Мансур Джалялетдинов: «Некоторые имамы сейчас боятся не Всевышнего, а общественного мнения»

Мечети стали появляться как грибы после дождя

- Когда наступили 90-ые годы, в городе работала только 1 мечеть Марджани. Прошло чуть больше 30 лет и количество мечетей в Казани близится к сотне. Как произошел этот скачок?

- Сегодня народ начал задаваться этим вопросом и спрашивать, но в то время об этом никто не задумывался. Когда Духовное управление только образовалось в 1992-ом году, нам была возвращена мечеть на Сенном базаре, мечеть в Караваево и в 1989-ом году был заложен камень в основание мечети на улице Мусина (будущая «Булгар»). Религия начала возрождаться, стало приходить больше людей, нам дали свободу вероисповедания. Были сложные времена и люди действительно потянулись к вере. Так появилась необходимость в других мечетях.

Марджани была переполнена и там просто не хватало места. Можете себе представить, чтобы с разных концов города с пересадками приезжали в мечеть. На то, чтобы в микрорайонах появились свои мечети, потребовалось некоторое время.

Я в то время был первым заместителем муфтия и мухтасибом города Казани, ходил с просьбами по всем госорганам Казани. Нужно понимать, что прежде, чем получить землю для строительства религиозного храма, необходимо было пройти ряд согласований, собрать информацию о том, кто входит в мутаввалият (попечительский совет – ред.), кто учредил эту общину, сколько человек в нее входит, не будет ли строительство мечети или церкви мешать местным жителям и т.д. 

Мы собирали подписи, собирали общины, создавали приходы. Как раз в это время вышел закон о реституции (закон о возврате верующим зданий, которые ранее были молельными домами, медресе и мечетями). На основании этого закона нам постепенно начали возвращать Розовую мечеть, Зэнгэр (Голубая), Бурнаевскую, Апанаевскую, Закабанную, Иске-Таш, Азимовскую и мечеть на Сенном базаре, помню даже, как стояли с плакатами.

В мечети не было даже потолков – 4 стены и жильцы в пристрое мечети

- Если мечети возвращались примерно в один период, как их удавалось восстановить?

- Мы находили людей, спонсоров и меценатов, начинали постепенно ремонтировать и восстанавливать эти мечети. Найти спонсоров в то время было нелегко, поскольку уже шла перестройка и возрождение, а потом наступило время бартера и дефолт. Но Хвала Всевышнему, неравнодушные люди находились.

Я как-то попросил у нашего муфтия Габдуллы хазрата Галиуллина назначить меня имамом в мечеть «Иске таш». Здание было, но его необходимо было ремонтировать. Параллельно в это же время нам передали мечеть Зэнгэр, где располагался цех швейной фабрики. Даже потолков там не было – 4 стены и жильцы в пристрое мечети. Сейчас здание отреставрировано, в четырехэтажном пристрое располагается медресе.

Было такое время, когда не было ни денег, ничего. Муфтий Галиуллин тогда привел спонсоров-арабов. Мы нашли строительные бригады, а арабы пообещали нам финансово помочь в этом деле и уехали. Мы ждали месяц, два, но строительные работы уже нужно было оплатить– на то время они обошлись нам в 15 миллионов рублей. Чтобы решить этот вопрос, я принял решение продать свою машину – новую ВАЗ 21099. Хвала Аллаху, ни разу я об этом решении не пожалел. Семья, конечно, не очень была этому рада. Но мы же знаем, что если расходуешь на пути Всевышнего, то тебе вернется в сто раз больше. Уже потом выяснилось, что тех арабов просто депортировали. Всё в руках Аллаха.

«Займись лучше Марджани, она важнее»

- В мечети Марджани тоже проводились ремонтные работы?

- В то время мечети Марджани тоже требовался ремонт и меня попросили перейти туда: «Займись лучше мечетью Марджани, она важнее», - сказали мне.

Тогда мечеть была в плачевном состоянии – окна не открывались и не закрывались, на окнах тогда еще были деревянные ставни и железные решетки, выцветшая и ржавая крыша, которая сильно протекала, полумесяц на минарете был покрашен желтой краской и требовалась его замена.

