Зачем Лобачевскому понадобился каллиграф в Университете?
Случайно ли, что впервые курс восточной каллиграфии в Императорском Казанском университете был введен в годы ректорства великого русского математика Николая Ивановича Лобачевского и по его личной инициативе? Давайте предположим, что нет. Много ли общего между геометрией и каллиграфией? Да. Безусловно. Общеизвестно: геометрия – это раздел математики, а каллиграфия – разновидность изобразительного искусства. Между тем при занятии обоими предметами необходимы четкость линий и букв, углов и наклонов, точное соблюдение пропорций, правильность размещения фигур и слов на плоскости и в пространстве и, самое главное, в обоих случаях требуется точный расчет. Не зря в прежние века и геометрия, и каллиграфия считались науками. В 1843 г. эти две науки и, пожалуй, не ошибусь две разновидности искусства пересеклись в Казани.
Это рассказ об университетском периоде жизни Мухамед-Галея Махмудова (1824 – 1891), крестьянине, первым приступившим к обучению восточной каллиграфии студентов одного из старейших университетов Российской империи. В основе архивные документы и материалы из Государственного архива Республики Татарстан и Казанского (Приволжского) федерального университета (орфографию и пунктуацию старался сохранить). Особая благодарность директору Музея истории Казанского университета Светлане Анатольевне Фроловой за фотографию портрета М.-Г. Махмудова из Коллекции Музея.
«До двух сот осьмидесяти пяти рублей девяноста двух коп. серебром в год»
Искусствовед Пётр Максимилианович Дульский (1879-1956) в очерке из истории востоковедения в Казанском университете пишет: «По своему происхождению Мухамед Галей Махмудов крестьянин Казанской губернии деревни Селенгур – родился в 1824 году. Увольнительный документ на один год в разные города и селения Российской Империи он получил в 1842 году 19 августа из своего волостного правления. В этом же паспорте имеется описание его внешности – рост 2 аршина 6 вершков, волосы и брови черные, глаза серо-карие, нос средний, лицо чистое и особых примет не имеется. Образование Махмудов получил в одном из казанских медресе на Большой Мещанской улице, у известного в то время муллы Хайбулы Хазрэта. Выдвинувшись благодаря своим способностям, он 19-ти лет уже был достаточно подготовлен в своих знаниях по языкам: татарскому, арабскому и персидскому, владея в то же время прекрасно искусством каллиграфии этих языков, как его рекомендовал попечителю (Попечителю Казанского учебного округа – Р.З.) профессор Казем-Бек, указывая на то, что приглашение его Университетом в качестве руководителя для упражнения студентов в мусульманской каллиграфии принесет важную пользу».
Университетская история Гали Махмудова началась с Отношения Попечителя Казанского учебного округа Совету Казанского университета:
«Совету Казанского Университета от Попечителя Казанского учебного округа. Об учителе восточной Каллиграфии. 16 января 1843 года:
…Трудность приискания способного Каллиграфа не представляла возможности ввести пре-подавание этого искусства в полном его развитии, во вверенном мне Университете и в 1-й здешней Гимназии, где восточные языки преподаются с таким успехом. Наконец в настоящее время пред-ставилась к тому возможность – Молодой Татарин, из Крестьян Казанской Губернии и Уезда Му-хамед-Галей Махмудов, - весьма хороший Каллиграф, - изъявил желание посвятить труды свои учеб-ному ведомству. Ординарный Профессор Казембек, которому искусство его известно, отозвался мне, что приобретение его принесет важную пользу не только в отношении каллиграфическом, но и в практическом, так как он хорошо знает языки Татарский, Арабский и имеет сведения в Персид-ском.
По представлению моему о том, Г. Министру Народного просвещения, Его Высокопревосхо-дительство от 26 минувшего Декабря за № 12.991, дозволил допустить Татарина Махмудова к ис-правлению должности учителя Арабской, Персидской и Турецко-Татарской Каллиграфии при Уни-верситете и первой Казанской Гимназии, с производством ему, в виде платы, до двух сот осьмиде-сяти пяти рублей девяноста двух коп. серебром в год по равной части из хозяйственных сумм Уни-верситета и Гимназии.
… Давая о том знать Совету Казанского Университета я предлагаю допустить Махмудова к исправлению должности Учителя Восточной Каллиграфии в Университете, под руководством и надзором Профессора Эрдмана, с производством ему в виде платы по Сту сорока два рубля девяно-сто три коп. серебром в год, из хозяйственной университетской суммы, со дня вступления его в ис-правление должности, о котором, равно как и о разрешении Г. Министра Совет сообщит немед-ленно Правлению Университета.
… Попечитель Казанского Учебного Округа, Тайный Советник.
Мусин-Пушкин».
