«В Турции историю переселения знают, а вот в Сибири об этом известно довольно мало»
— Повесть «Бегущие к свету» написал родственник вашего мужа Анвар Йылдырым. Расскажите вкратце о нем.
— Мне очень повезло встретить такого наставника, как Анвар Йылдырым. Он участвовал не только в моем религиозном образовании, но и в моей судьбе. Этот человек для меня — образец исламской этики. Он был образованным и религиозным, с интересным профессиональным опытом, мудрым, тактичным и скромным.
Анвар хаджи легко переключался между языками, что каждый раз вызывало у меня восхищение. Его родной язык — татарский, при этом он родился в Турции и прекрасно говорил на турецком. 20 лет прожил в Финляндии, работал имамом, преподавал основы исламских знаний, а это еще два языка — финский и арабский. Какое-то время жил в России и здесь мог поддержать беседу на бытовом уровне. А еще я не раз наблюдала, как он размеренно, но уверенно говорит на английском. При этом он никогда не делал акцент на том, что учил какой-то язык. Просто религия, непрерывное стремление к знаниям и иностранные языки были частью его жизни.
Жаль, что поисковые системы ничего не знают об этом человеке, поэтому я вместе с его сыном Сами составила биографию Анвара хаджи, которую можно найти на Facebook. Кстати, сына мы назвали Анваром.
— Автор еще в 2013 году взял с вас слово, что вы переведете книгу. Вы тогда же начали работу над переводом или это случилось позже?
— Как раз 21 августа (день интервью, - прим. ред.) 2013 года он подписал для меня экземпляр книги Işığa koşanlar (оригинальное название книги «Бегущие к свету»), это было в городе Конья. Тогда же Анвар хаджи впервые попросил меня перевести ее. Чуть более чем через полтора года его не стало. Перед смертью он повторил свою просьбу. Я предложила перевести книгу на татарский, но он отказался, сказав, что на русском языке эту историю прочтет больше людей.
В Турции историю переселения знают, поскольку местные татары являются потомками тех эмигрантов. А вот в Сибири о деталях известно довольно мало. Из детства я помню, что было множество домыслов и легенд о том, как наши родственники уехали в Турцию. Например, говорили о том, что они несказанно богаты там, или о том, что половина переселенцев погибла в дороге.
Восемь лет до момента издания перевода... Дело в том, что этот проект был для души, без дедлайнов, и то, что текст «отлежался», пошло ему на пользу. Я сделала перевод довольно быстро, гораздо больше времени заняла художественная редактура.
Мы с Анваром хаджи успели обсудить, какой будет книга: обложку, то, что важно будет сохранить некоторые татарские слова. Некоторые турецкие слова решили заменить: например, abi — на сибирское «әкә», abla — на «апа».
Сохранились некоторые арабизмы, я расшифровала их в сносках. Например, многим известно слово «намаз», но не все знают, что такое «ракаат». Может, кого-то это вдохновит узнать больше о религии.
Работа затянулась и по довольно прозаическим причинам: родились дети, я все это время работала редактором и переводчиком. А во время карантина было больше возможности для погружения в эту книгу.
«Поговорив с мужем, решили издавать книгу на свои средства»
— Что вы теперь, окончив работу над книгой, можете сказать о переселении сибирских татар в Османскую империю?
— Это мало освещенный миграционный процесс. Анвар хаджи говорил, что если об этом не рассказывать, то через два поколения переселенцев назовут «турецкими татарами», которые «вроде бы приехали из Сибири, но это не точно». А через пять поколений вообще скажут, что это турки.
В ноябре 1907 года переселенцы на санях отправились в путь в Османскую империю с площади перед мечетью в деревне Яңа аул (так на сибиро-татарском диалекте) и прибыли в Стамбул 1 января 1908 года. Подготовка к переселению заняла около 7 лет, они получали разрешение на эмиграцию. В ней участвовал и известный мусульманский религиозный деятель, имам, публицист и путешественник Абдурашид Ибрагим. Он подготавливал почву для того, чтобы татары могли обосноваться в Османской империи в преддверии революции.