Я тогда взялся за реставрацию и, уповая на Аллаха, обратился за помощью к своим друзьям, которых у меня было достаточно, Хвала Аллаху. Работы в этом благом деле мы распределили между собой: кто-то взялся за замену крыши или окон, кто-то взял на себя работы по фасаду. Денег просить на что-либо не было никакого смысла, поскольку денег ни у кого не было - тогда пришло время бартера. Кто-то был готов помочь мечети товаром и продукцией – мясом, кондитерскими изделиями, парфюмерией, бытовой химией, мебелью и т.д.

- А как вы эти товары превращали в строительные материалы или средства, которые вкладывались в мечеть?

- Чтобы мечеть не сидела с протянутой рукой, мы должны были организовать халяльный кэсеб (в пер. с тат. «промысел») – халяльное предпринимательство.

Во время своего религиозного обучения я изучил систему вакуфов. Во всех странах мира, кроме России, эта система существует. За счет вакуфа мечеть может выходить на самообеспечение, он питает её систему. На пожертвования содержать мечеть невозможно, потому что их очень мало и порой может не хватать даже на коммунальные услуги.

Когда я был мухтасибом города, мы как-то собрались с имамами 45 мечетей и я предложил организовать кассу взаимопомощи - каждый приход должен был бы собирать 10 тысяч рублей в месяц. Собранные средства первого месяца – 450 тысяч рублей, остаются в кассе, после второго месяца, собранные 900 тысяч начинают использоваться постепенно по мере необходимости: где-то отремонтировать крышу, поменять полумесяц или починить забор, оплатить коммунальные услуги.

Первая вакуфная система была внедрена в комплексе мечети Марджани. Вся система, которая была создана вокруг мечети, самопроизводится, самоокупается, самофинансируется.

Первая татарская халяльная ашханэ в Казани

- С чего начался предпринимательский комплекс вокруг мечети?

- Напротив с мечетью был старый сгоревший дом, на месте которого мы начали строительство мусульманского торгового дома. Наши друзья, дававшие нам свою продукцию, помогали нам ставить цены и реализовывать – это был конец 90-ых годов.

Прямо напротив мечети, где ранее располагалась рюмочная, в 1997-ом году мы открыли первую халяльную ашханэ в Татарстане. Она начала приносить хорошую прибыль, на эти средства в 1998 году мы открыли магазин «Халяль ризык». Там мы реализовывали мясную продукцию – кур, уток, гусей, говядину, конину и даже колбасные изделия. Народ активно шел к нам, а на вырученные средства мы ремонтировали мечеть, приобрели ковры, технику, транспорт, заменили полумесяц и т.д.

На средства, вырученные в ашханэ и магазине «Халяль ризык», мы построили первый исламский торговый дом. Там мы спокойно реализовывали продукцию, которую в качестве помощи предоставляли предприниматели. 

В это время количество мечетей в городе увеличилось. Но появилась другая проблема – нет кадров. Где брать имамов, если получение религиозного образования в нашей стране долгое время было запрещено. Тех, кто обучался в Бухаре было так мало, что их можно было бы сосчитать по пальцам. В это время у нас начали функционировать медресе «Мухаммадия» и «Закабанное».

Имамам нужна профессия или профессиональный навык

У нас появилась идея создать мусульманский колледж. Почему колледж? Потому что имамам нужна профессия и какой-то профессиональный навык, когда они заканчивают медресе – столяр, пчеловод, водитель и т.д. Мы также договорились открыть курсы по вождению. Так мы набрали студентов, кого-то устраивали на учебу в соседние учебные заведения – рядом был как раз техникум легкой промышленности.

Для открытия исламского колледжа город предоставил нам здание бывшего медресе «Марджания». Но здание было уже разрушено временем. Тогда Фарида Забирова из управления архитектуры и градостроительства, комитета по охране памятников предложила и вовсе снести это здание и построить новое, поскольку это здание уже просто разваливалось. В нескольких местах уже были сквозные трещины, а подвальное помещение было затоплено, на здание просто было страшно смотреть.