Действующие лица
Действующие лица этого документа:
Александр Касимович Казем-Бек (1802 – 1870) – один из основоположников Казанской школы востоковедов и организаторов российского востоковедения. В совершенстве владел несколькими восточными и европейскими языками. Декан вновь образованного в 1855 г. факультета Восточных языков Санкт-Петербургского университета.
Фёдор Иванович Эрдман (1793 – 1862) – профессор восточной словесности Казанского университета.
Михаил Николаевич Мусин-Пушкин (1795-1862) - участник Отечественной войны 1812 г. После выхода в отставку с 1827 г. состоял попечителем Казанского учебного округа. Рекомендовал Н.И. Лобачевского к назначению ректором Императорского Казанского университета. Всемерно поддерживал научную и практическую деятельность казанских востоковедов.
В Правление Казанского университета от Ректора Императорского Казанского Университета. 24 января 1843 года № 27: «Честь имею уведомить Правление Университета, что определенный к исправлению должности Учителя Восточной Каллиграфии Татарин Казанской Губернии и Уезда Мухамед-Галей Махмудов вступит в должность 25-го сего января, с которого времени и следует производить ему плату». Ректор Университета Лобачевский».
Приведение к присяге
Гали Махмудову назначают проведение занятий по каллиграфии для студентов с 1 по 4 курсы, обучающихся арабскому, персидскому и турецкому языкам. И тут вот что примечательно. В 1844 году на разряд турецко-арабской словесности восточного отделения университета поступает 16-летний Лев Толстой. Проучится он на этом отделении всего год, потом переведется на юридический факультет. Встречались ли они? Учил ли молодой Махмудов будущего мирового литературного классика? И если да, пригодились ли графу Толстому навыки художественного письма? Правда, если посмотреть на его черновики, скорее всего нет, что вполне объяснимо: медленность красивого почерка часто не соответствует скорости вдруг пришедшего нужного слова или целой фразы, требующих срочного вложения в текст.
Следующий ответственный и торжественный шаг – приведение вновь утвержденного гражданского служащего к присяге. «Определено: Объявить Махмудову, чтобы он пригласил в правление указного муллу, по прибытии которого, Махмудова привести к присяге по двум присяжным листам, из коих один оставить при нем, а другой представить Г. Попечителю Казанского учебного округа. 9 сентября 1849 г».
«Оставление Махмудова в должности учителя татарского языка в Казанской гимназии более соответствует видам министерства»
Там же я обнаружил интересную переписку о М.-Г. Махмудове. В докладной записке на имя Мусина-Пушкина профессор А. Казем-Бек писал:
«Казанской губернии, Тетюшского уезда деревни Эсек Лашман Ибн-Ямин-Аминов, 19 лет, с 1851 года находится в С.-Петербурге, в частной должности каллиграфа восточных языков. Способность Аминова к этому искусству так примечательна, что ныне не только он превзошел своим почерком казанского каллиграфа Махмудова, но даже приобрел удивительные познания и в разных турецких почерках, неизвестных Махмудову. На основании этого думаю: 1) что определение Аминова в качестве каллиграфа восточных языков при С.-Петербургском университете, где при предполагаемом его составе необходима каллиграфия и турецких почерков, полезнее, чем перевести сюда Махмудова; 2) что определение Аминова, налицо состоящего, выгоднее для нашего заведения, чем употребить особые издержки на перевод Махмудова; 3) оставление Махмудова в должности учителя татарского языка в Казанской гимназии более соответствует видам министерства, потому что он, соединяя в себе качества и учителя, и практического знатока своего природного языка и каллиграфа, и наконец муллы по положению нужного для учения мусульманских детей их религиозным обязанностям, никем заменяем быть не может из европейцев. В заключение я имею честь присовокупить, что Аминов, кроме каллиграфических занятий, может быть полезным нам по части практических занятий в татарском языке для студентов первых двух курсов.
Мирза А. Казем-Бек. 10 ноября 1854 г.»
Копия этой записки была приложена к докладу Мусина-Пушкина министру народного просвещения. Из докладной записки профессора Казем-Бека вполне возможно сделать вывод: именно профессор хотел оставить Махмудова в Казани, ссылаясь на интересы министерства и незаменимость его при обучении детей мусульман. Тем более попечитель Казанского учебного округа Владимир Порфирьевич Молоствов в очередном докладе министру народного просвещения от 10 февраля 1855 пишет: «Учитель восточной каллиграфии Махмудов может так же быть с пользою оставлен при одной должности старшего учителя татарского языка в 1 Казанской гимназии».
