Восстание Батырши. Начало
Итак, мы подошли к восстанию Батырши, одной из крупных форм национальной борьбы народов Волго-Уралья XVIII века. «Батырша» – это народное прозвище муллы Абдуллы Алеева (Габдулла Галиев) из мишаро-татарской деревни Карыш Сибирской дороги (по некоторым сообщениям, известен также как Абдулла Мягзялдин). Причиной восстания вначале послужил социальный фактор с постепенным усилением национального: рост налогов и трудовых повинностей, небывалое удорожание соли (в 6 раз дороже ясака) и запрет брать ее из солевых источников, как это делали люди раньше, бесчинства администрации, захват местных земель под строительство заводов и военных крепостей, расширение русской колонизации края, запрет строить мечети и школы без специального разрешения из Петербурга, применение смертной казни за возврат в ислам, повседневный и очень строгий контроль за деятельностью мусульманского духовенства, запрет традиционного национального праздника Джиен и т.д.
Все это вызвало новый рост волнений среди населения, во главе которого встал Батырша. Создавшееся положение он обрисовал в своем письме императрице Елизавете Петровне, из которого мы приведем несколько отрывков: «[...] угнетение начальников, находящихся в крепостях, перешло все границы, народ отчаялся в том, чтобы ездить в крепости за судебным решением и правосудием [...] Дела, которые можно закончить в один день, они с целью обогащения затягивали на месяц, а дела, которые можно кончить в месяц – на год. Также и некоторые волостные старшины, совершая безграничные злодеяния, ели народное добро, пьянствовали, рубили людей шашкой, отрубали им руки и чинили подобные этому неисчислимые жестокости [...] Во всех краях и участках злодеяния перешли все границы» (по книге: Акманов И. Г. Башкирские восстания в XVIII веке).
Напряжение все возрастало. К широким массам крестьян присоединялась значительная часть мусульманского духовенства и местных тарханов-феодалов. Население охватили брожение и крайнее недовольство политикой Российской империи. По всему региону распространялись слухи о готовящемся восстании. Весной 1755 года к Батырше обратились представители отдельных волостей и дорог. Поняв, что для будущего восстания подготовлена почва, особенно в северо-западной Башкирии, где преобладали татары, Батырша обратился к населению с воззванием.
В воззвании был определен и срок начала общего восстания – 3 июля 1755 года. Однако жители Бурзянской волости Ногайской дороги во главе с двумя рядовыми башкирами 15 мая самовольно начали свое выступление, тем самым нанеся значительный вред единству движения. Они расправились с горным инженером Брагиным и его помощниками, стали нападать на проезжих чиновников. Не найдя поддержки у местного населения, часть бурзянцев вынуждена была уйти в казахские степи.
Естественно, власти не заставили себя долго ждать – 22 мая в Бурзянскую волость прибыли правительственные войска, начались аресты, в центре волости была воздвигнута новая военная крепость. Однако все это вызвало лишь протест населения, и люди вновь восстали в начале августа. Их поддержали жители Бушман-Кипчакской, Карагай-Кипчакской, Гирей-Кипчакской и других волостей. Начались нападения на заводы и рудники, при этом были разбиты рота драгун и 50 казаков. Одновременно происходило бегство башкир за Яик, в казахские степи, хотя часть из них, оставив там свои семьи и скот, возвращалась в Башкирию и продолжала борьбу, правда, без особого успеха.
Основное восстание готовилось на территории Осинской и Сибирской дорог, т.е. в северо-западной Башкирии с преобладанием татарского населения под предводительством самого Батырши. Действия повстанцев встречали противодействие, ситуация оставалась сложной. Например, когда уже почти все было готово к общему выступлению, нашлись помешавшие успеху восстания. Так, тархан села Красный Яр Туктамыш Ишбулатов, ранее примкнувший к повстанцам, вдруг выступил со своим отрядом против одного из наиболее активных помощников Батырши Чурагула Минлибаева.
К сожалению, отдельные башкирские историки, как это часто бывает в их исследованиях, пытаются обвинить татарских феодалов и мусульманское духовенство, даже самого Батыршу за его нерешительность, считая это закономерным для него. У нас нет цели упрекнуть башкирского коллегу, к тому же он и сам писал о стихийном, сепаратистском выступлении бурзянских башкир, нанесшем заметный вред общей цели восстания, о том, что в решающий момент башкирские повстанцы в основном сражались с казахами, и он видит в этом политику царского правительства натравливания народов друг на друга.
