хуннов, это вещь, которая сама по себе в публичное пространство пошла в начале XX века, из книжки «Талфик ал-ахбар…», насколько я помню. Потому что до этого этой истории не существовало в публичном пространстве.
Опять-таки, мы же мыслим в системе паттернов. Системы образов, которые нас роднят и превращают в общество. Если мы с вами начинаем рассуждать в попытке некого позитивистского скептицизма, относясь к истории и выстраивая эту линию, мы должны всегда учитывать этот момент. Насколько те поколения учитывали те события, о которых мы говорим. И этот набор событий, о которых мы говорим сейчас устоялся лет 20-30 назад, когда большая «История Татарстана», учебник Султанбекова появился. И это явление стало массовым. А до этого это был набор, когда в 80-ые работали это была разработка альтернативных паттернов, но они исходили из советского нацстроительства. Это шаблон условно говоря.
Было такое явление маризм (псевдонаучная теория происхождения, развития и «классовой сущности» языка, с конца 1920-х до 1950 года пользовавшаяся государственной поддержкой в СССР – ред.), был такой ученый Николай Марр, который в условном виде дал некий шаблон, категории исторической памяти, которые замещаются неким объективным пониманием истории, естественно в марксистко-ленинском ключе. Грубо говоря тебе объясняли, кто ты такой. На основании объективных и каких-то эмпирически доказуемых фактов.
Это что у нас? Язык, археология и этнография. И здесь другой вопрос. Об инструментарии науки мы сегодня не будем рассуждать, потому что это вообще отдельный разговор, гораздо шире.
Но в данном случае мы замещаем одну концепцию на другую. Можно бесконечно рассуждать что правильная интерпретация или нет. Раз люди верят, значит это правда. Потому что они осуществляют свое родство таким образом. Здесь принципиальный вопрос, почему личность халифа Умара была важна для людей. Почему был важен образ пророка? Их даже детали не волновали. Если кто-то сталкивался с текстом Якута и знал об Ибн Фадлане, я даже не говорю про саму «Рисале» («Записки» Ибн Фадлана), найденную в Мешхеде, а именно про эту. Насколько эти тексты были авторитетными?
Один раз упомянутый халиф Умар в XVII веке, это что будет? Это будет мейнстрим? Это будет андеграунд? Это будет доминантная позиция того времени или это периферия?
И.М. Это периферия. Потому что муллам и имамам было важно что? Соблюдение положений шариата, правильное исполнение религиозных обрядов. Условно говоря, им важнее было выяснить, как правильно поднимать палец во время намаза, чем выяснять дату и обстоятельства принятия ислама их предками.
И.Ш. Ты сейчас очень деконструируешь, мне кажется.
«Основным остается «Тарихи Булгария»
И.М. Народ так говорит и все! Тот же самый Гали Чокрый. Конечно, он понимал, что что-то тут не то, как-то сказочно. Но народ так говорит, значит скорее всего так оно и было.
И.Ш. Согласен. Допустим, интервью Алексеева же вспомнили. Его статья очень интересна с позиции того, что Марджани пытаются подвести под некую методологическую основу, под то, что историю принять в круг шариатских наук. Даже если это и не шариатская на прямую, то ответвление калама. Благородное занятие, которым нужно заниматься. Но они же исходили из чего? Если мы воспринимаем улему (исламские богословы – ред.) исключительно как замкнутую структуру. Причем встает вопрос о ее замкнутости, потому что я с этим тоже не совсем согласен. Ее авторитет зависел от признания определенного круга людей.
Надо признать, были какие-то ахуны, законные или нет, которые предполагались авторитетом для народа, а авторитет им этот давал народ. Поэтому это категория системы ценностей. Когда мы начинаем рассуждать, и мы знаем, о маргинализации, или периферийности определенных текстов. Почему важны эти тексты?
Потому что некий мейнстрим или доминация неких текстов их вытеснили. И возникает вопрос. Это, конечно, спекуляция чистой воды, о таких текстах мы не знаем ничего толком то. А какие тексты были? И в итоге к концу XVIII века мы имеем всего два источника, из которых «Дафтари Чингизнаме» к этому времени уже становится периферийным и в определенном смысле маргинализируется. А в доминантном концепте восприятия себя основным остается «Тарихи Булгария».
С чем это связано? По сюжету можно немного пройтись. «Дафтари Чингизнаме» это текст XVII века, правильно?
И.М. Угу.
И.Ш. Предполагается по крайней мере, что XVII век. А «Тарихи Булгария» Хисамутдина Муслими он - XVIII века.
И.М. Муслими - конца XVIII - начала XIX века. Некоторые так утверждают.
И.Ш. И про тот и про другой написано очень много. Чисто от себя могу посоветовать фундаментальную, самую хорошую и не переплюнутую никем на данный момент книжку Алена Франка, посвященную именно «Таварихи Булгария» и вообще концептам булгарской идентичности как таковой.