В книге Анвар хаджи призывает ученых, мастеров пера рассказать об этой теме больше, иначе через несколько поколений получится так, что татары «неожиданно материализовались» в центре Турции.
— Расскажите о чувствах, которые вы испытывали, когда работали с текстом. Какой главный вывод вы сделали по окончании этой работы?
— Для меня это было как встреча с дорогим мне человеком. Анвара хаджи очень не хватает мне и моей семье.
Знаете, если переводила поздно вечером, во сне иногда видела продолжение сюжетов из книги. А однажды мне приснилось, что я просыпаюсь от звонка Тимура Бекмамбетова. Будто он мне говорит: «Хороший сюжет! Можешь показать эти сибирские деревни и Богруделик?». И дальше был кастинг, отстраивали мечеть для съемок (смеется).
Какие выводы? Их очень много, несмотря на небольшой объем книги.
При прочтении каждый найдет почву для размышлений. Например, мне была близка тема поиска себя через миграцию.
Думаю, название «Бегущие к свету» говорит о том, что стоит сверять свой внутренний компас, свои часы — в правильном ли направлении мы бежим?
— На чьи средства была издана книга? В какую сумму это обошлось?
— Мишарский вопрос (смеется)!
Во время учебы и в лицее, и в академии я не раз выигрывала гранты, получала персональные стипендии. И внутреннюю «кухню» этих процессов знаю очень хорошо. Было понятно, что при желании можно найти спонсоров и получить грант.
Но грант подразумевает обязательства в реализации проекта, рамки, а в теме книгоиздательства я тогда не разбиралась совсем. Чтобы вести диалог, нужны знания. Плюс у меня уже был четкий образ книги, согласованный с автором. Поговорив с мужем, мы решили издавать эту книгу на свои средства.
Мне хотелось поработать с иллюстратором Алией Сабитовой. У нее прекрасные иллюстрации с этнической тематикой. Она же реставрировала портрет Анвара хаджи, который добавили в книгу.
Еще я поработала с известными книжными дизайнерами Дамиром и Лейлой Залялетдиновыми. Они сделали книгу очень красивой и удобочитаемой.
В процессе работы я старалась как можно большему научиться: все от получения библиотечных кодов до составления технического задания для типографии...
Про бюджет меня спрашивают многие. По определенным причинам мне не хотелось бы озвучивать конкретные цифры, но скажу, что тираж получился небольшим, в приоритете всегда качество.
С учетом стоимости верстки, печати, транспортировки и налога расходы на создание книги не были покрыты. Но и цели такой не было. А деньги с первого тиража подпитают второй, побольше.
«Я прикладывала ухо к динамику телевизора, чтобы расслышать турецкую речь»
— По профессии вы стоматолог, так? Как так вышло, что вам стал интересен перевод книги?
— Во время учебы в медицинской академии я увлеклась иностранными языками, ездила на стажировки в Европу, Турцию. Готовясь к экзаменам в медицинском, часто читала учебники на разных языках. Это упрощало обучение эмоционально. Например, сложная дисциплина — патологическая анатомия. «Веселее» было готовиться по учебникам на английском и турецком языках, как бы смещая фокус.
В моем окружении были люди, которые работали переводчиками удаленно. 12 лет назад это не было мейнстримом. С первого курса я начала переводить статьи, помогал латинский, который плотно изучала в медицинском.
— Сколькими языками вы владеете сейчас?
— Пожалуй, самый распространенный вопрос, который мне задают на разных языках (смеется).
Мое первое самостоятельное соприкосновение с турецким языком было в 16 лет. В руки попал учебник турецкого языка на турецком, а вместе с ним и тексты, написанные носителями языка. Я рада, что это случилось тогда, когда не было интернета, большого потока обесцениваемой информации. Книги нужно было искать, я привозила их из Москвы.