По её словам, снести и воссоздать это медресе по сохранившимся чертежам и фотографиям было бы проще. Но сносить здание я отказался, его возводил сам Шигабутдин Марджани, потому что каждый кирпич здесь историей дышит. В этом месте в разные времена учились великие сыны нашего татарского народа – писатель Каюм Насыри, большевик Хусаин Ямашев, композитор Салих Сайдашев, поэт Габдулла Тукай, Апанаевы и другие видные деятели.

Когда мечеть уже была отремонтирована и были открыты структуры для финансовой поддержки деятельности мечети, постепенно мы провели укрепление фундамента, стен, крыши и т.д. здания колледжа.

Учебное заведение расширялось, студентов было много, а одного здания уже не хватало. С этим вопросом мы обратились в Минзем и нам выделили еще одно здание для создания общежития. Оно располагалось по улице Каюма Насыри 11 и раньше принадлежало купцам Муллиным. Дом был разрушен пожаром, но мы восстановили его исторический облик и заселили студентов.

Сегодня выпускники КИКа работают по всей России, служат в духовных управлениях и мечетях. Интересно еще и то, что к нам они приезжали по направлениям региональных муфтиятов. Возле мечети Марджани совершенно особенная аура: здесь и Шигабутдин Марджани, Галимжан Баруди, Габденнасыр Курсави, Апанаевы, Азимовы, Бурнаевы, много знаменитых татарских фамилий и сынов нашего народа. Мечеть Марджани всегда ревностно сохраняла наши татарские традиции, поэтому муфтии с других регионов направляли шакирдов к нам. Также муфтии знали меня и потому, что с 1993 года я был сопредседателем Совета муфтиев России.

Обучение в нашем колледже проходило на татарском языке. Шигабутдин Марджани говорил: «В религии нет трех вещей, но они религию сохраняют: родной язык, национальная одежда и национальные традиции».

Религиозное возрождение и подъем в 2000-ых

- В 1998 году прошел объединительный съезд? Как он проходил и для чего был нужен?

- В 1992 году произошел раскол Центрального духовного управления мусульман России (ЦДУМ). Начали создаваться отдельные муфтияты: первый был создан в Башкирии, потом в Татарстане и один за другим в регионах. Началась перестройка и регионы стали развиваться самостоятельно, выросла не только численность мусульман, но и количество мечетей. Как следствие – ездить по всем насущным вопросам в Уфе уже было нереально.

Как мы все знаем, в 90-ые годы произошло религиозное возрождение – строились мечети, медресе, появились имамы.

Потом случился раскол уже внутри мусульманской системы. К сожалению, даже сегодня в некоторых регионах по 5-6 муфтиятов, о каком единстве идет речь. В Татарстане тоже в одно время было семь религиозных объединений: на одной улице хазрат и мечеть одному муфтияту подчиняется, на другой – уже другому. В такой ситуации сложно решать общие вопросы татарстанской уммы, потому что муфтиятов много и каждый действует в своих интересах.

В решении этого вопроса первый Президент Татарстана Минтимер Шаймиев поступил очень мудро. Он собрал всех татарстанских муфтиев и сказал им выбрать одного, с которым все будут согласны и через которого будут решаться вопросы духовенства РТ. Так в 1998 году состоялся объединительный съезд, где из семи кандидатов председателем единого муфтията был выбран Гусман Исхаков, ректор РИИ.

Это было начало нового этапа в жизни Духовного управления мусульман Татарстана, оно стало единым, остальные были упразднены.

В центре Казани не было ни одной мечети

- То есть, упраздненные муфтияты стали работать совместно под общим началом?