И.М. Тогда еще нужно упомянуть Кемпера.
И.Ш. Точно. Кемпер. Как из назвать лучше?
И.М. Суфийские ученые…
И.Ш. В Татарстане и Башкортостане в конце XVIII в начале XIX веков. Приблизительно такое хитрое название. И за 100 лет между этими текстами получилось принципиальные изменения.
А.М. То есть победила, скажем так, булгарская версия?
И.Ш. Она не победила. Там вопрос не в этом. Вот «Дафтари Чингизнаме» это, по сути, если так рассуждать – это не сочинения одного автора. Это механическая компиляция.
А.М. Ага.
И.Ш. Я все ждал, когда человек прокомментирует этот текст, а он отказался и пошел от обратного!
И.М. Нет, просто про этот источник пока речи не было. Ты завел речь и сейчас я скажу. Сказать, на самом деле трудно. У меня, по крайней мере, однозначного мнения не сложилось. Он составлен из ряда самостоятельных сказаний.
И.Ш. А я по-другому сказал, что ли?
И.М. Нет, ты все правильно сказал. Из ряда самостоятельных дастанов: «Дастан о Чингиз-хане», «Дастан об Аксак-Тимуре», «Дастан об Амате, сыне Исы» и др., которые связаны друг с другом, но не прямо.
И.Ш. Да, связь весьма условная.
И.М. И кто-то их объединил, предполагается что это сделано было не позже XVII века. Есть две версии: та которая нам известная, которая публиковалась. И та, по которой не опубликована, там больше речь идет о Крыме.
А.М. А, и такая версия есть?
И.М. Есть. Это был все-таки источник, вариативный, что ли.
И.Ш. Возможно он в определенном виде воспринимался как канон?
И.М. Если бы канон – тогда вариантов бы не было!
И.Ш. У него же в конце есть этот «фасыл фи таварих» (историческая хроника – ред.) он называется, вроде.
И.М. Да.
И.Ш. От всех отличается от списка в список.
И.М. Это как раз тот след, который оставил товарищ, который…
И.Ш. Собирал?
«Касимовские татары были любителями поконструировать себя в пространстве и времени»
И.М. В Волго-Уральском регионе собирал и туда же вписал какую-то хронику, которую не факт, что он сам составил. Он вполне мог использовать какую-то расхожую в народе хронику. И таким образом он это все соединил.
Миркасым Габдулахатович (Усманов – ред.) довольно убедительно говорит о том, что составитель «Дафтар-и Чингиз-наме» вложил в этот источник некую сквозную тему, преследуя цель отразить воззрения татарских феодалов Волго-Уральского региона конца XVII в.
Я не рискну полностью присоединиться к этому мнению. На мой взгляд, это скорее занимательные рассказы.
И.Ш. Вообще интересно получается. Там была одна версия, когда Усманов рассматривает этот вопрос. Там хроника начала XVII века. И она составлена конкретно в Касимове. И когда он рассуждает, в чем фишка этого текста и почему мы о нем не говорим, он просто не периферийный и не маргинальный, он просто в пространстве не существовал.
Он был артефактом – где-то у кого-то на полке лежал и там лежал. Какой-нибудь волшебный «Шам Альмагариф» было больше шансов встретить, чем этот текст.
А.М. Понятно.
И.Ш. Но в силу того, что касимовские татары в определенном смысле были любителями поконструировать себя в пространстве и времени, мы знаем историю про сейидов Шакуловых, история с восхождением происхождения к первому халифу Абу Бакру родословной Идегея – они не представляются фантастическими. В момент, когда создавались эти тексты, в XVII веке, решался определенный вопрос. И он был связан не с мангытами или ногаями, которые в этот момент уже в Крыму оказались. Большие нагаи, малые ногаи из Предкамья откачевали. Я правильно говорю?
А.М. Закамье.
И.Ш. В Закамье царствовали уже калмыки. Этот вопрос для нас не был актуален. Однако предполагается, мы же с вами ищем позитивно-рациональное зерно в этом мероприятии, что у нас (в Казанском ханстве, территория РТ) же был некий Мангытский юрт. Или как он правильно назывался?
А.М. Да.
И.М. Мангытская орда!
И.Ш. Нет, как в тексте их называли то?
И.М. Мангытское место. Из правящего рода ногаев (мангытов) один князь занимал это место и доходы шли этому князю.
И.Ш. Предполагается, ну, мы опять рассуждаем теоретически, экстраполируется опять-таки предположение, что диван (совет) Казанского ханства создавался из тех же родов, из которых состояли в Крыме или Золотой Орде. И в нем определенное время занимали мангыты.
Соответственно в текстах упоминаются эти мангытское место и мангытские доходы, и предполагается что ряд деревень вокруг Казани и представляли «мангытский юрт» в кавычках. И возможно Ногайская дорога называлась «ногайской» не потому что она связана была географически, а потому что это вот прям очень даже ногайцы. Но опять-таки этот вопрос спекулятивный.