«Татарский язык казанского наречия»
Уже не узнать, жалел ли Гали Махмудов, что остался в Казани или нет. Имело ли для него значение, где заниматься любимым делом? Или достаточно было иметь предоставленную возможность быть полезным? Он был молод, не обременен семьей, хорошо образован. И, как многие молодые люди, наверное, амбициозен. При его трудолюбии и способностях, служа в столице, он мог сделать хорошую научную карьеру. Но, пожалуй, гадать не стоит, правда, историки сейчас уже говорят о приемлемости сослагательного наклонения.
Летом 1856 года цензура позволяет Мухамед-Галею Махмудову печатать его «Практическое руководство к изучению татарского языка». На отношение директора 1-й Казанской гимназии Попечителю Казанского учебного округа о напечатании за казенный счет сочинения старшего учителя татарского языка гимназии Махмудова был получен отказ. Махмудова это не остановило, он печатает свой труд за свой счет. В 1857 г. «Практическое руководство…» вышло в свет.
Предисловие автора:
«Вступивъ въ должность практического преподавателя Татарского языка при первой Казанской гимназiи, я почувствовалъ недостаток въ руководительной книгѣ, которая заключала бы в себѣ матерiал и частiю грамматическiя формы, облегчающiе труды учениковъ и самаго преподавателя. Чтобы устранить этотъ недостатокъ, я приступилъ къ составленiю руководства. Въ 1855 году оно было представлено восточному факультету Казанскаго университета.
Одобрительные отзывы этого факультета и потомъ комитета для разсмотрѣнiя учебныхъ рукововодствъ при Департаментѣ Министерства Народнаго Просвѣщенiя дали мнѣ смѣлость кѣ изданiю вѣ свѣтъ моего сочинения подъ названiемъ: Практическое руководство кѣ изученiю Та-тарскаго языка. При изданiи этой книги единственнымъ моимъ желанiемъ было ознакомить Русскихъ, моихъ соотечественниковъ, съ Татарскимъ языкомъ Казанскаго нарѣчiя.
Махмудовъ».
«Прошу дозволить мне носить национальный свой костюм и бороду»
По своей структуре «Практическое руководство…» похоже на современные разговорники. Начинается с алфавита, произношения букв и словаря. Затем следуют тематические группы слов, например, «Человек, части человеческого тела», «Душевные качества», «Одежда», «Домашние жи-вотные», «Царство растений», «Музыкальные инструменты», «Акты, контракты, обязательства», «Ремесло и промыслы», «Цвета» и другие, всего более 60 групп.
И ещё один документ. О присущем Мухамед-Галею Махмудову чувстве национальной идентичности:
Его Высокоблагородiю
Господину Директору 1й Казанской Гимназии
Коллежскому Совѣтнику Андрею Александровичу РостовскомуСтаршаго учителя Татарскаго
языка вѣ 1й Казанской Гимназiи
Коллежскаго Секретаря
Мухамедъ-Алея МахмудоваПрошенiе.
Преподавателямъ восточныхъ языковъ въ Казанскомъ Университете, которые опредѣлялись въ эти должности изъ иновѣрцеъ, разрешаемо было носить мундиры соотвѣтственныя покрою, который употребляется тѣми нацiями. Съ утвержденiемъ меня въ должности Старшаго Учителя Татарскаго языка, я желалъ бы сохранить и нацiональный свой костюмъ, а потому имѣю честь покорнѣйше просить исходотайствовать мнѣ дозволенiя носить мундиръ по примѣру как разрѣшено было преподавателямъ Университета, сходственный съ нацiональнымъ платьемъ именно такого покроя, который дозволенъ Лектору Персидскаго языка въ Университетѣ. Вмѣстѣ съ тѣм также покорнѣйше прошу дозволить мнѣ носить и бороду. Казань. Августа, 12 дня 1855 года.
Резолюция: Представить Г. Попечителю (Казанского учебного округа)
Через месяц Махмудов получил ответ: «в разрешении магометанину М.А. Махмудову носить особый мундир и бороду отказать». Впрочем, если обратиться к его портрету, бороду удалось отстоять. Или со временем требования смягчились. На портрете Мухамед-Галею Махмудову ближе к 60 годам. Он в парадном мундире статского советника (могу ошибаться) с орденом Святого Станислава II степени и медалью «В память войны 1853—1856» на Владимирской ленте.
На этом рассказ о становлении просветителя и педагога Мухамед-Галея Махмудова можно завершить. Далее будет работа по организации и руководству Казанской татарской учительской школой, к деятельности которой у мусульманской общественности Казани и губернии отношение было неоднозначным. Совместная работа с Шигабутдином Марджани, Каюмом Насыри и другими татарскими учеными. И главное событие в жизни - женитьба и рождение дочерей. До рождения внуков, насколько мне известно, Гали Махмудов не дожил. Но потомки знают и помнят о нем.
Источник: газета «Татарский мир» № 1, 2022 г. (в сокращении)