- Да, мы объединились для того, чтобы вместе решать вопросы мусульманского духовенства, объединили усилия. Тогда как раз произошел захват исторического медресе «Мухаммадии» какой-то частной компанией, которая взяла здание к себе в собственность. Мы смогли отстоять свои интересы и свое историческое наследие. Так у нас как-то и пошло возрождение. Модель, сложившаяся в Татарстане, и сейчас служит примером для многих других регионов - у нас очень развита толерантность и веротерпимость к другим религиям, у нас очень хорошие отношения с другими конфессиями и народами. Благодаря этому, сегодня Татарстан является своеобразным мостом между Россией и Исламским миром.
- И в это время было решено построить мечеть Кул Шариф…

- Опять-таки, если в Советском Союзе председатели колхозов, райкомов и исполкомов соревновались в том, кто быстрее и красивее построит клуб или дом культуры, то после перестройки Минтимер Шарипович задал другой мотив.

Перед празднованием Курбан Байрама состоялся прием у Президента Татарстана Минтимера Шариповича Шаймиева. Тогда к нему пошел муфтий Габдулла Галиуллин, я – первый заммуфтия, и начальник департамента по внутренней политике Аппарата президента РТ Ирина Терентьева. Шаймиев тогда спросил: «Кругом одни церкви, а в центре города нет ни одной новой мечети. Как вы думаете, где бы её можно было поставить?»

Для меня стало историческим событием то, что я предложил тогда Минтимеру Шариповичу поставить мечеть именно на плацу Казанского Кремля. Поскольку войсковая часть оттуда не сегодня, так завтра бы ушла, а один этаж казармы можно и убрать. Место то очень хорошее и красивое, как раз для мечети. Потому что рядом с Благовещенским собором ставить её будет неправильно, потому что мусульманский и христианский праздники могут совпасть, это будет проблемой. Так было решено ставить мечеть на плацу, началось действительно историческое строительство. Это послужило наглядным примером для глав районов и бизнесменов, началось негласное соревнование в том, кто быстрее и красивее построит мечеть. Как грибы после дождя в районах начали появляться мечети. Куратором строительства Кул Шарифа тогда назначили меня, но после всех согласований и утверждения проекта, закладки первого камня и начала строительства, я передал полномочия Зуфару хазрату Галиуллину.

Количество мечетей Татарстана резко стало расти, но количество кадров оставалось прежним – их не было. Появилась необходимость в учебных заведениях – впервые было создано высшее исламское учебное заведение, Российский исламский университет в Казани.

Казанский феномен и духовенство

- На 90-ые годы пришлось время казанского феномена. Как вам удалось пройти это непростое время и столько всего реализовать? Не было ли проблем с группировками?

- Было нелегко, конечно. Сам я родился и вырос на Савинке, 56-ом квартале. Это все застало время моей молодости, а после окончания учебы в Бухаре и Турции, я был уже имамом. Стоит отметить, что группировки очень уважительно относились к религиозным деятелям, а их было очень мало. Понятно, что были бабаи, но молодых духовных служителей было буквально один-два. К нам было совершенно другое отношение – для этих авторитетов мы являлись авторитетами.

В любой группировке и в любом районе, будь то Жилплощадка, Мирный, Хади Такташ или Борисково, люди женились, умирали, рождались дети, проводились никахи. Мы были востребованы и вхожи в любую группировку, поэтому нас запоминали. У кого-то на никахе или имянаречении нас видели и запоминали. Опять-таки, молодежь тогда почему-то часто умирала, похороны проводили грандиозные, нас снова приглашали. Когда у нас были какие-то проблемы, если их попросить, они старались помочь.

Участники группировок помогали строить мечети и храмы

- Вставали ли участники группировок на путь исправления, глядя на вас?

- Я бы так не сказал, им было очень тяжело. Это такое болото, куда очень быстро затягивает. Если кто-то является участником группировки, оторваться оттуда и прийти в мечеть очень сложно. Но они не были чужды – помогали проводить ифтары, проводили никахи, помогали в строительстве храмов и мечетей и т.д. Но они все-таки находились в совершенно другом мире.

Например, были ребята, которые пришли и сказали: «Среди нас есть и татары, и русские, мы хотим сами построить мечеть и церковь, вы нам только место дайте». На одном конце улицы стоял мусульманский храм, а на другом – православный. Это действительно казанский феномен.

- А как они вас воспринимали?