Помню, когда показывали сериал «Королек — птичка певчая» с дублированным переводом, я прикладывала ухо к динамику телевизора, чтобы расслышать турецкую речь, при этом рискуя опоздать в школу. Мне казалось это таким несерьезным! Поэтому даже тогда, когда появлялась возможность практиковать турецкий, я молчала. Да и не хотелось никого пускать в этот мир: мне достаточно было свежей порции лексики и грамматики.
Уже потом я ездила на конференции в Турцию, сдала экзамен в университете Анкары, чтобы преподавать турецкий. Следующим языком стал арабский, не только в религиозном контексте, но и в бытовом, я изучала египетский диалект. Тогда же начала читать татарскую литературу.
Изучая английский, смотрела фильмы. На тот момент в сети их было мало в оригинале, я смотрела все, до чего только могла добраться, порой не обращая внимания на сюжет (смеется).
Но родным языком для себя я, конечно же, считаю татарский, язык моей семьи, предков.
Наверное, словари и учебники — мой любимый жанр. Президентская стипендия позволяла добыть практически любую книгу.
— Собираетесь ли переводить книгу на татарский язык?
— Это хорошая идея. Но мне кажется, что все, кто хотел прочесть эту книгу, прочтут ее на русском. И сам автор просил перевести на русский язык.
В Сибири Анвар хаджи собирал в деревнях детей и взрослых, чтобы научить их сурам для намаза, чтению Корана, он изнутри знал «целевую аудиторию».
Теплится надежда, что читатели, познакомившись с переводом, заинтересуются татарским языком.
«Моя родина — это Сибирь и Татарстан»
— Как вы сами себя идентифицируете? Мы заметили, что на странице в Facebook вы публикуете «казанско-татарские» посты.
— Безусловно, идентифицирую себя как татарку. Я давно заинтересовалась литературным татарским языком, задолго до того, как ЮНЕСКО признало сибирско-татарский диалект языком.
Для меня интерес к татарской художественной литературе не соперничал со знанием «сибирского» татарского языка.
Изучать литературный татарский язык — не значит противопоставлять его сибирскому. Это позволяет обогатить свое знание родного языка в целом.
— Расскажите о своих корнях. Какое место на Земле вы можете назвать своей родиной?
— Я родилась в Омске. Родина — деревни моих родителей, дедушек и бабушек: Уленкуль, Яланкуль, Кошкуль, Казатово.
Но когда я приезжала в Татарстан, например, на конференции, всегда чувствовала себя как на родине. Никогда не было эпизодов, когда ко мне отнеслись как к «другой» татарке.
Поэтому моя родина — это Сибирь и Татарстан.
— Что это за деревня, о которой вы писали в своем посте? Как она возникла, что с ней сейчас? Как себя там чувствуют сибирские татары?
— Сначала она называлась Решадие, сейчас — Богруделик. Это холмистая местность в Центральной Анатолии. У подножья одного из холмов там течет ручей с вкусной водой. Думаю, поэтому мухаджиры выбрали это место, ведь в Сибири они всегда жили у озер, рек.
Сейчас в Богруделике компактно проживают потомки татар, эмигрировавших из сибирских деревень. Они ассимилировались, много смешанных браков с турками, но тем не менее дома они прекрасно говорят на татарском языке. И как мы интегрируем русские слова в татарскую речь, так и они добавляют турецкие слова в татарскую. Идентифицируют себя как татар. Иногда их называют Özbek tatarları. Это потому, что они рассказывают о своих бухарских корнях.
— Вы упомянули названия деревень своих предков. Можете рассказать об этом подробнее?
— Это деревни в Большереченском районе Омской области. Раньше их было довольно много, но затем случилась политика укрупнения деревень. Сейчас они, конечно, немногочисленны.
Мы с моим отцом ездим на рыбалку туда, где была его родная деревня Казатово. Мечеть этой деревни взорвали в 1957 году. Мы нашли это место. Если закрыть глаза, в голове сразу звучит азан...
Мне кажется, это отличительная черта татар — тесная связь с прошлыми поколениями. И если говорят о том, что она теряется, то я считаю, что ее нужно искать. В том числе это делает татар татарами.