Но насколько обстоятельства первой половины XVI века могли как-то проецироваться на XVII и спекулятивно приводить к тому, что мангытские родословные в контексте этого текста могли как-то структурироваться или приводить к таким вот аллюзиям, мне кажется это будет чистая спекуляция.
Факты здесь есть. Мы видим отсылку этих текстов к потомкам ногаев или условно говоря с ногаями, то это Крым или Поволжье (Речь идет о сходстве концептов, представленных выше о письме в Крым и родословной Идегея). В Касимове этот процесс параллельно шел? Шел.
«В Сибири есть потомки пророка, и между родами есть система верификации»
И.Ш. Конструирование своих родословных. Мы не знаем, насколько… Есть факт такой? Есть. Не пойдет же никто искать Шакуловых и проверять есть ли генетические следы их родства с родом пророка Мухаммада. Можно, конечно, это сделать, но для нас это не принципиально. Потому что это вопрос верификации.
Я верю, что ты сейид? Или в это не верю? Этот процесс, условно говоря в обратную сторону татарского мира был актуален. Это допустим Сибирские Татары, там и ясачные были. И была категория «бухарцы».
И у бухарцев эта история получила несколько другой контекст. Они не конструировали себе в принципе таких родословных, потому что они четко ассоциировали, что их прислали туда насаждать ислам. Причем насаждали они его огнем и мечем. И не скрывают этого. Их легендариум, их исторический континуум он это видит, он это знает.
И есть там несколько «шежере», несколько больших кустов, или по крайней мере, «насаб ал-ахбар» или как это правильно называется, сведения о родословных?
Не суть. И там есть потомки пророка, и между родами есть система верификации. Какие-то тексты подтверждают, что этот человек точно потомок. А этот не точно. Это знаете, как системы хадисов. Есть же хадисы, которые доходят до пророка, а есть которые доходят до сахаба (сподвижника). Альтернативного подтверждения нету. Здесь в принципе то же самое.
И само по себе деление оно не специфично. Оно имеет в том же континууме альтернативные варианты. Просто в одном случае мы видим, что это просто традиция, а в другом случае эта традиция возникла. В XVII веке в связи с чем это надо было делать? Я не могу сказать.
«События в нашем регионе происходят во времена Эмира Тимура»
А.М. Давайте вернемся обратно к двум источникам, которые мы перепроверяем.
И.Ш. Мы не сколько проверяем, сколько рассуждаем, почему отдельные события или явления, которые появляются в этих источниках возникают в это время и почему они принципиально важные.
Сквозные сюжетные ветки «Дафтари Чингизнаме», несмотря на то что понятно, что это Чингиз-хан, хотя это и не он на самом деле, это больше Эмир Тимур. Потому что Чингизхан в этом тексте существует больше в Средней Азии. Это фигура, с которой вся история начинается. Но события в нашем регионе происходят во времена Эмира Тимура.
Кроме того, во времена Эмира Тимура привязаны на самом деле к двум неким объединениям. Первое – это абстрактные булгары. Причем они конкретно абстрактны. А другие это жители Биляра, которые называются «Барадж халкы» («Люди Бараджа»). И мы опять встречаемся с людьми, которые упоминаются у Ибн Фадлана (племя баранджар»).
И.М. «Барадж халкы», кстати, земляки, если я правильно понимаю, Ильдара Фаритовича.
А.М. То есть он настоящий булгарин?
И.Ш. Да, там есть один момент. В принципе эта версия Миркасима Абдулахатовича (Усманова). Он говорит, что одну определенную часть «Дафтари Чингизнаме» писал человек ассоциирующий себя с этим племенем как его потомок.
Учитывая общий контекст Миркасим Абдулахатович считал, что этот текст написан, основываясь в первую очередь на языке. И не тяжелый язык, где на 4 арабских слова 5 персидских и 1 татарское. И то окончание в 3-м лице.
Он говорит, что это некие служилые татары, насколько я помню, около светский такой контекст. И это сделал кто-то из потомков.
Другой вопрос что, условно говоря, я плохо представляю, кто на берегу Зая, в XVII веке мог написать такой текст, будучи служилым татарином и имея какие-то владения. Имея возможность заказать этот текст или быть его автором. То есть, это, как минимум, надо быть грамотным. Надо вообще представлять, что такое вообще можно написать. И из чего-то это можно сложить. И иметь деньги, чтобы купить бумагу и нанять какого-то катиба (переписчик – ред.), который скорее всего абыз, лет 5 просидит над бумажками и напишет тебе это сочинение. Тут вопросов очень много.
Если мы говорим про авторство, про контекст, у меня на самом деле есть только одна ассоциация. Не знаю, что ты об этом думаешь. Мне в этом отношении мниться, что это могли быть только….
Продолжение следует
Фото на анонсе: Владимир Васильев