- Я рос и кипел вместе с этими ребятами, это все через меня тоже прошло. В одной группировке были и русские ребята, и татары, и все они помогали друг другу, в том числе в строительстве храмов. А мы руководили духовной частью, и они нам тоже помогали, нас никто не обижал. Кто-то привозил книги и литературу в медресе, кто-то помогал мебелью и оргтехникой.

Когда я начал работать в Марджани, а потом отобрал у них рюмочную напротив мечети и открыл там халяльное ашханэ, открыл халяль магазин – они все понимали и даже содействовали, они были действительно понятийными людьми.

«Они боятся не Всевышнего, а общественного мнения»

- Какими были двухтысячные для Духовного управления и мусульман Казани, что изменилось?

- Если в лихие 90-ые духовенство никто не трогал, группировки нас не обижали и даже где-то помогали, то с наступлением нулевых появилась другая проблема. В начале 2000-ых начали появляться различные радикальные течения – это стало действительно большой проблемой.

Приверженцы этих течений стали резко запрещать людям проводить 3, 7, 40 дней, приносить садаку, ходить на кладбище и другие религиозные и татарские традиции. Здесь и произошел раскол среди мусульман, стали выпускать книги против этих течений, против других. Валиулла хазрат Якупов пал шахидом на этом пути, он отстаивал наши традиции и татарский язык, он боролся за чистый ислам. Он говорил, что проповеди в мечетях должны проводиться на татарском языке, потому что на русском языке в проповеди не будет правды, татарский народ должен сохранять свой язык. Он печатал очень много религиозных книг и вступал в полемику с приверженцами различных течений и ответвлений.

Очень досадно, что он так рано и так трагично ушел. Это очень сильно повлияло на дальнейшую судьбу нашей уммы, люди стали бояться. Даже сегодня имамы опасаются громких высказываний, говорить правду. Они боятся не Всевышнего, а общественного мнения. Валиулла хазрат не боялся.

- Им не хватает мужественности?

- Нет, не мужественности, а богобоязненности.

- Удалось ли Татарстану пройти этот кризис, перебороть течения и экстремизм?

- Да, удалось. И менталитет у татар все-таки немного другой. Мы народ образованный и наши учебные заведения, медресе, институты и академии очень много дают. Человек образованный отдаляется от невежества, его сложно ввести в заблуждение.

«Дайте нам удочку, а рыбу мы сами наловим»

- Как удалось реализовать такой успешный комплекс мечети?

- Большую благодарность следует сказать Минтимеру Шариповичу. Когда в 1996-ом году я принес макет исламского культурного комплекса мечети Марджани, он похвалил и спросил сколько денег мне нужно на его реализацию:

«Мне нужны не деньги, а только ваша моральная поддержка. Дайте нам удочку, а рыбу мы сами наловим», - ответил я.

Так нам выделили квартал улиц: Каюма Насыри, Зайни Султана, Фатиха Карима и Комсомольскую (сейчас Марджани). Постепенно я уже просил о переименовании улицы, чтобы Комсомольской стала улица в новом микрорайоне, а в исторической Старо-Татарской слободе была улица Шигабутдина Марджани. Хвала Аллаху, у нас это получилось реализовать.

После осуществления проекта мусульманского квартала, мы обратились к Президенту РТ Рустаму Минниханову с просьбой сделать пешеходную улицу на Каюма Насыри. Он нас внимательно выслушал и дал распоряжение убрать трамвайные линии с этой улицы и застелить брусчатку. Хвала Аллаху, на сегодняшний день пешеходная улица Каюма Насыри в Старо-Татарской слободе является центром притяжения гостей столицы.

- В комплексе мечети Марджани еще был мусульманский детский сад?

- Да, в Старо-Татарской слободе при мечети Марджани даже был открыт детский сад. Когда наше медресе активно заработало, у многих преподавателей и студентов возникла необходимость в том, чтобы где-то оставлять своих детей. Мы решили отремонтировать один из домов на этой улице рядом с мечетью, а воспитателями вызвались быть сами жены студентов и преподавателей. Была организована кухня, полноценный детский сад. Потом к нам уже просились знакомые и т.д., кто не может попасть в обычные детские сады по очередям. Так как известность о садике стала выходить за пределы нашего учебного заведения, мы занялись официальным оформлением учреждения: оформили воспитателей с педагогическим образованием, пригласили воспитателей из других садов, давали хорошие зарплаты.