«Татарская нация, культура, язык - единый организм»
— Как относитесь к попыткам расколоть татар, выделить казанских, сибирских и так далее?
— Когда формировалась моя «татарская идентичность», например, через религию, свою библиотеку, гардероб, этого раскола не было. Наверное, потому что социальные сети так не шумели.
У меня есть черновик письма моего дедушки Хасана в Казань. Оно написано арабской графикой, на иске имля, но на литературном татарском.
Для меня этот тренд на отделение — просто утрата связи поколений. Раньше такой связью были, например, письма. Письменная культура татар была системой кровообращения.
Если и говорить о татарской нации, татарской культуре, татарском языке, то только как о едином организме. В моей голове всегда всплывают ассоциации из медицины. Представьте консилиум. Пульмонолог не скажет, что все силы необходимо бросить на спасение легких, а гастроэнтеролог не объявит, что нет ничего важнее желудка.
Этот процесс раскола для меня как нарушение кровообращения.
— Как относитесь к тому, что сокращается число уроков татарского языка, местами вводят параллельно сибирско-татарский?
— У любой нации, которая проживает на больших территориях, неизбежно появляются диалектические особенности. Язык — категория динамичная. Я не считаю это поводом для сепаратизма. Но это отличный повод для взаимообогащения.
Когда в литературном татарском возникают новые слова, очень часто обращаются, например, к арабскому. А что если обратиться к диалектам? Думаю, что как литературный язык может обогащать язык каждого, кто говорит на диалекте, так и диалект способен обогатить литературный язык. В чем сила, брат? В правде. Но еще — в единстве!
«Очень нравится, как мои дети свободно «жонглируют» языками»
— Кто по национальности ваш муж Огузхан Йылдырым?
— Он татарин, потомок мухаджиров, о которых идет речь в книге. Например, его прабабушка Бибисара переехала в Османскую империю, когда ей было 8 лет.
Кстати, его деды участвовали в войне в Турции, в битве при Чанаккале (одно из самых масштабных сражений Первой мировой войны, - прим. ред.), хотя они тогда были освобождены от воинской повинности.
Конечно, семьи там зарегистрировали уже под турецкими фамилиями. Удивительно, как быстро забылись фамилии, которые были у этих семей, когда они жили в сибирских деревнях.
— Вы замечали какие-то общие черты между своей семьей и семьей мужа?
— Объединяют, например, язык, кухня, песни... Когда моя мама впервые приехала в Богруделик, она сказала, что если абстрагироваться и наблюдать за жителями, слушать их речь, создается впечатление, что находишься в сибирско-татарской деревне.
Заметны общие черты лиц, даже интонации и смех очень похожи!
— На каком языке предпочитают говорить ваши дети?
— Мне очень нравится то, как они свободно «жонглируют» языками. Я читаю им книги на литературном татарском языке, а разговариваем мы преимущественно на сибирском татарском. И они не видят пропасти между ними, для них это единый язык.
Когда они еще не ходили в детский сад, они говорили на турецком и татарском языках. И моя дочь только к 7 годам начала понимать разницу между татарским и турецким языком, потому что для нее это был единый язык, на котором говорят ее родители.
Например, она приехала из деревни Кошкуль и рассказывает о том, что там не понимают слово merhaba и надо говорить «исәнмесез».
— Какие у вас планы на будущее? Ждать ли новых переводов?
— Не исключаю даже своего возвращения в медицину (смеется).
У меня есть, например, наработки относительно книги Абдурашида Ибрагима, мне интересно рассматривать и описывать фотоархив Богруделика. Было бы здорово составить эдакий семейный альбом через километры и поколения.
А еще недавно мне передали рукопись новой книги о мухаджирах, которая издана в Турции в этом году. Затягивает сам процесс перевода и редактуры, издание книг — не цель. Это мой источник вдохновения, ментальная йога.
Ильгизар Вахитов
Фото предоставлены Д.Йылдырым