Эту политику активно проводил оренбургский губернатор Неплюев, применяя при этом самые разные методы (подкуп, подделка документов и т.д.) и цинично заявляя об этом в своих заметках. Так, с целью посеять вражду между башкирами и казахами он писал: «Между тем послал я по линии к командирам секретные ордеры, что если башкирцы без семейства, и по их обычаю вооруженные, будут за Яик перебираться, то бы они (командиры) не воспрещали, а притворились бы так, будто того не приметили.
Озлобленные башкирцы обратили всю свою ярость на ближайшие киргизские (казахские, – прим. авт) улусы, многих побили (убили, – прим. авт) и взяли их жен и детей и весь скот [...]. Сие происшествие положило такую вражду между теми народами, что Россия навсегда от согласия их может быть безопасна».
Как поймали Батыршу
Восстание возобновилось на Ногайской дороге, на стыке Осинской и Симбирской дорог, где для властей возникла серьезная угроза объединения татар, башкир, казахов и других народов. Все это сильно обеспокоило Петербург, к тому же Россия готовилась к войне с Пруссией. Неплюев начал усиленный сбор военных сил, и в августе 1755 года он уже имел войско численностью 36 741 человек. К тому же в Казанской и Симбирской губерниях держали резерв количеством 21 281 солдат, часть которых продвинули к башкирской границе.
Чтобы как-то отсечь от этого восстания татар Казанской губернии, власть сделала ряд уступок служилым мурзам и в целом татарам: вернули им ранее неправильно собранные подушные подати, сократили недоимки, татар-мусульман освободили от поставки рекрутов за новокрещеных и сделали некоторые другие небольшие уступки социального характера. Хотя это и сыграло определенную роль на территории современного Татарстана, но основная часть татарского населения и мусульманского духовенства Казанской губернии, не говоря о большой массе татар на территории Башкирии, была на стороне Батырши и активно участвовала в восстании под его руководством.
Однако силы опять были явно неравны, и карательные действия, начатые в августе 1755 года, серьезно ослабили повстанцев. Более того, 50 тыс. башкир вновь перебрались к казахам; на этот раз они шли туда за своими семьями и скотом. Однако при «содействии» российских властей и попустительстве некоторых казахских лидеров башкирско-казахские отношения вновь сильно обострились.
Летом 1756 года начался спад восстания. Множество участников выступления погибли в стычках с регулярными частями русской армии, а также под пытками в казематах Оренбурга, Уфы, ряда крепостей. Большая часть ополченцев и их семей разбрелась в южноуральских и казахских степях. Оставшихся в живых участников восстания, как уже не раз бывало, забрали в солдаты или же отправили на каторжные работы в Остзей и Рогервик. Членов семей повстанцев – жен, детей, родственников – раздали по фабрикам, крепостным имениям русских помещиков.
Начались поиски Батырши и его учеников, распространявших его воззвание по всему мусульманскому миру Поволжья и Приуралья. Почти всех соратников Батырши схватили к октябрю 1755 года. В руках властей оказались также жена и дети народного вождя. Его самого искали на огромной территории от Волги до Тобольска, и только через год, в августе 1756 года, он был схвачен – его выдал старшина Осинской дороги, престарелый (ему было за 80) Сулейман Деваев. Под усиленным конвоем через Оренбург и Москву Батырша был доставлен в Петербург.
В Шлиссельбургской крепости
В тюрьме Батырша написал подробное письмо императрице, где объяснил тяжелейшее положение нерусских народов, их насильственную христианизацию, ущемление прав мусульманского духовенства. В конце декабря 1758 года был вынесен приговор: жестоко избив Батыршу кнутом, ему вырезали ноздри и отправили на пожизненное заключение в Шлиссельбургскую крепость с жесточайшим режимом – не снимать кандалы, запретить читать и писать. Однако в июле 1762 года он сделал попытку бежать из крепости – топором зарубил четырех охранников, но и сам был убит.
Предатель Деваев умер по дороге в Оренбург, куда его пригласил было Неплюев для соответствующего вознаграждения. Губернатор решил вместо покойного отца наградить его 14-летнего сына: дал обещанную за голову Батырши тысячу рублей, вдобавок к этому саблю с богато украшенной дорогими камнями ручкой и с надписью имени его отца, серебряный ковш с позолотой, кафтан, шапку из меха черной лисицы, обещав также представить его «к руке ее величества». Об этой своей «щедрости» Неплюев послал указы по всей Башкирии и Казахской Орде, похваставшись тем, что он держит свое слово и впредь будет богато награждать тех, кто верно служит ее императорскому величеству.
Сына Батырши посадили в Уфимскую тюрьму, где он вскоре умер (по всей вероятности, был убит). Жена Батырши и две его дочери были насильно крещены и заключены в монастырскую тюрьму в Москве.
Равиль Фахрутдинов, Раиль Фахрутдинов
Фото: intertat.tatar