Первый шатер Рамадана собрал 350 человек

- Вы рассказали про комплекс мечети Марджани, магазины и мусульманский торговый дом, но также вашей инновацией является шатер Рамадана в Старо-Татарской слободе. Как он был создан?

- Все эти идеи и возникали не просто так, а по необходимости. Халяль кафе было открыто не из моего личного желания, а из потребности людей в халяльном заведении в столице мусульманской республики. Мы открывали кафе, халяльные магазины, и они пользовались спросом. Это все было просто необходимостью в Казани, то, что нужно народу. Также с открытием медресе – из острой необходимости в религиозных кадрах.

Ифтары всегда были неотъемлемой и очень важной частью татарской культуры, и в мечети Марджани они испокон веков проводились. Еще в 80-ые года, когда я пришел в белокаменную мечеть, ифтары организовывались в подвальных помещениях здания, стол накрывали общими усилиями. Поэтому я очень ревностно относился к ифтарам и всегда их проводил в мечети. Это сохранение традиции нашего народа.

Сразу после работы у людей была возможность прийти в мечеть, взять омовение, прочитать намаз и разговеться. Хвала Аллаху, тогда в город уже выделял автобусы, чтобы люди могли вернуться домой после таравиха.

Это было в 80-ые годы. Мечеть во время таравиха была переполнена, а сегодня такое уже редко где увидишь. Ифтары тоже проводились, народу было тьма. А во время тасбих намаза в Рамазан улицы наполнялись людьми. Спасибо, что исполком уже тогда выделял автобусы, чтобы верующие могли доехать домой, хотя государство было атеистическим.

 В 2003-ем году у нас появилась идея поставить большой шатер Рамадана во дворе мечети. Мы его заказали и вышел он нам очень дорого, но Хвала Аллаху средства на это мы нашли.

- А почему именно шатер?

- Потому что дом во дворе мечети еще один не построишь, павильон не поставишь, а конструкция шатра более мобильна и реализуема. Первый шатер Рамадана мы поставили в 2003-ем году, это был холодный ноябрь месяц. Мне помогли тогда мои друзья, которые дали нам тепловые пушки для прогревания шатра. Тогда мы собрали на ифтар 350 человек.

[Справка об этапах строительства пристроев Мечети «Аль-Марджани»]
В 1995 году площадь здания Мечети составляла 1098,4 кв.м.
В 2000 г. площадь здания Мечети составляла 1183,4 кв.м.
В 2005 г. площадь здания Мечети составляла 2083,9 кв.м
В 2007 г. площадь здания Мечети составляла 2619,1 кв.м

Как это обычно бывает, идею эту тоже не сразу поддержали. Некоторые муфтии открыто говорили, что это очередная фантазия, но шатры успешно вышли за пределы Татарстана и развились по всей России. Рамадан же все равно идет к лету, а шатер очень удобен для реализации в мечети.

Первое послереволюционное мусульманское кладбище в Татарстане

- Расскажите немного о том, как пришла идея создания мусульманского кладбища, как удалось реализовать проект такого масштаба?

- На самом деле, сложно не похвастаться тем, что нами было организовано первое в России мусульманское кладбище. Оно считается первым мусульманским кладбищем после революции, потому что в дореволюционное время все кладбища были вероисповедальными, общественных захоронений в то время не было. Будь то православное, мусульманское, иудейское или баптистское кладбище – всех хоронили по религиозным традициям. Уже после революции все вероисповедальные кладбища были упразднены, вместо них появились общественные.

В 2000-ом году мы обратились за помощью к Минтимеру Шариповичу. мы долго искали землю, потому что для кладбища земли очень тяжело выдаются. Хвала Аллаху, нам удалось найти и получить желаемое. На основании распоряжения правительства Татарстана за личной подписью премьер-министра РТ Рустама Минниханова нам в 2003 году была выделена земля под организацию и создание мусульманского кладбища.

