Почему не получилось полностью крестить татар?

Массовый отход от православия

На 30–40-е годы XVIII века приходится массовый отход от православия крещеных татар Казанской губернии, несмотря на то, что именно в 40-е годы и в первой половине 50-х годов развернул свою буйную деятельность Конашевич по христианизации народов Поволжья, особенно усердно – татар.

Именно в эти 15–16 лет, т.е. в пик насильственной христианизации, православная церковь получила 400 тысяч новых членов из числа народов Поволжья, среди которых значительная часть были представителями финно-угорских народов.

Кроме того, значительная часть татар возвращалась в ислам. Поэтому истинную цифру для последующих лет приводить весьма трудно, да и ни одно исследование подобных данных не дает. 

Миссионеры занимались лишь христианизацией иноверцев, но не успевали, да и толком не могли научить их своей вере. Как писал М.Н. Пинегин, духовенство «в большинстве случаев состояло из лиц малограмотных, часто не знавших, что такое само слово «вера», и не умевших даже церковную службу справить как следует» (Пинегин, 1890. С. 137). Правда, такое положение имело отношение к начальному периоду петровско-тихоновских времен, и Петр I своим именным указом предписал поповским и диаконовским детям учиться в школах, а если учиться не захотят, то их на отцовские места не посвящать; более того, за поставление безграмотного священника власти угрожали архиереям лишением кафедры. 

Страшно отдавать детей в новокрещенскую школу

Позднее, при упомянутом выше Илларионе, пригласили в Казань лучших тогда питомцев знаменитой Киевской академии: Пуцек-Григоровича, Берутовича, Соколовского, которым в какой-то степени удалось продвинуть вперед обучение в школах букварю, псалтыри, чтению и письму по-гречески и по-латыни, хотя эти командированные сами еще не знали ни классических языков, ни поэзии, ни риторики, ни философии и богословия. 

Те четыре инородческие школы, которые открылись в 1735 году в Казани, Елабуге, Цивильске и Царевококшайске, желаемых результатов не дали. И в 1753 году Лука Конашевич вынужден был соединить их в одну школу в Казани.

Да и она вскоре пришла в упадок. Современник существования казанской «Новокрещенской конторы», прогрессивный русский историк М.М. Щербатов (1733–1790 годы) об этой школе писал следующее: «Один Казанский архиерей (Л. Конашевич. – Р.Ф.) учредил для детей их (новокрещеных) училище, из которого хотел в священники их однородцев им посвящать, но из самого сего им произошло: взятые юноши в училище не имели никакого призрения, и почти с голоду большая их часть помирали. Сие произвело, что они стали с огорчением их отдавать, отчего последовали взятки, а потом падение сей школы [...]» (Щербатов, 1859. С. 64, 65). 

Лука Канашевич запрещал лечить детей, так как находил, что «эти школьники к лечению не сродны» – так писал профессор Казанского университета, историк К. Харлампович (Харлампович К., 1905. – С. 39). Основное обучение в школах для новокрещеных сводилось к зубрежке богослужебных книг. Новокрещеные дети из татар, чувашей, марийцев и других, толком не знавшие русского языка, естественно, ничего не понимали по-церковнославянски и просто зубрили азбуку, псалтырь, катехизис, принимали участие в богослужении чтением и пением. 

Профессор Казанского педагогического института, крупный специалист по истории педагогики В.М. Горохов в своей книге «Реакционная школьная политика царизма в отношении татар Поволжья» (кстати, автор – сам из крещеных татар) писал:

«Люди, лишенные образования даже того времени, представляли механических чтецов и певцов, поэтому не могли оказывать ожидаемого религиозно-нравственного влияния на своих соплеменников. Так именно характеризуют плоды новокрещенских школ сами церковники, миссионеры. Принудительный набор детей в эти школы заставлял более или менее состоятельных родителей откупаться. Содержание, методы обучения, условия содержания детей в новокрещенских школах были пугалом для детей и их родителей. Новокрещенские школы наводили страх и ужас на местное население» (Горохов, 1941. С. 26, 27). 

Как мусульмане вынудили власти пойти на уступки

Именно в этот период, в 40-х годах XVIII века (к 1744 году), происходило массовое уничтожение мечетей. 

Среди татар назревало недовольство, которое могло перерасти в массовые выступления, направленные против продолжающихся крещения и разрушения мечетей. Власти вынуждены были несколько смягчить свою антимусульманскую политику. В 1756 году было разрешено возводить мечети и открывать при них школы, хотя только в тех селениях, где крещеных было менее 10% от всего населения.