После революции Владимиром Ульяновым-Лениным был издан декрет о земле от 07.12.1918 года, все религиозные кладбища были переданы под ведомство муниципалитетов, потому что духовные служители не разрешали хоронить атеистов-большевиков на своих землях. Верующие, конечно, могли проводить свои религиозные обряды, но территория уже им не принадлежит.

На мусульманском кладбище не ставятся ограды и надгробия с изображениями

- А как определяли, можно ли хоронить человека на мусульманском кладбище?

- Ну это не сложно, родственники же приходят, а некоторые еще при жизни оставляют такое волеизъявление. Мы спрашиваем мусульманин ли, ходил ли в мечеть и т.д. В одно время на нашем мусульманском кладбище появился человек с русской фамилией и именем, мы стали выяснять, как так вышло и был ли человек мусульманином, даже съездили в мечеть, в которую он ходил. Оказалось, это действительно был русский мусульманин, который много лет ходил в мечеть «Булгар» и читал намаз.

На нашем мусульманском кладбище не ставятся ограды, нельзя ставить надгробные камни с изображениями людей и животных. Могу уверенно сказать, что все мусульманские нормы соблюдаются. К нам даже приезжают муфтии других регионов для того, чтобы поинтересоваться как организовываются подобные мусульманские кладбища.

Есть, кстати, даже закон о похоронном деле, в 15 статье которого говорится, что кладбища бывают трех видов – вероисповедальные, муниципальные и воинские.

- Это кладбище на частной земле?

- Нет, наше мусульманское кладбище расположено на земле муниципалитета, которая была нам выделена для совершения религиозных обрядов. У нас есть аллея имамов, которых хоронят бесплатно, есть аллея воинов.

С вопросами народ шел «к Марджани»

- Почему мечеть назвали Марджани? Кем он был для татарского народа?

- Эта мечеть раньше носила другое название, её называли – «Байлар мәчете» или Господская мечеть. Как известно, после взятия Казани Иваном IV Грозным, в городе было запрещено строить каменные мечети. А Екатерина II была первой, кто это строительство мусульманам разрешил.

После завершения строительства белокаменной мечети, имам мечети поехал в Хадж. Содержанием мечети занимался известный татарский меценат Ибрагим Юнусов, который на время отсутствия имама пригласил в мечеть Шигабутдина хазрата Марджани. Шихаб хазрату выделили дом, многие годы он работал в этой мечети и обучал людей. Со всеми вопросами народ шел «к Марджани», поэтому это название так и закрепилось.

Не стоит забывать, что Марджани был не только просветителем и ученым, но и имамом

- Вы были имамом этой мечети на протяжении 30 последних лет, какие итоги вы бы подвели?

- На сегодняшний день много что было уже достигнуто, Хвала Аллаху. Но я так и не успел восстановить дом, в котором жил сам великий татарский ученый и богослов Шигабутдин Марджани. Я старался и было желание сделать в этом историческом месте дом-музей, но это здание принадлежит муниципалитету, нам его так и не удалось получить.

Этот комплекс и мечеть, улица и памятник Марджани – большая реликвия нашего татарского народа и мусульман. Шигабутдин Марджани известен на весь мусульманский мир, это великий ученый, по его трудам многие обучаются, изучают во многих странах. Он был не только великим ученым, просветителем, энциклопедистом и историком, но и имам, об этом не стоит забывать.

Для открытия дома-музея Марджани мы уже собирали понемногу какие-то вещи и экспонаты, дай Бог, потом всё-таки удастся реализовать эту идею. Также у меня есть большое желание создать галерею великих сынов татарского народа, которые оставили большой след в нашей истории, были связаны со Старо-Татарской слободой и именем Шигабутдина Марджани: Салих Сайдашев, Хусаин Ямашев, Фатих Карим, Каюм Насыри, Абдулла Апанаев, Габдулла Тукай и др. Дай Аллах новому руководству мечети претворить в жизнь эти планы и завершить начатое нами на пути создания исторического комплекса мечети Марджани.