Приостановили также насильственные переселения татар в русские деревни, освободив их на один год от рекрута. В 1755 году сняли Луку Конашевича с поста казанского архиерея и послали в Белгород на аналогичную должность. 

В 1764 году была также ликвидирована «Новокрещенская контора». В 1782 году в Уфе было учреждено Мусульманское собрание во главе с муфтием Мухаммаджаном Хусаиновым. Этим уступкам в пользу мусульманского населения способствовал и приезд в Казань в 1767 году Екатерины II. Именно после посещения ею Казани начали строить мечети кирпично-каменной кладки, в том числе фундаментальные, соборные. Из подобных первых мечетей необходимо назвать знаменитую мечеть «Марджани» в Казани (1770 год), непрерывно функционирующую с тех пор по сей день; мечеть в д. Нижняя Береске, построенную даже за год до возведения мечети Марджани, т.е. в 1769 году; мечеть и ставшее потом широкоизвестным медресе (в том же здании) в д. Кшкар (1776 год) – обе эти мечети находятся в знаменитом на весь татарский мир Заказанье, на территориях нынешних Атнинского и Арского районов Татарстана.

Именно в эти годы учреждаются в Казани 3 медресе (высшая и средняя мусульманские школы) – это Ахуновское и Апанаевское (1771 год), при доме Амирханова (1782 год). Чуть позднее, в конце столетия, открываются медресе и в других селениях – помимо уже упомянутого Кшкарского, в Больших Менгерах, Богатых Сабах, Сатыше, Тюнтяре, Карилено, Килеево и других населенных пунктах. Позднее, во второй половине XIX века в связи с распространением джадидизма, т. е. новометодного обучения, некоторые из этих медресе наряду с новыми, возникшими в Казани, Бахчисарае, Оренбурге, Уфе, Астрахани, Иж-Буби, становятся центрами просветительства татар, а также других тюркоязычных народов Приуралья, Казахстана и Средней Азии. 

Завершая краткое освещение истории насильственного крещения татар в XVIII века, хочется обратиться к работе проф. Н.А. Фирсова, наблюдения и выводы которого непосредственно связаны с проблемами мусульманской уммы этого периода: «Надо отдать справедливость, – пишет Н. А. Фирсов, – приволжским мусульманам: духовенство их пользовалось таким устройством и положением, несравненно успешнее могущими вести к цели, для какой назначается всякое духовенство, чем какими пользовалось наше, православное тогдашнее духовенство. В то время, как русский православный священник назначался в приход часто помимо всякого участия прихожан в его выборе, мулла всегда был выборным, а потому интересы его были тесно связаны с интересами мира, его избравшего; в то время, как русские православные люди в иных местах, по отдельности селений их от церквей, редко видали священника, у мусульман каждая деревня имела мечеть, одного или нескольких мулл, которые были в постоянном общении со своими прихожанами; у нас зачастую священниками были люди необразованные и малограмотные, у мусульман выбирались в муллы только те, которые приобрели известное образование, необходимое, по их понятию, для отправления обязанностей духовного звания; русский пастырь был унижен в обществе, оскорбляем и презираем, и всю свою деятельность ограничивал отправлением церковных служб и треб (потребностей. – Р.Ф.); мулла пользовался высоким уважением среди своего мира, и деятельность его не ограничивалась механическим совершением религиозных обрядов, он был вместе с тем и учителем подрастающего поколения своих единоверцев, судья и даже лекарь.

У духовенства, организованного таким образом, пользовавшегося таким великим влиянием среди мира, притом одушевленного теми стремлениями, которые связывались с самостоятельным существованием магометанских государств в пределах нынешней России, хранившего предания былого времени и учившего прихожан в духе этих преданий и стремлений, – у такого духовенства нельзя было отвоевать враждебному ему движению духовных детей его.

Напротив, оно само постоянно и не без успеха заботилось об увеличении своей паствы за счет языческого и даже христианского населения государства, и притом несмотря на строгое наказание, которое определялось за совращение в магометанство. Даже и теперь, когда положено было обратить инородческое население к Христу, магометанское духовенство не прекращало своей пропаганды. Строгие правительственные преследования этой пропаганды, кажется, на некоторое время ее ослабили; но зато никакими мерами не могли добиться сколько-нибудь видного успеха в деле обращения мусульман к крещению».

Равиль Фахрутдинов, Раиль Фахрутдинов